Роберт Каплан - Политика воина Страница 20

Отцы-основатели далеко ушли от Гоббса, но никогда не удалялись от его центрального тезиса: хорошее государство может возникнуть только на основе тонкого понимания страстей человеческих. Как пишет Мэдисон, «появления нации философов следует ожидать с такой же малой степенью вероятности, как и расы царей-философов, о которой мечтал Платон» [27].

Увы, как невозможно представить американскую революцию без подвижных литер, изобретенных Гутенбергом, так ее невозможно представить без философии Гоббса и Макиавелли. Именно Макиавелли указал на потребность человека приобретать материальные ценности как на основу любых конфликтов. А поскольку будущее непредсказуемо, человек никогда не сможет решить, какого количества материальных благ ему будет достаточно, и продолжит приобретать, нуждается он в этом или нет. Это привело Гоббса к созданию эскиза беспристрастного контролирующего органа – государства, – способного мирным путем регулировать борьбу за собственность [28]. Как первый философ, полностью отделивший государство от общества, Гоббс предсказал появление современной бюрократической власти, целью которой, по мнению и Гоббса, и отцов-основателей, является достижение не высшего блага, а лишь общего блага [29].

Отцы-основатели придерживались идеи языческой добродетели. Признавая, что разделение и борьба – основы человеческого существования, они подменили реальные поля сражений аренами политической и рыночной борьбы [30]. Подобно Спарте, Соединенные Штаты должны были представлять собой «смешанный режим», при котором различные ветви власти соперничали бы между собой. Но если Спарта была ориентирована на войну, то Соединенные Штаты, защищенные великими океанами, намеревались ориентироваться на мирную торговлю [31].

Хорошее государство и, соответственно, хорошая внешняя политика всегда будут зависеть от понимания человеческих страстей, которые проистекают из наших природных страхов. Разум и нравственность, по Гоббсу, – логическая реакция на различные препятствия и опасности, с которыми мы сталкиваемся в жизни. Таким образом, философия (рациональное исследование) – разрешение взаимодействия сил, и в международной политике это ведет к установлению порядка [32].

Поскольку очень многие развивающиеся страны имеют слабые государственные институты, важнейшим вопросом мировой политики начала XXI в. станет восстановление порядка. Этот сценарий Гоббса будет осложнен демографическими проблемами. В то время как население планеты в целом стареет, в ближайшее десятилетие во многих обществах, и без того бедных и склонных к насилию, будет появляться все большее число молодых людей, для которых не найдется рабочих мест; эти массы молодежи будут особенно характерны для таких регионов, как Западный берег Иордана, сектор Газа, Кения, Замбия, Пакистан, Египет и т. д. Это подводит нас к Мальтусу, философу, чье имя в наибольшей степени связано с негативными последствиями роста народонаселения. Нравится это кому-то или нет, но кризисы во многих странах в обозримом будущем будут развиваться по сценариям Гоббса и Мальтуса.

Несколько лет назад я побывал в штабе объединенного командования вооруженных сил армии США (U. S. Military’s Central Command, CENTCOM), расположенном в Тампе, Флорида. Я встречался с главнокомандующим, генералом морской пехоты Энтони Зинни. Мы обсуждали нарастающие угрозы на Ближнем Востоке, в зоне ответственности CENTCOM, говорили о сокращении водных ресурсов, росте населения и проблемах, которые эти тенденции представляют для различных режимов. Присутствующие офицеры и ученые не оспаривали взаимосвязи этих явлений. В конце концов, во многих горячих точках последних десятилетий – в Индонезии, Гаити, Руанде, в секторе Газа, Алжире, Эфиопии, Сьерра-Леоне, Сомали, Кашмире, на Соломоновых островах и т. д. – были ненормально высокие темпы роста населения, особенно среди молодежи, и нехватка ресурсов, что приводило к вспышкам насилия.

Сколь бы очевидной ни казалась эта мысль, мы обязаны ею исключительно работе Томаса Роберта Мальтуса под названием «Опыт закона о народонаселении в связи с будущим совершенствованием общества с комментариями теорий У. Годвина, Ж. Кондорсе и других авторов», опубликованной в 1798 г. Это была своеобразная реакция на оптимизм выдающихся мыслителей того времени, прежде всего англичанина Уильяма Годвина и француза маркиза де Кондорсе, которые вдохновились приближением нового века и атмосферой свободы и перемен, воцарившейся в Европе на волне Французской революции (время Наполеоновских войн еще не пришло).

Годвин верил, что люди, ведомые разумом, способны к совершенствованию и что здравый рассудок позволит им в будущем жить мирно без законов и государственных институтов. Вместо государства он предлагал самоуправляющиеся сообщества. Кондорсе, который с энтузиазмом приветствовал начало французской революции, но в итоге умер в тюрьме как одна из ее жертв, полагал, подобно Годвину, что человечество способно к бесконечному прогрессу в сторону абсолютного совершенства, что в результате приведет к уничтожению неравенства между классами и нациями [33]. Мальтус, напротив, утверждал, что человеческое совершенство противоречит законам природы. Такой точки зрения придерживались Фукидид в начале V в. до н. э., Макиавелли в XVI в., Гоббс в XVII, Эдмунд Бёрк и отцы-основатели – в XVIII, Исайя Берлин и Раймон Арон – в XX. Мальтус утверждал, что, даже если когда-нибудь появятся идеальные общества, которые воображали Годвин и Кондорсе, всеобщее благоденствие приведет, по крайней мере на начальном этапе, к тому, что люди станут заводить больше детей, которые будут жить дольше, в результате население вырастет и образуются более сложные сообщества с замкнутыми элитами и деклассированными элементами. Праздность, добавлял Мальтус, порождает как добро, так и зло. Что касается человеческого удовлетворения, добавлял он, «изысканные шелка и хлопок, кружева и прочие роскошные украшения богатой страны могут в значительной степени способствовать увеличению обменной стоимости годового производства, но в очень малой степени будут способствовать повышению уровня счастья в обществе» [34].

Чарльз Дарвин, прочитав эссе Мальтуса в 1838 г., заявил: «Наконец у меня есть теория, по которой можно работать» [35]. Дарвин увидел, как борьба за ресурсы среди увеличивающегося населения может способствовать сохранению предпочтительных вариантов и исчезновению неудачных, что ведет к образованию новых видов. В 1933 г. Джон Мейнард Кейнс написал о труде Мальтуса: «Он глубоко в традициях английских гуманитарных наук… традициях, отмеченных любовью к истине и самой благородной ясностью, прозаическим здравомыслием, свободным от сантиментов и метафизики, и глубочайшей объективностью и гражданственностью» [36].

Однако специфическая гипотеза Мальтуса, согласно которой население увеличивается в геометрической прогрессии, в то время как пищевые ресурсы лишь в арифметической, неверна. Именно Кондорсе правильно предположил, что в результате промышленной революции значительно увеличатся объемы производства сельскохозяйственной продукции. Таким образом, Кондорсе обнажил фундаментальный изъян теории Мальтуса, показав, что, поскольку пища и энергия, необходимые для нашего выживания, в конечном итоге зависят от Солнца, которое не погаснет еще несколько миллиардов лет, то методы, которые мы можем изобрести для использования этой энергии, практически безграничны [37].

Однако теоретиков социологической мысли следует судить скорее по вопросам, которые они поднимают, нежели по тем, на которые они отвечают. Кондорсе был прав, но Мальтус достиг большего. Даже больше Адама Смита с его «Исследованием о природе и причинах богатства народов». Мальтус ввел в современную политическую философию понятие экосистем, тем самым неизмеримо обогатив ее. Человечество, возможно, благороднее обезьян, но мы все равно биологический вид. Следовательно, наша политика, наши общественные отношения, как предположил Мальтус, подвержены влиянию как естественных условий, так и плотности нашей среды обитания на Земле.

Мальтус родился в 1766 г. с заячьей губой и расщепленным нёбом. Он был шестым ребенком в семье состоятельного и либерально мыслящего Дэниэла Мальтуса. В Кембридже он изучал математику, историю и философию, но, отчасти из-за дефекта речи, решил посвятить себя церкви и вести замкнутую жизнь в сельской глубинке. У отца с сыном сложились близкие отношения, и младший Мальтус, скептик и консерватор, вел множество дружеских бесед с отцом, который находился под влиянием утопических идей Жан-Жака Руссо и французской революции. Мальтус-старший во многом был не согласен со своим консервативно мыслящим отпрыском, но рассуждения молодого человека произвели на него такое впечатление, что отец убедил сына изложить свои мысли на бумаге.