Алексей Кунгуров - Будет ли революция в России? Страница 2

Был ли приход к власти большевиков исторически предрешен и неизбежен? Как видим, нет. У правящего класса было в запасе более полувека для того, чтобы разрешить противоречия в ходе реформ. Но разум был побежден трусостью и алчностью. Элита, не желая поступиться малым, наступала на одни и те же грабли, пока не потеряла все. В феврале 17-го самозваное «демократическое» правительство либералов во главе со Львовым не нашло в себе смелости дать народу землю (что неудивительно, поскольку в его составе было много землевладельцев), и было сметено через считанные недели. Новое социалистическое правительство Керенского опять трусливо отложило вопрос о земле на потом. Это тем более поражает, что доминировали в нем представители эсеровской партии, главным пунктом программы которой было положение о наделении крестьян землей и ликвидация помещичьего землевладения. В итоге правительство Керенского бесславно пало, не протянув и полгода.

А большевики власть удержали. Почему? Потому что первым их шагом было радикальное решение земельного вопроса, хотя Ленин всегда подчеркивал, что сделано это было вопреки социал-демократической программе, ведь в планы марксистов вовсе не входило намерение плодить мелких собственников. Но такова реальность — политикам приходится делать не то, что хочется, не то что написано в их красивых манифестах, а то, что необходимо делать для выживания.

Власть так желанна для многих в спокойные годы, ибо обещает почет, привилегии, комфорт, деньги. Но в эпоху великих перемен власть — это прежде всего ответственность, это риск, игра на вылет. Представьте себе, что произошло бы, займись члены ленинского правительства строительством шикарных дач, дележом собственности и перекачкой золота на личные банковские счета. Революция — это очень жесткий кастинг для элит, в котором побеждает тот, кто способен адекватно ответить на вызовы времени. Проигравший же теряет все.

Чем занимается нынешняя российская элита: способна ли она принципиально разрешать общественные противоречия или только сглаживает их, в том числе подавляя насильственными методами попытки протеста? Адекватно ли отвечает власть на внешние вызовы? А может быть, наши правители больше озабочены своими офшорными счетами, личной безопасностью и комфортом? Ответ мне кажется очевидным. Поэтому революционная ситуация неизбежна по мере накопления противоречий. Во что она выльется? Поживем — увидим. Ждать остается совсем недолго.

Сама по себе неизбежность грядущей катастрофы российской государственности вовсе не гарантирует, что данное обстоятельство будет правящим режимом осознано и что страну спасет элементарный инстинкт самосохранения элиты. Сколько великих империй кануло в Лету, оставив после себя лишь в музейные экспонаты, только потому, что инстинкт отчего-то не срабатывал. Вопрос в том, найдутся ли в критический момент те общественные силы, которые попытаются адекватно отреагировать на угрозу, смогут ли они подчинить массовое сознание, сам ход исторического процесса своей воле? Иногда революции вели страну к гибели.

Во второй половине XVIII в. Польша окончательно превратилась в «причину головной боли для Европы», по словам Черчилля. Государство трещало по швам, а шляхта развлекала себя тем, что делала оскорбительные пакости Пруссии, Австрии и России. К тому времени Швеция уже захирела, иначе поляки по своему обыкновению скандалили бы и с нею. Апофеозом польского идиотизма стала развязанная шляхетскими «революционерами» в 1794 г. война с Российской империей за возврат утраченных ею на востоке колоний. Ляхов изнуряли по ночам эротические сны о Речи Посполитой от моря до моря, от Силезии до Смоленщины. В результате этой бездарной авантюры Польша была стерта с политической карты Европы и ее появление на ней вновь, как и последующее исчезновение, всякий раз было связано исключительно с внешнеполитической конъюнктурой, зависело не от воли поляков, а от прихоти доминирующих европейских держав.

В 1807 г. Наполеон создает вассальное Герцогство Варшавское, которое в 1813 г. без боя капитулирует перед русскими войсками, а в 1815 г. оно упраздняется на Венском конгрессе без участия польской стороны. То, что поляки вообще сохранили свое национально-культурное ядро, надо считать заслугой России, которая никогда в отличие от Пруссии и Австрии не проводила политики ассимиляции в отношении населения Царства Польского, входящего в ее состав. Кажется, полякам следовало бы целовать руку благоволящим к ним русским царям, подарившим полякам неслыханные вольности, включая Конституцию (которой сама Россия не имела), и экономические льготы, так нет, они давай затевать мятежи. Что характерно, успех своих предприятий шляхта всякий раз связывала не с вовлечением в процесс широких народных масс, а делала ставку на поддержку враждебных на тот момент России государств. Ну, разве можно найти в этом хоть толику здравого смысла?

Еще в 1794 г. вождь польских инсургентов Тадеуш Косцюшко пытался образумить шляхту, предлагая ради свободы Польши освободить крестьянство от ярма, дать ему землю. Если бы ему удалось превратить захватническую войну в социальную революцию, история Польши могла пойти совсем по иному пути. Но польской элите — помещичье-торговой шляхте земля и рабы были куда важнее какой-то там независимости. Поэтому «гордые и свободолюбивые» ляхи с готовностью склонили свои головы перед русским царем, увидев в нем защитника сложившегося социально-экономического уклада. Конечно, хорошо было бы вернуть себе жирные черноземы Малороссии, но раз не удалось, то надо думать, как сохранить то, что есть.

Наконец, в 1918 г. благодаря Антанте появилось «уродливое детище Версальского договора» — Вторая Речь Посполитая. Разумеется, поляки тут же ринулись воевать абсолютно со всеми своими соседями. Надо сказать, это единственный случай, когда полякам везло со своими авантюрами, благодаря бессилию разгромленной в войне Германии, слабости окружающих Польшу новорожденных государств и наличию у ляхов мощной лондонско-парижской «крыши». Как же воспользовалась шляхта удивительно благоприятной для них политической конъюнктурой? Она бездарно просрала все свои завоевания через 19 лет, ввязавшись в войну с Германией, сохраняя при этом враждебную позицию по отношению к СССР. Последнее обстоятельство кажется абсолютно непостижимым идиотизмом, но так оно и было, и в результате польское государство вновь перестало существовать. Возродилась она снова благодаря своему восточному соседу. Советский Союз не только освободил территорию Польши от нацистов, но и существенно прирастил ее за счет совершенно не польских земель Восточной Пруссии, Померании и Силезии (на сей раз яростно протестовали против этого уже западные державы). При этом трудно найти сегодня в Европе народ, ненавидящий русских больше, чем поляки. Вот вам и повод порассуждать о патологической шляхетской невменяемости, не единожды послужившей причиной национальной катастрофы для Польши. Какова элита, таков и результат.

Учитывая, что здравомыслие нынешних правителей РФ трудно назвать даже «польским» (это будет для них комплиментом), их способность не то что следовать национальным интересам, но даже осознавать их, вызывает большое сомнение. Возможность отрезвления правящей верхушки представляется нереальным делом, и потому выбор революционного пути развития видится единственным способом очищения страны, бывшей еще совсем недавно мировой сверхдержавой, от присосавшихся к ней паразитов, медленно, но верно, убивающих ее. Но и тут все очень непросто. Революция может привести к возрождению государства, а может его окончательно похоронить. Второй вариант очень вероятен, ибо для успешной революции мало удачного стечения обстоятельств, нужны еще и грамотные революционеры. К сожалению, наши доморощенные радикалы отличаются чаще всего глупостью и неадекватностью — ломать они еще могут, а вот что-то строить…

Что поделать, мы живем в период прогрессирующей деградации, которой подвержены буквально все сферы жизни. В полной мере склонность к умственному вырождению свойственна и так называемой элите. Однажды известный эксперт в области энергетики Наталья Чистякова в беседе с автором констатировала факт, что с началом 2000-х годов в серьезной прессе стремительно начали исчезать аналитические материалы о состоянии дел в нефтегазовом комплексе, хотя никаких цензурных установок на сей счет никто вроде бы не получал. В частности, почти непроницаемое табу наложено на вопрос о состоянии нефтяных запасов и их рациональном использовании. «Такое впечатление, — резюмировала Наталья Борисовна, — что никто категорически не желает знать, что ждет ключевую отрасль нашей экономики через 10 лет».