Алексей Широпаев - Тюрьма народа Страница 20

Знаменательно, что незадолго до Голодомора, в 1930 году, на Красной площади появилось странное пирамидальное сооружение, довольно органично дополнившее азиатскую компоненту стилистики Кремля. Речь идет, конечно, о мавзолее Ленина, но для расового анализа интересен не столько он сам, сколько его содержимое – Мумия.

Решение о бальзамировании тела вождя было принято по инициативе начальника "боен" Дзержинского в марте 1924 года, когда уже началась пигментация и высыхание тканей трупа. Работой руководил протеже Дзержинского биохимик Б. Збарский (еврей), он же был автором технической идеи. В чем она заключалась, никто не ведает; Збарский говорил, что "дуракам показывают только половину работы". Скорее всего, не обошлось без еврейской оккультной премудрости. Когда Дмитрий Ульянов увидел тело брата после окончания операции, то был потрясен: "Он лежит таким, каким я видел его тотчас после смерти". Дмитрий закончил свои дни в сумасшедшем доме (В. Авдеев, "Мумия Ленина", "Империя" №№ 16-17).

В. Авдеев полагает, что на идею создания Мумии большое влияние оказали труды венского масона Пауля Каммерера, которого еврей Луначарский даже приглашал на жительство в СССР. Каммерер много внимания уделял, в частности, вопросам скрещивания белой и цветной рас с целью постепенного подавления признаков первой. "Русская (?) революция и планировалась в биологическом отношении как своего рода генетический порог, за которым суждено было начаться новой жизни, состоящей в поэтапном методическом изменении расово-биологической структуры русского народа, закономерным результатом каковой и стал пресловутый homo soveticus". Надо только уточнить, что "изменение расово-биологической структуры" русских происходило, благодаря "евразийскому котлу", и до 1917 года; евреи лишь придали этому процессу более "инженерный" характер.

Непосредственным толчком к созданию Мумии, по мнению В. Авдеева, послужила работа Каммерера с характерным названием "Смерть и бессмертие", законченная в 1923 году в Вене. В частности, там рассказывается о "способах омолаживания кожи, констатируя, что "сухая", морщинистая, шелушащаяся, бледная или синевато-красная старческая кожа становится влажной, эластичной, розовой, юношеской…", – словом, как у Мумии после таинственных манипуляций Збарского. Но главное не в этом. Книга Каммерера посвящена проблеме посмертного достижения "органического телесного бессмертия индивида", которое, согласно масонскому автору, "возможно только за счет всего народа в целом". Так, Каммерер подчеркивает, что " "собственные продукты распада необходимо выводить наружу", и что эти продукты вызывают понижение жизнеспособности окружающего населения". Целям выведения продуктов распада и служат потоки посетителей мавзолея, "ибо физически, биологически и оккультно" являются их переносчиками, "поддерживая тело вождя в рабочем состоянии… Мавзолей посетили уже свыше 70 миллионов человек… это не может не сказываться на жизни народа, вырождающегося от такой "святыни". Поэт Вознесенский деликатно сравнил Мумию с рентгеном, чутко уловив некие небезопасные для человека эманации, исходящие от нее. В. Авдеев констатирует: "Мумия Ленина – это энергетический вампир, порча, вызывающая физическую и духовную смерть русского народа. По законам паразитологии известно, что организм донора должен вырабатывать соки и создавать условия функционирования для существования паразита. Культ мумии вождя действует аналогично. Почестями, восхвалениями, а более всего посещениями усыпальницы с большевистскими мощами, хирея и вырождаясь, русский народ поддерживает своими жизненными силами бальзамированный труп (символ наших взаимоотношений с "родиной" А.Ш.). Разрушающееся "национальное тело", как учил Пауль Каммерер, питает органическое телесное бессмертие трупа…"

Мумия калмыко-еврея – "лицо Сибирского Востока, громадный лоб, измученный заботой и испытуя нас пронзающее око ("рентген"! – А.Ш.)" – это полюс Евразийского Проекта, соединивший в себе его элитные составляющие: Степь и Кагал.

За три года до сооружения щусевского мавзолея, в 1927 году, прозвучала известная декларация митрополита Сергия (Страгородского). Церковь, после недолгого и непоследовательного сопротивления еврейскому режиму, вновь включилась в Проект. "Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз своей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи", – провозглашала декларация (в этих строках уже проступает образ нынешнего патриота с крестом на шее и зюгановским партбилетом в кармане). Как остроумно заметили "Известия", Сергий попытался "построить крест так, чтобы рабочему померещился в нем молот, а крестьянину – серп". Однако эти манипуляции были вполне органичны и, в конечном счете, успешны. Очищенная путем террора от белых людей и идей, церковь, благодаря изначальному азиатскому заквасу, четко вписалась в азиатскую Систему, взяв на себя контроль над сознанием определенной части подсоветских арийцев. Опыт такой работы церковь приобрела еще во времена Орды, только теперь кандидатуры иерархов ей надо было согласовывать не с ханами, а с большевистскими каганами. Спустя всего пять лет, во время Голодомора, РПЦ имела хороший повод, чтобы возрадоваться успехам "советской родины" в деле сокращения поголовья "гоев".

Декларация митрополита Сергия (1927) и Великий Голодомор (1932-33) как бы обрамляют постройку мавзолея (1930), этого оккультно-расового "пупа" Евразии. Сергий благословил Мумию, а Голодомор стал грандиозным жертвоприношением ей.

Декларация Сергия послужила толчком к возникновению принципиально нового религиозного феномена в российской истории – антисистемного православия, подпольной церкви, решительно отвергшей любые компромиссы с ублюдочной "советской родиной". Речь идет об истинно-православных христианах (ИПХ, катакомбниках), которые в рамках православной традиции сегодня выработали доктрину арийского расового превосходства, перекликающуюся с протестантским расизмом Ку-клукс-клана (см. "Раса-die RASSE", № 4).

Евреи решительно вывели Евразийский Проект из того несколько межеумочного состояния, в которое его на двести лет вверг Петр. Стремительный перенос столицы в Москву – это знаковое событие. Питер закляли именем Ленина и он захирел, выродившись в промозглую провинцию, эдакий город-недоразумение, населенный чудаками. Россия – недавний "фасад Европы" – превратилась в передовой бастион Азии и более того, иудо-большевики как бы вернули Проект в зародышевое состояние, дабы возродить чистоту "замысла". Знаменательно, что контуры "Советской республики в кольце фронтов" почти досконально повторяют очертания Московского государства конца ХV – начала ХVI веков. Красная Москва в ускоренном темпе повторила путь Москвы царской – "и на Тихом океане свой закончила поход" (пути-то были уже протоптанные!). Огнем и мечом большевистская Неомосковия прошла по России-Евразии, очищая ее от петровской "скверны". Совдеп повторил и усилил московский тягловый строй: опричнина стала чекой, общины – колхозами; неприязнь Третьего Рима к Западу сменилась агрессивной ненавистью столицы Третьего интернационала к "буржуазной Европе". Как тут "православному большевику" Клюеву было не воскликнуть: "Есть в Ленине кержеский дух, игуменский окрик – в декретах…" Тем более, что сам Ильич во время революции 1905 г. любил разгуливать в сапогах и косоворотке. Чем не славянофил? Правда русской крови в нем – почти ни капли, но разве эта кровь когда-нибудь имела значение для "русской идеи"?

Уже в 1921 году, предвосхищая идеологию сталинского "национал-большевизма", сменовеховцы декларировали: "Белокаменная Москва с ея сорока сороками – столица III Интернационала. Русский патриарх – авторитет для западных коммунистов (еще бы! Ведь Тихон еще в 1919 году отговаривал паству от участия в белом сопротивлении – А.Ш.). Еврей-эмигрант Троцкий, глава и кумир самой сильной и не менее христолюбивой (выделено мной – А.Ш.), чем прежде, – армии в мире" ("Смена вех", Прага, июль 1921).

Повторив очертания рубежей ХV-ХVI веков, Совдепия воспроизвела вектор московской карательной политики. Столкновение Красной Москвы с наследником Новгорода – Доном – было предрешено.

Крестное целование, данное казаками Москве после подавления разинского восстания, включило Дон в Проект. После падения монархии казачество сочло себя свободным от присяги Романовым, тем более, что к власти в России пришли иудеи, с которыми у казаков издавна были особые отношения: так, например, в столице Войска Донского Новочеркасске "жид" не имел права проживать более суток. Москва, извечная противница новгородско-казачьих вольностей, и "жиды" слились в сознании казаков в одно омерзительное целое. Дон решил выйти из Проекта и, опираясь на германцев, вернуться в состояние независимой народно-православной республики ХVI-ХVII веков (характерно, что многие казаки воспринимали борьбу с Красной Москвой как борьбу с Россией). При этом Дон стал центром притяжения активных белых людей, не желавших быть зарезанными азиатами из Витебска и Восточного Нью-Йорка.