Наоми Кляйн - Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения Страница 21

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АПАРТЕИД В ЮЖНОЙ АФРИКЕ

В субботу вечером я оказалась на благотворительном вечере: чествовали Нельсона Манделу и собирали деньги для его детского фонда. Это было славное мероприятие, и только очень толстокожий человек указал бы на присутствие там многих банковских и горнорудных боссов, которые десятилетиями отказывались прекратить инвестиции в государстве апартеида – Южной Африке. Точно так же, только человек без чувства времени стал бы упоминать о том, что пока наше правительство делало Манделу почетным гражданином Канады, оно одновременно старалось протолкнуть новый антитеррористический закон (Bill C-36), который атаковал бы движение против апартеида, существуй оно по сей день, сразу с нескольких фронтов. Канадское движение против апартеида собирало деньги для запрещенной в 1960 году в ЮАР партии Африканский национальный конгресс (АНК), который легко подпал бы под неряшливое определение террористической организации, содержащееся в билле С-36. Более того, активисты движения против апартеида намеренно чинили «серьезные помехи» компаниям-инвесторам в Южной Африке и в итоге заставляли многих из них оттуда уйти. По С-36 эти помехи были бы незаконными.

И только человек с полным отсутствием чувства приличия мог бы сказать, посреди потока самоублажений, что многие в Южной Африке настаивают, что апартеид все еще существует и требует нового движения сопротивления. А ведь две недели назад я познакомилась с Тревором Нгване, бывшим членом муниципального совета АНК, и он сказал буквально так. «Апартеид, основанный на расе, заменился апартеидом, основанным на классе».

Имея дело со страной, в которой восемь миллионов бездомных и почти пять миллионов заражены ВИЧ-инфекцией, некоторые стараются представить глубокое неравенство в ЮАР как мрачное и неизбежное наследие расового апартеида. Нгване заявляет, что это непосредственный итог конкретной программы экономической «реструктуризации», принятой нынешним правительством с подачи Всемирного банка и Международного валютного фонда.

Когда Манделу освободили из тюрьмы, у него было видение такой Южной Африки, которая предоставила бы людям экономическую свободу в дополнение к политической. Базовые потребности в жилье, воде и электричестве удовлетворялись бы посредством массовых программ общественных работ. Но когда АНК пришел к власти, объясняет южноафриканский профессор Патрик Бонд в своей новой книге Against Global Apartheid («Против нового апартеида»), на партию стали оказывать огромное давление, она должна была доказать, что может управлять по «разумным макроэкономическим правилам». Стало ясно, что, если Мандела попробует реально перераспределять богатство, международные рынки накажут Южную Африку. Многие в партии справедливо опасались, что экономическое удушение будет использовано не просто против АНК, но против самой власти черных.[24]

Итак, вместо своей политики «развития путем перераспределения» АНК, в особенности при президенте Табо Мбеки, принял трафаретную программу свободной торговли: пытаться «развивать» экономику, ублажая иностранных инвесторов массовой приватизацией, увольнениями, сокращением оплаты труда в государственном секторе и снижением корпоративных налогов и т. п.

Результаты получились катастрофические. По сравнению с 1993 годом исчезло полмиллиона рабочих мест. Оплата труда беднейших 40% населения упала на 21%. Расходы на воду в бедных районах выросли на 55%, на электричество даже и до 400%. Многие были вынуждены довольствоваться загрязненной водой, что привело к вспышке холеры, охватившей 100 000 человек. В двадцати тысячах домов в Соуэто каждый месяц отключают электричество. А инвестиции? Их все еще ждут.

Вот такой-то послужной список, сделавший Всемирный банк с МВФ вселенским пугалом, и собрал в прошедшие выходные тысячи людей на улицах Оттавы и на «протесте солидарности» в Иоганнесбурге. The Washington Post недавно опубликовала страшную историю одной из жительниц Соуэто, Агнес Мохапи. «При всей своей мерзости, – замечал репортер, – апартеид такого не делал: он не увольнял ее с работы, не взвинчивал ее счетов за коммунальные услуги, а когда она не смогла их оплачивать, не отключал ей электричество. «Это сделала приватизация», – сказала она».

Перед лицом этой системы «экономического апартеида» новое движение сопротивления неизбежно. В августе прошла трехдневная всеобщая забастовка против приватизации. (Рабочие несли плакаты «АНК, мы любим тебя, а не приватизацию».) В Соуэто безработные самовольно задействовали отключенный водопровод, а Комитет по электрическому кризису в Совете незаконно включает электричество в тысячах домов. Почему полиция их не арестовывает? «Потому что, – объясняет Нгване, – когда электричество отключают у полицейских, мы подсоединяем и их».

Похоже, что у корпоративных боссов, которым так не терпелось сфотографироваться с Нельсоном Манделой в прошедшие выходные, есть еще один шанс побороться с апартеидом – пока он еще продолжается. И они могут делать это не только посредством добросердечной благотворительности, но и ставя под сомнение экономическую логику, которая компрометирует столь многих по всему миру. На чьей стороне будут они на этот раз?

ЯДОВИТАЯ ПОЛИТИКА В ОНТАРИО

Завтра сразу после полудня несколько сот человек, многие из них бездомные, соберутся на ступенях Законодательного собрания провинции Онтарио с одним простым требованием. Они хотят поговорить с правительством консерваторов (тори) о последствиях его политики для бедноты. Если история нас чему-нибудь учит, то ясно: премьер Майк Харрис произнесет непреклонную речь о том, что избиратели Онтарио высказались во всеуслышанье и его не запугать – непосредственно перед вызовом полиции для разгона. Вопрос в том, как отреагируем мы, все остальные.

Я ставлю этот вопрос потому, что со времени вспышки дизентерии в городе Уолкертоне, где более двух тысяч жителей заболели, потому что пили муниципальную воду, избиратели по всей Онтарио заглядывают себе в душу по части последствий, которые осуществляемое консерваторами «дерегулирование» будет иметь для обычных людей и их повседневной жизни. Повсюду разлит ужас при мысли – а вдруг именно правительственные урезания бюджета министерства окружающей среды и перепоручение этих вопросов муниципалитетам как раз и подвергли жителей Уолкертона огромному риску?

Общественное возмущение – могучая трансформирующая сила даже в, казалось бы, непроницаемом политическом анклаве Майка Харриса. Это возмущение привело к назначению четырех расследований случаев водного кризиса, к обязательствам политиков решить выявленные проблемы и к предложению миллионов долларов в качестве компенсации. Трагедия заслуживает этого неотложного внимания, и еще большего. Но почему понадобились смерти в Уолкертоне, чтобы заставить нас увидеть, что абстрактная политика собирает свою жатву в жизни реальных людей?

Семь человек, а может, и больше, умерли, выпив воды, зараженной бактерией E.coli, а завтра Коалиция Онтарио по борьбе с нищетой пойдет маршем в Куинз-парк, потому что за последние семь месяцев на улицах Торонто умерли двадцать два бездомных. Связь между этими смертями и правительственными сокращениями и дерегулированием столь же неопровержима в Торонто, как и в Уолкертоне. Может быть, даже более, потому что в Торонто нам не нужно четырех расследований, чтобы установить эти связи, – их принимают как данность.

До того как на выборах победили консерваторы, на протяжении нескольких зим на улицах Торонто не умер ни один бездомный. Смерть начала собирать свою жатву в 1995 году, том самом, когда консерваторы урезали расходы на 21,6% и когда они зарубили план нового социального жилья. Сразу после этого экономического подъема, заслугу за который консерваторы любят приписывать себе, начали взвинчиваться цены на арендуемое жилье, тогда как принятый консерваторами закон о защите квартиросъемщиков сделал выселение гораздо более легким для владельцев. Сейчас примерно тысяче шестистам жильцов в Торонто ежемесячно грозит выселение.

Результат – ужасающее число людей на улице и недостаток коек для них в ночлежках. В прошлом году в городе было пять тысяч коек в общежитиях для экстренной помощи, но многие социальные работники утверждают: требуется вдвое больше. По мере того как в общежитиях и на улицах становится все теснее, в уличной культуре все больше деградации и насилия. И тут вступают консерваторы со своим законом о безопасных улицах, новой мерой, которая позволяет полиции обращаться с бездомными как с преступниками, главными поставщиками контингента для строящейся в Онтарио частной супертюрьмы.