Эзра Паунд - Удар & 1935. Страница 2

«Бумажные» — плохое слово, только если оно подразумевает «пусть будет зерно или лес там, где зерна нет и где нет ничего».  

Выпущенные с таким намерением и таки смыслом, бумажные деньги будут злом. Так же как и любой экономический термин, они употребляются в качестве пугала и используются в двух или более значениях. Вы можете выпускать действительные деньги против любого вида товара (или обслуживания) в границах того количества, которое требуется населению. Предметы потребления должны быть налицо; обслуживание должно быть доступным. 

Не следует путать банкноту с закладной. Нельзя более трезво пускать деньги в обращение, как только производя их. 

Существовало лишь два вида банков: Monte dei Paschi[15] и дьяволы. Банки отличаются по интенции. В историю вошли два вида банков: те, что строились как благодеяние — для строительства; и банки, созданные, чтобы грабить людей. 

Три века мудрости Медичи[16] запечатлелись в Monte dei Paschi — этом единственном банке, просуществовавшем с 1600 г. вплоть до наших дней. 

Сиена была повержена, оставшись без денег после Флорентийского завоевания, Козимо, первый герцог Тосканы, имел за плечами весь медичевский опыт в банковском деле. Он обеспечил капитал Монте, взяв в качестве гарантии все движимое имущество Сиены и в придачу некоторое количество недвижимого. 

Это были пастбища Сиены, простиравшиеся вплоть до Грозето. Права на них стоили 10 000 дукатов в год. На этом основании, используя это как главную гарантию, Козимо установил на свой страх и риск подать в 200 000 дукатов, чтобы заплатить 5 % пайщикам и выгадать 5,5%; притом, что накладные расходы сводили до минимума; минимальная часть жалованья и весь излишек прибыли шли на госпитали и деятельность во благо населения Сиены. Это было в первые годы века, а банк все еще открыт сегодня. Он пережил Наполеона. Вы завтра же можете открыть в нем счет. 

Обучение является самой, что ни на есть основой солидного ведения банков. Кредит основывается inultimate на изобилии природы, на растущей траве, которой могут питаться живые овцы. 

А мораль заключается в намерении. Этот банк был задуман не как непосредственная голая прибыль завоевателя, но для того, чтобы возродить жизнь и продуктивность Сиены. 

Адские банки, насколько можно судить по отчетам, начинали как банды кредиторов, объединенные для того, чтобы путем удушения заполучить последнюю унцию прибыли из своих должников. Это они делали с великолепием, хвастовством, и бравадой. Они настаивали на точности при подсчетах. Как только были сделаны ставки, они начинали подсчитывать каждый процент, каждую десятичную. Главным и самым процветающим был Banca S. Giorgio, безжалостная кампания генуэзских кредиторов, самый образцовый банк из всех, на который, насколько мне известно, я клевещу первый.

«Около 1200 в Генуе существовали разные общества... 

«В 1252 г. они объединились.... 

«В 1451 г., 9-го апреля. Община Генуи облекло вечной властью свою dogana (т.е. коллекцию всех налогов, связанных с импортом), в Banca S. Giorgio.» Это значит, что банк получил все доходы. 

«В 1539 г. Дож, губернаторы и прокураторы подтвердили, заново допустили и ассигновали держателям S. Giorgio все доходы налогов по соли... увеличив прибавку налогов на масло, зерно, мясо, вино, и т.д... и снабдив их правом продавать эти же самые продукты, если они того пожелают. 

«В 1749 г. банк получил право также облагать налогами имущество церкви, но на четверть меньше, чем светское имущество. 

«Революция в 1797 г. расстроила сбор налогов, притом, что временное правительство оставляя банку (S. Giorgio) — условно — его внутреннюю администрацию и набор правил, изъяла у своих директоров их абсолютную гражданскую и криминальную юрисдикцию как несовместимую с единством республики, и суверенностью народа». — из Метоrie sulla banca di S.Giorgio, Genoa, 1832, составленной хранителем архивов, Антонио Лоберо. Лоберо по-видимому весьма негодует по причине этого нарушения всемогущества банкиров, его дух, похоже, вновь воплотился в наши дни в лице Пола Айнцига. Это показывает, что банкиры могут хладнокровно совершить, если им это позволить. Огромная кампания банка Св. Георгия могла быть и истцом и судьей в гражданской или криминальной тяжбе против ее интересов. 

Искусства в Генуе не процветали, она не принимала почти никакого участия в интеллектуальной деятельности в период Ренессанса. Города, не являющиеся и десятой ее частью, оставили больше неувядающих ценностей. 

II 

Можно выпускать платежеспособные деньги, чтобы выразить желание народа, которое восходит к высказыванию о том, что можно выпускать их лишь на требуемые услуги. Нельзя выпускать деньги на землю, на что-нибудь, что нельзя доставить. Нельзя выпускать платежеспособные деньги на что-то, кроме того, в чем есть потребность. 

Платежеспособность денег не ограничивается тем, что они являются государственными деньгами. Существуют бесчисленные примеры валидных частных и валидных местных денег: металлический доллар Сковиля, 1842; Локпорт Милз[17] 1851; деньги моего деда на «пиломатериалы и товар»; «товарные облигации» Ларкин и К°, выпущенные до недавнего праздника американского банка. 

Государства ослабевают или попадают в руки невежд и мерзавцев. Банки пытались задушить общины, над которыми у них имелась кровавая и вооруженная власть милиции и полиции, вооруженных пулеметами, огнеметами и газовыми бомбами; вменяемые люди и свободные торговцы выпустили свои собственные бумаги и металлические принадлежности для обмена и отчетности и будут поступать так и впредь, везде, куда проникнет свет разума и где дух человечества сосуществует с минимальным необходимым знанием. 

«Мир на его сомкнутые губы, и Кровь на руки его». 

«Они порождают дикость и называют это миром». 

«Мести, о Господи». 

Никакая риторика и никакое обвинительное стихотворение, написанное против военного тирана, не является достаточно сильнодействующим против финансовых дьяволов, в чьих руках находятся сами тираны и в кулаках которых военная доблесть выступает лишь в качестве кастета. 

Они порождают пустыню. «Бесплатный кофе слишком дорог для Вены»; Австрийская Благотворительная Лига просит о бразильском излишке, но находит, что он будет стоить три шиллинга и девять пенсов за фунт, даже если Бразилия ДАСТ им кофе вместо того, чтобы его уничтожить. Эта ситуация является прославлением и предметом хвалы для господ Нормана и Ротшильда. Это их сертификат производительности. Дитердинг, Герберт Лоренс, Даф Купер, Сарвази, Сиф, Де Вендель, Роберт Протот, братья Шнайдеры из Крезо и десять тысяч растолстевших банкиров проповедуют добродетели «ортодоксальной» экономики, поддержанной 500 шавками и титулованными подставными лицами, ждущими любого повода, чтобы выйти на поверхность. 

В Англии не будет никакой красной революции, Англичане будут продолжать терпеливо умирать - они будут продолжать это делать так же, как в течение 200 лет держались на прогрессивно уничижающей диете. Франция теряет свои хлеб и вино, после войны ее кофе пошел к черту. Немцы, которые никогда не питались заменителями (Ersatz), были вынуждены привыкать к ним во время войны и были благодарны за случайные передышки. 

Благонамеренные англичане уверяют меня, что они «не могут» лично «атаковать банки». Дуглас в течение семнадцати лет демонстрировал им, как не аннулировать банки. Свобода использовалась, чтобы камуфлировать почти любую форму глупости и позора. Местный плач по свободе (Рапалло) предназначен специально для того, чтобы иметь право оставлять туберкулы свободно плавающими в молоке. Клянусь Богом, что они просто перестанут держать коров, если не смогут иметь исконное право отравлять потребителей коровьего сока, что является скромным и интеллигентным желанием по сравнению с деятельностью современной коммерции в ее захвате английских и американских фуражных кормов. Учитывая миллионы, истраченные на медицинские исследования, мы находим, что биологи в борьбе против пеллагры[18] годами искали «лекарство, которое стоило бы дешевле, чем пища». 

Государство имеет кредит. «Точно так же как я имею кредит в Алберго Рапалло. Я мог бы есть там в течение трех месяцев без того, чтобы владельцы представляли мне счет или чувствовали какую-либо неловкость. Мне не нужно, чтобы обедать и ужинать, идти в банк Чиавари, занимать деньги и платить банковским ростовщикам по этим деньгам». 

В течение ста лет государства мало что сделали со своим кредитом кроме его саботирования, кроме его использования за меньшую, чем ту, что он имел, цену, кроме того, что они платили дань частным компаниям.  

Правительство загипнотизированных кроликов не могло повести себя с большим идиотизмом, и в конце концов нет большей измены народу, чем эта.