Внутренний СССР - О текущем моменте №8, 2002г. Страница 2

Прошло 11 лет после тех странных августовских событий 1991 года и в стране снова сложилась патовая ситуация: страна топчется на месте и снова требуется совершить перевод социальной системы в иное состояние. Но вся проблема в том, что никто из претендующих на управление страной не может чётко сформулировать обществу — что должно представлять собой это новое состояние. Сегодня всем ясно лишь одно: в «развитой социализм» по образцу застоя никто не хочет, но и в западное «общество всеобщего благоденствия» для России путь закрыт. Десять процентов населения, решившие свои проблемы за 10 лет реформ — это ещё далеко не вся Россия. Оставшееся в нищете 90 % — жаждут реальных перемен, понимая, что в результате «демократических реформ» их просто «кинули», если пользоваться терминологией уголовного мира.

4. Однако, состояние общества сразу после игры на кооперативный мат и 11 лет спустя — разное. Те, кто начинал реформы, показали свою дееспособность на стадии разрушения экономики «развитого социализма», но они оказались совершенно никчёмны при решении задач созидания, поскольку просто не представляют, что же должно быть создано на развалинах постсоветской экономики. Из истории ХХ столетия известно, что поколение разрушителей России в период революции и гражданской войны было уничтожено поколением, пришедшим им на смену, после чего процесс ликвидации революционных романтиков получил название «погрома ленинской гвардии». Демократическая пресса не раз называла Гайдара и К— «революционными романтиками».

В начале третьего тысячелетия в жизнь вступило новое поколение, одинаково свободное как от демократическо-библейской, так и марксистской зашоренности. Этому поколению, по замыслу составителей шахматных задач, видимо, и уготована миссия ликвидации «ельцинской гвардии», независимо от их желания: такова историческая необходимость. В какой форме может проходить ликвидация — пока вопрос неясный. Но если исходить из известной формулы того же Маркса: «История повторяется дважды: один раз как трагедия, другой, — как фарс», то видимо предстоит большая потеха, в результате которой «новые россиянские революционе-р-ры» сойдут с исторической сцены не просто как куклы-марионетки, а как очень смешные куклы. И идущая более пяти лет по каналу НТВ передача «Куклы» — своеобразная подготовка общественности к такому концу «перестроечной гвардии».

5. Однако не следует забывать, что в обществе присутствует довольно большая часть, которая с вожделением ждёт топора «инквизиции». С 1997 года в стране существует подготовленный в Гарварде и сценарий под кодовым названием «Инквизитор», в соответствии с которым большая часть социально активного русского молодняка должна быть уничтожена в ходе борьбы со всевозможными видами «экстремизма». Большинство из тех, кто самозабвенно жаждет «топора инквизиции», не задумывается о последствиях «топора» и уверено в том, что само оно под «топор инквизитора» не попадёт ни при каких обстоятельствах. Эта часть общества жаждет возмездия и справедливости, и их настроения будут учитываться составителями шахматных задач на кооперативный мат до тех пор, пока жизнь большинства не изменится к лучшему. Какова же вероятность в России новой реализации алгоритма шахматной задачи на кооперативный мат? Достаточно высокая и вполне возможно, что такая задача составлена и в ней уже определено, кто будет играть чёрными, а кто — белыми. Какие можно указать признаки существования такой задачи? Те же самые, что сформировались к августу 1991 года.

Сегодня, как и 11 лет назад, и тех, кто жаждет «топора инквизиции», и тех кто этого топора боится, одинаково не устраивает фигура нынешнего президента. Но есть в сложившейся политической ситуации в России и нечто новое, не учитываемое составителями «шахматных задач» на кооперативный мат. Это новое определяется тем, что в отличие от 1991 года, сегодня политических группировок не две как это было тогда (марксисты и демократы), а много больше и каждая из них занята поиском фигуры, способной прежде всего воплотить интересы её закулисных хозяев и публичных лидеров. И поскольку цели всех кланов и корпораций не совпадают с общенародными и государственными интересами, то никто особенно не задумывается и над тем, какая же личность может быть востребована или принята в качестве главы государства если не всем обществом, то по крайней мере его недеклассированной частью.

В данном случае речь идёт не о конкретной личности Иванова, Петрова или Сидорова, а о некотором нравственно-психологическом типаже, выражающем ожидания большинства, И хотя он не соответствует стереотипам недавнего прошлого и настоящего, но тем не менее он объективно существует и о нём можно получить какое-то представление, анализируя по крайней мере внешний образ тех политических фигур, которые всплыли на волне перестройки.

6. После августа 1991 года хорошо стало видно, что при всём многообразии претендентов на пост президента страны, только двое из них имели реальный шанс быть избранными: Ельцин и Зюганов. В 1996 году появилась третья пешка, у которой также был некоторый шанс пройти в ферзи — Лебедь. Однако, при всём различии оглашаемых ими лозунгов, наша и зарубежная пресса почему-то обходила вниманием их внешнее сходство: все трое были «весьма похожи на средней величины медведя», хотя и рычали по разному. Это могло означать, что «составители шахматных задач» в своём выборе главной пешки ориентировались на какой-то типаж, который был в тот период объективно ожидаем большинством общества.

«Чичиков взглянул искоса на Собакевича, он ему на этот раз показался весьма похожим на средней величины медведя. Для довершения сходства фрак на нём был совершенно медвежьего цвета. (…) Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со всего плеча: хватила топором раз — вышел нос, хватила в другой — вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: „Живёт!“

Этот литературный портрет Собакевича можно с равным успехом примерить и к Ельцину, и к Зюганову, и к Лебедю.

«Чичиков ещё раз взглянул на него искоса, когда они проходили в столовую: медведь! совершенный медведь! Нужно же такое странное сближение: его даже звали Михаилом Семеновичем».

Но совершенно очевидно, что эти политические фигуры только внешне схожи с персонажем, созданным Н.В.Гоголем в «Мертвых душах»; содержательно же все трое отличаются от Михаила Семёновича. Лебедь, отправленный на административную стажировку в Красноярский край, добил и без того умирающую экономику этого богатейшего региона России, а Ельцин довёл до дефолта страну в целом. Зюганов, хотя внешне и схож с Собакевичем, но содержательно своими проектами, которым никогда не суждено воплотиться, ближе к Манилову, который тоже дальше лозунгов и заявлений никогда не шёл. У Михаила же Семёновича слова не расходились с делом: в хозяйстве порядок; крестьяне сыты, здоровы и судя по ревизским сказкам, которые изучает Чичиков, — неплохие мастера в своём деле.

«Помещик, казалось хлопотал много о прочности. На конюшни, сараи и кухни были употреблены полновесные и толстые брёвна, определённые на вековое стояние. Деревенские избы мужиков тож срублены были на диво: не было кирчёных стен, резных узоров и прочих затей, но всё было пригнано плотно и как следует».

Да и в кооперативные игры, судя из его бесед с Чичиковым, Михаила Семёновича, в отличие от Ельцина, Лебедя и Зюганова, современным «составителям шахматных задач» вряд ли бы удалось вовлечь.

«— А прекрасный человек! — произнёс Чичиков.

— Кто такой? — сказал Собакевич, глядя на угол печи.

— Председатель.

— Ну, может быть, это вам так показалось: он только что масон, а такой дурак, какого свет не производил.

Чичиков немного озадачился таким отчасти резким определением, но потом поправившись, продолжал:

— Конечно, всякий человек не без слабостей, но зато губернатор какой превосходный человек!

— Губернатор превосходный человек?

— Да, не правда ли?

— Первый разбойник в мире!

— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нём много. — Тут он привёл в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалой об ласковом выражении лица его.

— И лицо разбойничье! — сказал Собакевич. — Дайте ему только нож да выпустите его на большую дорогу — зарежет, за копейку зарежет! Он да ещё вице-губернатор — это Гога и Магога!»

По сути Михаил Семёнович воспользовался библейскими персонажами для доказательства грабительской сущности действующей власти, отождествив тем самым эту власть с разбойничьей библейской властью.