Элизабет Хереш - Купленная революция. Тайное дело Парвуса Страница 2

В Берлине с нетерпением ждут подробностей этой программы и самого ее создателя, Александра Парвуса.

Для этого Ягов приглашает приехать в столицу Германии доверенное лицо Бетманна-Хольвега в ставке верховного главнокомандования, Курта Рицлера. 10 января 1915 года он телеграфирует в Генеральный штаб: «Прошу принять в Берлине доктора Парвуса. Ягов».

К этому времени Парвус уже давно находится в отъезде. Он никак не ожидал ответа из Берлина в Константинополь. Позитивная реакция фон Вангенхайма и так явилась для него достаточной гарантией, ведь Берлин, который еще несколько лет назад выдворил его из-за революционных махинаций, теперь собирается принимать с распростертыми объятиями. Уже 8 января 1915 года, на следующий день после переговоров в императорском посольстве Германии в Константинополе, Парвус отправился в путешествие, которое должно было привести его к заветной цели — уничтожению российского самодержавия с немецкой помощью.

Парвус выбрал путь через Бухарест, Софию и Вену. Он хочет проверить, как относятся находящиеся в этих местах товарищи по партии к возможному сотрудничеству в области революционизации России в интересах немецкого правительства. Вместе с тем он хочет попытаться проверить на прочность пока еще нейтральные страны Румынию и Болгарию.

Его интерес состоит в том, чтобы ослабить нейтральную позицию и обеспечить Германию новыми союзниками в войне против России.

9 января Парвус прибывает в Бухарест. Здесь его контактным лицом выступает уроженец Болгарии, а ныне румынский подданный Христо Раковский, революционер-социалист, который некогда был единомышленником Парвуса. Еще в конце прошлого столетия в русской охранке появились документы, касающиеся деятельности Раковского. Русская служба внешней разведки преследовала его: вряд ли можно было найти кого-то, кто бы так продолжительно занимался подрывной деятельностью против России. Раковский еще до встречи с Парвусом работал на Германию. И это в той стране, чей Королевский дом был вплотную связан с русской династией!

После беседы Парвуса с немецким послом в Константинополе и его доклада в Берлин госсекретарь Ягов телеграфирует в Министерство иностранных дел: «Пожалуйста, примите доктора Парвуса в Берлине».

Раковский соединяет в себе приятельский менталитет с конспиративными обязательствами. Он работает в румынской социалистической партийной газете и охотно принимает предложение Парвуса субсидировать публикации по данной тематике. Таким образом, Раковский будет целенаправленно публиковать статьи не только в румынской, но и в зарубежной прессе, например итальянской, чтобы повлиять на формирование общественного мнения против России и за Германию в войне.

В Болгарии Парвусу повезло меньше. Болгарская партийная пресса называет его «немецким шовинистом» и заявляет о своей принадлежности, скорее, к сторонникам пацифистского крыла, которых резко критиковал Парвус в одном из своих публичных выступлений, то есть к признанным противникам войны, таким как Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Им вторят публицисты-славянофилы, которые в отличие от Парвуса расценивают объявление войны России как трагедию. Они доказывают, что опасность для Европы кроется не в царизме, а в германском империализме. Здесь у Парвуса не оказалось никаких шансов.

Разочарованный Парвус покидает Софию, намереваясь отныне действовать только за кулисами, чтобы форсировать свой план без каких-либо помех со стороны инакомыслящих.

На Вену Парвус возлагает большие надежды в своей разведывательной деятельности: в конце концов, здесь хорошая почва для работы конспиративных центров, где он и его товарищи всегда находили надежную поддержку и подстраховку. Он полагает, что, встретившись со своими старыми соратниками, сможет укрепиться в собственных убеждениях и склонить тех к сотрудничеству.

Так все начиналось

Вена! Сколько же воспоминаний связывает его с этим городом, который в довоенные годы был убежищем для ссыльных русских революционеров! Многие из них нашли в буквальном смысле вторую родину у сторонников австрийского социал-демократического движения, так как почти из всех федеральных земель Германии, являющейся в глазах революционеров образцовой европейской страной для социалистической партии, их выдворили из-за подрывной деятельности.

Хотя австрийцы «плыли в фарватере своих немецких товарищей», как заметили Парвус и его тогдашний соратник Троцкий, они все равно оказывали гостеприимный прием русским диссидентам царского режима и предоставляли им все необходимое для конспиративной работы: финансовую поддержку, фальшивые паспорта и достаточное количество кафе для длительных дискуссий. Встречи политэмигрантов на конспиративных венских квартирах, выпуск революционных листовок и воззваний, которые по загадочным каналам пересекали русскую границу, переписка с революционными ячейками в Одессе и Киеве — все это заполняло горы документов охранки и обеспечивало материальное благополучие полчищ тайных агентов.

Вена пробудила в Парвусе приятные воспоминания, хотя ни он, ни Троцкий никогда не воспринимали всерьез здешнюю партийную сцену, напротив, у них было впечатление, что ее мировоззрение — это всего лишь «облупившийся лак», в то время как на самом деле они закулисно в сговоре с дворянством.

Здесь был старый Виктор Адлер, всегда готовый оказать помощь, он неустанно заботился о виде на жительство для российских товарищей, которые из-за «революционных интриг» были изгнаны из Германии; затем маскарад, с помощью которого он и его партийные друзья помогли Троцкому и другим политическим эмигрантам посредством грима, парика и бритвы приобрести другую внешность, потом фальшивые паспорта с чешскими именами, которые он им вручал, когда те собирались ехать в Россию в связи с революцией 1905 года. Немаловажную роль сыграла и его помощь в организации типографии для их партийной газеты «Правда» и в контрабанде запрещенной из-за пацифистской пропаганды газеты через Галицию в Россию. Парвус с удовольствием вспоминает об этом забавном времени.

Одним словом, казалось, Адлеру нравилось поддерживать своих русских товарищей словом и делом. А разве это была не игра с революционным огнем, конечной целью которой стала насильственная смена власти, стоящая жизни многим миллионам людей. Конспиративная деятельность была не чем иным, как веселыми мальчишескими проделками.

Парвус вспоминает, что именно из-за этих преимуществ Ленин тоже ценил жизнь здесь и в Галиции, где он и обосновался. В конце концов, вряд ли он смог бы найти где-то еще такую политическую и финансовую поддержку для своих революционных произведений, кроме того, он оценивал и географическое положение, «близость к русской границе, если мне вдруг срочно захочется в Россию». И только одно заветное желание, которое Ленин вынашивал подобно Парвусу, совершить «настоящую» революцию в России (после провалившейся в 1905 году), казалось Ленину несбыточной мечтой. По этому поводу он обычно вздыхал: «Лучше всего для нас было бы, если бы кайзер Франц Иосиф объявил России войну, но маловероятно, что он окажет нам такую любезность!»

Когда же старый кайзер все-таки сделал это, через неделю после кайзера Вильгельма, для Ленина это вылилось лишь во временные неприятности: как русский подданный он был выселен на территорию Австрии и попал в тюрьму недалеко от Кракова.

И снова рядом оказался Виктор Адлер, который охотно пришел на помощь. Обратив внимание двух русских товарищей Якова Ганецкого (он же Фюрстенберг) и Давида Рязанова (он же Гольдендах) — имена, которые следует запомнить, — на заключенного. Адлер ходатайствовал за него перед премьер-министром графом Карлом Штюрком, и тот освободил Ленина. Разве можно было помешать деятельности этого не только безобидного, но и полезного русского, объявившего себя «врагом царя»? Ирония этой истории состоит в том, что именно сын Виктора Адлера спустя два года должен был убить «поджигателя войны» Штюрка. Ирония, потому что каждый сторонник «воюющей стороны» приблизил русских товарищей отца Фрица Адлера — в первую очередь Ленина — к заветной цели революции в России.

Но что же осталось от русских эмигрантов в Вене? Парвус разочарован, потому что не ожидал, что его единомышленники с началом войны будут высланы как русские подданные, что, впрочем, вполне логично. Все это сборище живет сейчас в Швейцарии. Здесь остался один Давид Рязанов. Ему, по-видимому, удалось, несмотря на русское происхождение, получить разрешение и остаться в Вене уже после начала войны. Он скрывал у себя Ленина после его освобождения из-под ареста, когда тот ехал через Вену в Швейцарию, и сейчас предложил Парвусу убежище в собственной квартире.