Александр Панарин - Глобальное политическое прогнозирование Страница 19

Чистая априорная логика предполагает два допущения: Западная Европа могла бы справиться с Германией без помощи России и никаких новых гигантов вне западной системы вообще не должно появляться. Эти два вывода настолько соответствуют логике атлантического сознания, что оно до сих пор то и дело вопреки очевидным фактам их постулирует. Демиург не дает этому сознанию самоутвердиться и самоуспокоиться, ломая его априорную логику. Первый досадный "артефакт" состоит в том, что Запад не смог бы справиться с Германией без помощи России и тем самым исказил логику европейского процесса. Эта логика требовала, чтобы Россия, раз уж она признана не-Европой, не имеет права быть сильной и могущественной и тем самым нарушать западную гегемонию в мире. Последняя фаза мировой войны — "холодная" — как будто подтверждает эту логику. Сегодня победители, кажется, преисполнены решимости "дожать" Россию, исключив ее возрождение как великой державы. В этом смысле нынешнее банкротство России, перманентный кризис, в какой втянули ее реформаторы, соответствует программе европейского процесса: завершение европейской консолидации с одной стороны и избавление от не-европейских примесей — с другой.

Однако ход событий показывает, что и здесь логика европейского процесса вскорости будет нарушена. Дело в том, что разрушение России и низведение ее до статуса американского протектората было бы "логичным" лишь в том случае, если предположить следующее: после того как Европа окончательно справилась с проблемой Германии, ей уже никогда не понадобится военно-стратегическая помощь России, поскольку других оппонентов, кроме Германии, у атлантизма не должно быть. Но оба эти предположения — и относительно окончательного растворения Германии в атлантической системе, и относительно отсутствия других вызовов — становятся весьма спорными в свете новейших событий и тенденций в Европе и в мире. Катастрофически быстрое — в глазах организаторов однополярного мира — возвышение Китая и прямое диссидентство Индии, завладевшей ядерным оружием, говорит о том, что презумпция, на которой строится глобальная логика атлантистов, уже поколеблена в корне. Открывается перспектива, в которой намечается жесткая дилемма: либо атлантисты привлекают Россию как равноправного партнера для борьбы с новыми восточными вызовами и преодоления той разбалансированности мира, с которой единственная сверхдержава-победитель явно уже не справляется — либо помощь России будет затребована со стороны не-Запада против Запада.

Первый путь атлантисты для себя уже отрезали. Инерция холодной войны и привычка видеть в России главного противника с одной стороны, искушение прибрать к рукам огромные богатства России — с другой — предопределяют нынешнюю антироссийскую стратегию атлантистов. Показателем этого является не только демонстративное пренебрежение законными геополитическими интересами России, но и инициированный МВФ процесс полной деиндустриализации России. Последнее является верным признаком того, что Россию хотят превратить из самостоятельного субъекта, распоряжающегося своими ресурсами в целях роста, в кладовую сырья, ключ от которой находится в руках победителей. Именно в этом атлантисты видят логику Великой мировой войны, окончательно, по их мнению, завершенной капитуляцией России. Эта логика навязывается атлантическому сознанию новой системой мировосприятия, связанной с заменой формационного подхода цивилизационным.

Формационное видение ориентировалось на единую перспективу человечества, проходящего вслед за пионером — Западом закономерные этапы исторического развития (в самом общем виде — традиционное общество, индустриальное, постиндустриальное). Сегодня на Западе практически никто уже не верит в общечеловеческую перспективу. Возобладали дихотомия Запад — не-Запад, в контексте которой Запад утрачивает свою ответственность за развитие других регионов мира и все больше превращается в исторически безответственное потребительское общество, полное решимости удовлетворять свои потребности за счет ресурсов всей планеты. Это закономерно противопоставляет Запад всему не-Западу. Современная историческая пауза, которую Запад срочно использует для закрепления выгодного ему статус-кво, связана с тем, что процесс консолидации Запада намного опережает процесс консолидации не-Запада, сегодня представленного разрозненными и растерянными жертвами Великой мировой войны, из которой солидаризированный Запад вышел победителем.

И здесь мы сталкиваемся с новым априорным моментом, накладывающим на будущее рамки предсказуемой заданности. Как только Запад отказался от единой формационной перспективы и тем самым противопоставил себя остальному миру, обреченному, вместо того чтобы развиваться и входить в единую планетарную постиндустриальную цивилизацию, быть эксплуатируемым объектом, опустошаемым алчным потребительским обществом, сложилась новая глобальная ситуация вызова, на который последует неизбежный ответ.

Теоретики, представители общественных наук и практикующие аналитики-эксперты до сих пор не удосужились задуматься над тем, какой умопомрачительный поворот истории связан с отказом Запада от единой формационной перспективы и переходом его к стратегии сепаратного развития — в обход и за счет незападного большинства. Такой поворот диктует новую конфронтационную логику и готовит такой вызов, который история человечества еще не знала. Для глобального прогнозирования здесь достаточно эксплицировать содержание и механизмы этого вызова. Что, в самом деле, означает новое самоопределение Запада как избранного "золотого миллиарда", противостоящего остальному человечеству?

В идеологическом отношении это означает конец европейского гуманизма и переход Запада на позиции все более откровенного расизма. Об этом свидетельствуют его новейшие культурологические откровения, касающиеся того, что прогрессу незападных стран мешают не какие-то внешние препятствия, а никуда не годная ментальность. Первой фазой расистского высокомерия были попытки особой "генной", а точнее культурологической инженерии: разрушить традиционную ментальность путем особо тонких технологий воздействия на ее нервные центры, связанные, в первую очередь, с системой нравственных ценностей. Поверженная Россия испытала на себе воздействие этих технологий, применяемых "четвертой властью" — средствами массовой информации. Их цель — тотальное разрушение национального сознания.

Сегодня мы сталкиваемся уже со следующей угрозой развития западного расизма. Теперь реформаторы и их западные наставники склонны считать, что с "этим населением" ничего "прогрессивного" сделать нельзя и истинное торжество западных ценностей в России произойдет лишь тогда, когда это поколение вымрет. Вымирание негодных поколений уже идет ускоренным темпом. Этому содействуют все формы социальной, а точнее асоциальной политики правительства: и пенсионная, лишившая пенсионеров пенсий, и демографическая, лишившая молодые семьи возможности иметь детей, и образовательная, прямо направленная на разрушение самого мощного фактора развития страны — просвещения.

Россия вымирает, и это в общем-то вписывается в "демократическую" систему ожиданий отмирания всего традиционалистского и неприспособленного.

С тех пор как Запад отказался разделять судьбы человечества и противопоставил себя миру как избранный — неизбранным, по известным социально-психологическим законам следует ожидать новой идеологической волны, связанной с обоснованием законности и правомерности такого противопоставления. Новоевропейский гуманизм иссякает, сменяясь все более откровенным расизмом. Новое самоопределение Запада как уникального избранного меньшинства диктует особую линию международного поведения. Теоретически возможной стратегией является изоляционизм — отгороженность от "неприкасаемых". Некоторые признаки такой стратегии уже проявились в Шенгенских соглашениях ЕС, предусматривающих жесткие меры защиты "чистого" европейского пространства от наплыва "нечистых" со стороны "третьего" и бывшего "второго" миров. Но в глобальном масштабе последовательный изоляционизм исключен. Во-первых, западная цивилизация является экспансионистской по своей природе и ее машина времени, движущаяся неуклонно вперед, нуждается в растущих ресурсах мирового пространства. Во-вторых, итоги холодной войны, сделавшие Запад хозяином мира, диктуют беззастенчиво экспансионистскую линию поведения, ибо сдерживающий фактор, в лице враждебной сверхдержавы, на сегодня устранен. Но для того, чтобы закрепить столь выгодные итоги, предстоит еще кое-что сделать.

В начале это "кое-что" представлялось победителям совсем пустяковым: предстояло демонтировать сохранившиеся островки тоталитаризма в лице Северной Кореи, Кубы, Ирака... Однако, как оказалось, логика однополярного мира требует большего: демонтажа всех крупных государств не-Запада, в силу своей величины не вписывающихся в систему, где единственная звезда окружена спутниками-сателлитами. Это означает, что те, кто пошел на риск полного демонтажа России как мощной державы, завтра вынуждены будут пойти на демонтаж Китая — пока он еще не стал несокрушимым в своей мощи. Такие же мотивы двигали Германию к войне со стремительно поднимающейся Россией в начале ХХ века. Этот переход от России как главной мишени к Китаю означал бы переход от третьей к четвертой мировой войне или, в нашей логике, к следующему витку Великой мировой войны. Порог сдерживания снизился в виду того, что демонтаж СССР произошел в целом бескровно и был осуществлен с помощью более тонких технологий, чем классические военно-силовые.