Алан Гринспен - Карта и территория. Риск, человеческая природа и проблемы прогнозирования Страница 22

В настоящее время отношение балансового собственного капитала к стоимости активов все еще далеко от 14 %. Среднее отношение для коммерческих банков (по данным Федеральной корпорации страхования депозитов) составляло 11,2 % на 31 марта 2014 г. по сравнению с 9,4 % в конце 2008 г. Тот факт, что банкам нужно еще больше увеличить собственный капитал для возврата рыночного восприятия риска на докризисный уровень, подтверждался также тем, что цены на пятилетние CDS оставались на уровне 100 базисных пунктов весной 2013 г. Это намного выше 14 базисных пунктов начала 2007 г., когда доля капитала составляла 10%121.

Без сомнения, вливание денежных средств с помощью TARP существенно снизило страх перед банковским дефолтом в начале 2009 г. Сложнее оценить, какое влияние на банковские CDS оказало серьезное увеличение рыночной стоимости собственного капитала банков по отношению к рыночной стоимости активов. Их отношение выросло с 7,3 % в конце марта 2009 г. до 11,6 % в конце декабря 2009 г. (пример 5.4). (Отношение собственного капитала банка к его активам обычно определяется на основе балансовой стоимости, т. е. стоимости, определенной по общепринятым нормам бухгалтерского учета.) Рыночная стоимость — это просто цена акции, умноженная на число выпущенных акций.

Более высокая рыночная стоимость собственного капитала заметно повысила платежеспособность банков, хотя и не в такой степени, доллар на доллар, как более стабильное изменение балансовой стоимости собственного капитала. Чтобы определить, какой показатель более правильно характеризует буфер от дефолта — балансовая или рыночная стоимость собственного капитала, — можно использовать цены CDS, которые отражают вероятность дефолта. Цены CDS и цены акций, конечно, имеют высокую корреляцию. Но статистически существенный регрессионный анализ показывает, что только одна четверть изменения в отношении собственного капитала банка к активам по рыночной стоимости отражается в эквиваленте этого отношения, определенного по балансовой стоимости. Это абсолютно понятно, учитывая, что рыночная стоимость — величина более эфемерная, чем балансовая стоимость. Предположительно, только четвертая часть рыночного изменения засчитывается в увеличении буфера от дефолта, измеренного по балансовой стоимости.

Возврат Министерству финансов США инвестиций, осуществленных в рамках TARP в 2008 г., в значительной мере финансировался за счет выпуска новых акций. А выпуск новых акций стал, в свою очередь, возможным благодаря росту рыночной стоимости собственного капитала американских коммерческих банков более чем на полтриллиона долларов и благодаря облегчению заимствований (и удешевлению) как результат наращивания буфера собственного капитала под влиянием роста его рыночной стоимости. Разделение относительного вклада программы TARP и прироста капитала в платежеспособность банков и готовность кредитовать трудно осуществить даже в ретроспективе.

Программа TARP не только обеспечила вливание капитала, но и заставила участников рынка поверить в то, что Министерство финансов США, по крайней мере временно, обеспечивает обязательства банковской системы. Это объясняет расхождение с середины сентября 2009 г. спредов между краткосрочными (одно- и трехмесячными) ставками предложения на лондонском межбанковском рынке депозитов и индексными ставками по свопам овернайт (LIBOR-OIS — альтернатива спредам по CDS в качестве краткосрочного показателя вероятности дефолта банка) и спредов по пяти- и 10-летним CDS. Краткосрочные спреды LIBOR-OIS возвратились к докризисному уровню к концу сентября 2009 г. Цены на 10-летние CDS к этому времени были еще на полпути к прежнему уровню (пример 5.5). Однолетний спред LIBOR-OIS находится где-то между ними. Рынки со всей очевидностью учитывают увеличение подушки банковского капитала по рыночной стоимости в пяти- и 10-летней перспективе. Результат, похоже, отражает возросшую воспринимаемую волатильность цен акций и неопределенность, связанную со способностью или желанием американского правительства оказать помощь банкам как только ситуация вернется к нормальной26.

Учитывая хрупкость изложенных выше допущений и заключений (это пока все, что мы имеем), я считаю, что требования к размеру обязательного капитала в конечном итоге будут подняты с докризисных 10 % (по балансовой стоимости) до 13 или 14 % в последующие годы, и в равной мере будут ужесточены требования к ликвидности и обеспечению.

Что, как показывает мой опыт, могут дать надзор и контроль, подкрепляющие повышение требований к достаточности капитала, так это привести к введению правил, играющих предупредительную роль и учитывающих то, что регуляторы не способны точно предсказать неопределенное будущее.

Можно проводить аудит и обеспечивать таким образом соблюдение требований к капиталу и ликвидности.

Можно требовать, чтобы финансовые институты выпускали условный конвертируемый долг, превращаемый в акции в случае проблем с собственным капиталом.

Можно устанавливать ограничения или запрет на определенные виды концентрированного банковского кредитования.

Можно сдерживать реконсолидацию аффилиатов, ранее проданных инвесторам, особенно структурированных инвестиционных организаций27.

Можно потребовать от финансовых посредников «завещания на случай смерти» с указанием, каким образом они при необходимости будут ликвидированы быстро и максимально безболезненно для контрагентов и рынков.

В конце XIX в. американские банки должны были иметь собственный капитал в размере 30 % от стоимости активов, чтобы привлекать депозиты и другие заимствования для финансирования своих активов. До Гражданской войны этот показатель доходил до 50 % (пример 5.2). Поскольку в условиях сельскохозяйственной экономики того времени платежные системы были рудиментарными, а географическое распределение банковских резервов слабым, конкуренция за банковский кредит носила в основном местный характер. Это давало национальным банкам возможность получать рентабельность активов (чистую прибыль) в среднем свыше 200 базисных пунктов в конце 1880-х гг. и более 300 базисных пунктов в 1870-х гг. (по сравнению с 70 базисными пунктами столетие спустя).

Рост эффективности финансового посредничества в результате консолидации резервов и развития платежных систем привел к сужению спредов прибыли и снижению отношения капитала к стоимости активов. Соответственно, средняя годовая рентабельность собственного капитала была на удивление стабильной, редко опускаясь ниже 5–10 %, на протяжении почти столетия с 1869 по 1966 г. (пример 5.6). Такая стабильность означает, что чистая прибыль как доля активов и уровень левериджа были, грубо говоря, обратно пропорциональными величинами в это столетие.

Рентабельность активов и собственного капитала, получаемая финансовыми посредниками (несмотря на снижение левериджа), умеренно выросла в период с 1966 по 1982 г., благодаря быстрому увеличению непроцентных доходов, в частности от фидуциарной деятельности, предоставления услуг и секьюритизации. Затем, как следствие значительного расширения сферы деятельности, непроцентный доход значительно вырос между 1982 и 2006 г., взвинтив чистую прибыль почти до 15 % от собственного капитала. Этот рост отчасти отражал появление у банковских холдингов в апреле 1987 г. разрешенных судебным решением и регулируемых ФРС инвестиционных аффилиатов «по статье 20». Передача этого бизнеса отчетливо видна в ускорении роста валовой прибыли от коммерческого банкинга по отношению к показателям инвестиционного банкинга начиная с 2000 г.28.

На мой взгляд, относительная стабильность средних отношений чистой прибыли к собственному капиталу после Гражданской войны отражает базовую, определяемую конкурентным рынком норму доходности посредничества — результат, согласующийся со стабильным временным предпочтением и реальными долгосрочными процентными ставками.

Таким образом, кризис 2008 г. оставил после себя наследство в виде значительно более высоких требований — как экономических, так и регуляторных — к отношению капитала и активов, которые должны выполняться, чтобы посредничество восстановилось до такого состояния, при котором банки и другие финансовые институты уверены в достаточности подушки из собственного капитала и могут свободно заниматься кредитованием. Открытым остается вопрос, спровоцирует ли повышение отношения капитала к активам банков, в соответствии с историческими данными, также и рост отношения чистой прибыли и активов. Именно таким должно быть воздействие более высоких отношений капитала к активам.

Кроме необходимости повысить требования к капиталу, мы до сих пор вынуждены решать проблемы финансовых фирм, которые «слишком крупные, чтобы допустить их банкротство», а если быть более точным, «слишком взаимосвязанные, чтобы быстро их ликвидировать». Производительное использование национальных сбережений оказывается под угрозой, когда финансовым фирмам на грани банкротства присваивается статус «важных системообразующих институтов» и оказывается поддержка из средств (сбережений) налогоплательщиков.