Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34 Страница 20

Хазанов: Да.

Кургинян: Да? В этой стране не первый раз начался отказ от либеральной идеи. От либеральной идеи отказались на выборах 1993 года, как вы помните. И кто-то говорил «Россия — ты одурела!». Вы помните такой язык апартеида, да? Мы же понимаем, что большинство страны давно движется в этом направлении. И движется оно в результате колоссального разочарования, колоссальной компрометации идеи, которой верили как богу. Ельцина носили на «Москвиче», я вот … рабочие в одном из Поволжских крупных городов ВПК они просто взяли его, «Москвич» по-моему это называлось, и понесли его вот так на руках. Ельцин шел на ура! Как же потом оказалось, что такое разочарование, да? И что же происходит в стране с ее гражданами? Если говорить серьезно, как говорилось в «Бесах»: «Мы с вами два существа беспредельности, мы собрались на минуту, потом разойдемся. Бросьте ваш тон и возьмите человеческий».

Это же страна! В ней завтра-послезавтра будут жить наши дети. И я вам скажу честно, слава богу, что это все советский сдвиг пока. Слава богу, потому что разочарование в либеральной идее могло иметь совсем другой сдвиг. Совсем другой.

Млечин: Не пугайте так, не пугайте. На ночь глядя, не надо.

Стрижак: Давайте продолжим разговор на человеческом языке на заданную тему через несколько минут после рекламы.

Стрижак: Итак, мы продолжаем наш сегодняшний необычный специальный разговор в студии программы «Суд времени».

Представьтесь, пожалуйста, вам слово.

Алексей Левинсон, руководитель отдела социокультурных исследований Аналитического центра Юрия Левады: Алексей Левинсон, аналитический центр Юрия Левады. Я хотел бы от всей души поддержать предложение говорить о самом главном.

Стрижак: О чем, главном? Так, давайте.

Левинсон: А вот что является главным. Мне кажется вот что: мы делаем вид, что между двумя сторонами идет примерно тот же, так сказать, раскол, что между теми, кто, так сказать, смотрит на советское прошлое лишь, и теми, кто смотрел когда-то на демократическое будущее России. И, похоже, что здесь очень многое понятно. Потому что, действительно, люди советского времени очень многое потеряли, прежде всего они потеряли это советское время. И о нем очень горько сожалеют. Но — это старшая часть поколения, обратите внимание, те, кто сидят, так сказать, в самой нижней чаше этого зала, они представляют это старшее поколение. Слава богу, выше нас есть те, кто моложе нас, и этим людям уже дорого не то советское прошлое, они по привычке иногда так нему, так сказать, за неимением другого языка, они к нему обращаются. На самом деле он выговаривают и, голосуя, они выговаривают нечто совсем другое. И мне кажется, что для страны опасно смотреть назад, не глядеть вперед, но ее опаснее, мне кажется, то будущее, в которое безоглядно, в общем, движется очень большая часть молодого населения нашей страны. У нас резко растет национализм. У нас резко растет фундаментализм, в разных его проявлениях. Толерантность, способность понимать другие конфессии, другие расы, другие народы, другие привычки и так далее, резко падает по сравнению с советским временем, господа. И я думаю, что, когда предлагаются вот те альтернативы, которые вот предлагала эта передача — голосовать за то или за это, в очень большой степени выбираются альтернативы, связанные с этим комплексом идей. Он шествует по стране сейчас победно. Но те, кто знает историю, знают, что страна, которая рискнет двигаться этим путем, придет к очень тяжелым результатам. Для кого? Для своего народа.

Стрижак: Я благодарю вас.

Стрижак (Хазанову): Геннадий Викторович, вы согласны с тем…

Хазанов: Мне кажется, что для большей части населения нашей страны, которая находится, действительно, в очень сложном положении, это объективная вещь, демонтированная система, которая складывалась десятилетиями и каким-то образом построила этот способ жизни, к которому люди как-то адаптировались, система была демонтирована. На смену этому, тут я с господином Кургиняном согласен, на смену этому на сегодняшний день ничего реального, конструктивного предложено пока нет. Нет.

Таким образом, население находится в состоянии фрустрации сегодня. Они не знаю, что с ними происходит. Им плохо. Вот и все.

Стрижак: Даниил Борисович, согласны?

Дондурей: Мне кажется, что замечательно, здорово, как всегда, успешно говорил Кургинян, когда он говорил о разочаровании.

Хазанов: Да, конечно.

Дондурей: Но на самом деле не было никакого очарования. Все эти 20 лет…

Стрижак: А что происходит?

Дондурей: …никакого очарования. Были некоторые советские представления о том, что 1 января 1992 года с неба из Европы упадет счастливая американская жизнь, а это не произошло, поскольку за это надо было народу чем-то заплатить. И кто-то должен был объяснить чем, куда, что, как делать, когда и так далее. Этого ничего не было сделано и не делается до сих пор.

Поэтому, конечно, встает вот этот потрясающий миф о том, что мы разочарованы в этом 20-летии. Вот сейчас в пробках, после 700 тысяч машин в 1992 году, сейчас почти 4 миллиона! Несчастная Москва — 4 миллиона частных автомашин не могут проехать! Вот это потрясающее ощущение, которое телевидение зародило в стране… Мы ведь видим жизнь такой, какой мы готовы видеть. И … и эта замечательная платформа, вот та, которая является основной, она воспроизводится все 20 лет. Та жизнь — это геополитическая катастрофа, та, вот эта вот жизнь, которая завершилась, советская. И всё там было идеально. А сегодняшняя — это колоссальные неприятности, драмы и трагедии.

Стрижак: Константин Вадимович, пожалуйста.

Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты»: Мне кажется, что голосование людей, мы от него отталкиваемся, несет в себе элементы разочарования в справедливости. Вот я такой термин хочу ввести. Советский Союз распался тихо…

Стрижак: А что, он был справедливым? Подождите…

Ремчуков: …тихо и почти бесшумно, потому что общество поняло, что несправедливо жить в уравниловке. Несправедливо, что инженер с высшим образованием получает 130 рублей. И оно радостно и наивно устремилось как бы в капитализм, где вознаграждение будет, как казалось, по заслугам, а не по вот этой иерархии. И вот это бесшумное исчезновение Советского Союза я отношу к тому, что та версия социальной справедливости, которая была при социализме, она умерла в сердцах людей. И всем казалось, что такие простые рецепты, вот сейчас раз-раз, рынок, быстро, и как-то все будет по справедливости, т. е. по труду и пр. А получилось, что общество не совсем справедливое. Люди разочаровались и они голосуют очень часто не по смыслам, мне кажется, а потому, что они ежедневно ощущают, что их жизнь устроена несправедливо. И я хотел бы всего одну вещь сказать, потому что несколько раз уже употребили о крахе либерализма. Мне кажется, что либеральная идея — это синоним современного государства. Либеральная идея не может устареть от того, что мы здесь собрались и сказали «она устарела». Потому что всё современное государство — это либеральное государство прежде всего. Потому что оно предполагает терпимость к людей друг к другу, частную собственность, конкуренцию, в том числе и политическую, и экономическую, и это тот образ жизни, который большинство людей, если так объяснять, им нравится, как устроена жизнь.

Стрижак: А голосуют они против. Мы обсуждаем не либеральную идею, хороша она или плоха, а почему люди ее не выбирают.

Ремчуков: Говорят, что они не голосуют, потому что они разочаровались в либеральной идее.

Стрижак: Да, да.

(Овчинскому) Ну, пожалуйста, да.

Владимир Овчинский, доктор юридических наук: Понимаете, если мы все-таки вернемся к предмету, к истории. Вот десятилетия мы жили, страна жила по «Краткому курсу» Сталина. Потом, после XX съезда несколько лет жили по «Краткому курсу» Хрущева. Потом еще 18 лет жили по «Краткому курсу» Брежнева.

Стрижак: Как мы только не жили, да?

Овчинский: А потом 20 лет по «Краткому курсу» Коротича. И вот, наконец, люди задают вопрос — у нас была реальная история или у нас только «краткие курсы»? И передача заставила задуматься. Я считаю, заслуга и Кургиняна, и Млечина, потому что и тот, и другой вскрывали совершенно поразительные факты. Они поразительные. То, что голосование шло в другую сторону, в другую сторону, это все о том, что, наконец-то, заговорили об истории, а не о «Кратких курсах».

Поляков: Хочу поддержать коллегу, в том смысле, давайте вернемся к тому, что копья-то ломают не из-за последних только 20-летий. Не из-за последних 20-летий…