Сергей Кара-Мурза - Между идеологией и наукой Страница 24

В совокупности все три версии с конца 80-х годов господствуют в «гуманитарном» дискурсе и постоянно подпитываются заявлениями авторитетных интеллектуалов. Они служат важным оправданием уничтожения СССР как «империи зла». И нас не должно удивлять, что в цивилизационной войне против России в конце ХХ века объединяются антикоммунисты и люди, «взращенные» КПСС, вроде Горбачева и Яковлева.

Хорошей иллюстрацией служит деятельность в конце 90-х годов независимого теоретического семинара «Социокультурная методология анализа российского общества» под руководством А.С. Ахиезера. На его заседаниях в Москве собирались видные гуманитарии, в том числе из-за границы. Здесь заслушивались концептуальные доклады о России в понятиях цивилизационного подхода.

Вот, на семинаре № 16 (17 декабря 1997 года) был заслушан доклад культуролога А.А. Трошина «Теоретические основы деструкции в обществе (на материале истории России XIX века)».29 Приведем выдержки, из которых складывается у него образ России как цивилизации:

«До начала XVII века основной формой поведения русских мужчин был гомосексуализм как гендерная норма… В России с XII века по XVI век известны массовые психопатии гомосексуального толка, когда женское население вырезалось полностью. Это особенно характерно для верхнего и среднего Поволжья».

И этот бред благосклонно слушают 27 человек из российского и эмигрантского гуманитарного истеблишмента. Где докладчик взял статистику «гомосексуализма русских мужчин» в ХII веке? Ведь еще не было русских мужчин, а были вятичи да кривичи. И уж тем более не было статистики. Кому «известно», что с XII века по XVI век для верхнего и среднего Поволжья было «особенно характерно», что на почве гомосексуализма «женское население вырезалось полностью»?

Тема гомосексуализма проходит в докладе о России красной нитью: «По свидетельству иностранцев, на льду Москвы-реки одновременно горело по нескольку сот костров, на которых сжигали гомосексуалистов». Наконец-то хоть один надежный источник указан — «по свидетельству иностранцев». Можно было бы даже дать ссылку на отчет уважаемого иностранца, правда, не о Москве и гомосексуалистах, а о самом европейском в России городе Петербурге и крещении детей: «В праздник Богоявления на льду Невы перед Зимним дворцом строят Иордань, где пьяный поп крестит детей, окуная их в прорубь. Уронив случайно младенца в воду, он говорит родителям: “Другого!”».

Вот еще: «Русское общество основывалось на наркомании… Н.Н. Реформатский описывает случаи стопроцентного поражения жителей спорыньей». Что значит «русское общество основывалось на…»? Что значит «стопроцентное поражение жителей спорыньей»? И это — элитарный теоретический семинар «по методологии анализа российского общества»…

Следующий мазок в портрет России: «По мнению специалиста по психопатиям П.И. Якобия, единственного, кто попытался написать антропологическую историю России, каждый год более половины населения было охвачено теми или иными формами массовых психопатий». Сидят российские и английские профессора, кивают. На неряшливое выражение «специалиста по психопатиям» ссылаются, как на научный факт. Да «теми или иными формами массовых психопатий» всегда и везде «охвачено» все население любой страны. Разговор ведется в понятиях неопределимых и о явлениях неизмеримых. Какое убожество в уровне рассуждений!

Вот еще открытие: «Оказывается, что многодетные семьи в русской деревне — это миф. В течение XIX века фактический прирост населения происходил только за счет миграции. Численность коренного населения снижалась за счет того, что при огромной рождаемости детская смертность была еще большей, а также за счет массовых психопатий». Как можно всерьез принимать такие вещи? И это слушают, развесив уши, культурологи и социологи. Вот где маразм, а не в «русской деревне».

Докладчик делает экскурс в этнологию: «…в XVII веке, когда весь великорусский этнос сменился полностью. Он не исчез биологически, но культурное наследие прервалось». Что значит «этнос сменился полностью»? Это утверждение просто нелепо. Что значит «культурное наследие прервалось»? Великорусский этнос забыл русский язык? Русские люди забыли, как креститься и куда совать ложку?

Дальше следует социальный срез русской культуры: «Когда кора не работает физиологически, то работает подкорка [у крестьян]. Когда вербальные конструкции не действуют, начинается эмоциональное детерминирование. Почему наша ученая молодежь, студенчество, в особенности физики, так восприимчивы к сектантству? Потому что у них нормальный человеческий функционирующий мозг… Поэтому здесь прямая аналогия: ученые и наши крестьяне».

Не будем придираться к смыслу, взглянем на логику. У крестьян «кора не работает физиологически». Допустим. У ученых («особенно физиков») — «нормальный человеческий функционирующий мозг». Допустим. Но как получается «поэтому здесь прямая аналогия: ученые и наши крестьяне»?

Кому-то все это покажется постмодернистской клоунадой кружка «играющих в бисер». Но в действительности А.С. Ахиезер с его «теорией России» несколько лет задавал тон в элитарном гуманитарном сообществе, а члены его «кружка» и до сих пор ведут семинары на «цивилизационные» темы.

Мысль об изуверской сущности российской цивилизации и сейчас устойчиво воспроизводится в значительной части гуманитарной элиты (и, следовательно, благосклонно воспринимается остальной ее частью). Поскольку в открытой форме она высказывается уже более двадцати лет, ее надо считать выношенной, продуманной установкой — перестройка и реформа лишь дали ей трибуну. Эта мысль развивается — она теперь прямо основывается на концепции прирожденных (примордиальных) дефектов национального сознания русских, которые не устраняются ни при каких социальных и политических изменениях. Это почти биологическое свойство русского народа.

В прениях по этому докладу И.Гр. Яковенко (профессор Российского государственного гуманитарного университета) дает такое определение России как цивилизации: «Мы имеем дело с архаической, периферийной цивилизацией, в которой имеет место языческо-христианский синкрезис, причем языческое, как оказывается, доминирует, а христианское является лишь оформлением… Катастрофа не является чисто негативным явлением. Она оказывается фактором мобилизующим, она мобилизует общество и на какие-то мутации, и на какие-то осмысленные изменения, и кроме того, катастрофа позволяет поднять энергетический порог и перейти потенциальный барьер, который закрывает системообразующие структуры общества от случайных изменений. Чем мощнее катастрофа, тем больше шансов на изменение глубинных, традиционных оснований культуры и общества».

Странно, что идеологи катастрофы СССР с таким пафосом обсуждают проблему цивилизационных процессов в России с ХII века. Хотят забыть, что натворили вчера? И эта их активность не прекращается поныне.

Вот, с надрывом выступает А.М. Ципко: «Результаты интернет-выборов главного имени России заставляют еще раз и всерьез задуматься о состоянии духа и ценностей современной, во многом новой российской нации, и прежде всего — о состоянии духа тех, кого до 1917 года называли великороссами. Вопреки всем прекраснодушным ожиданиям перестройки свобода от коммунизма не дала ни углубления моральных чувств, ни воскрешения духовных сил народа… В новой России, как и в старой, дореволюционной, дает о себе знать традиционное для нас равнодушие, безразличие к моральным качествам личности… И здесь я задаю себе самый главный, страшный вопрос, на который уже долгие годы сам ищу ответ. Почему мы, русские, такие, почему нам своих не жалко?.. Если бы у нас было по-другому, если бы мы любили друг друга, то у нас никогда бы не победили большевики с их идеей классовой ненависти. Это уже писал Антон Деникин… Очевидно, что у русских как у самого многочисленного народа РФ нет до сих пор даже чего-то сравнимого с еврейской заботой о сохранении своего народа… Традиция обожествлять вождей идет от старых, царистских настроений, от чувства раба. Кстати, в моей родной Одессе сталинисты даже во времена Сталина были редкостью, ибо одесситы от рождения ощущают себя свободными людьми» [83].

Как мучает одессита, уже в роддоме ощущавшего себя свободным человеком, «самый главный, страшный вопрос». Ну что это за народ — русские: какую им свободу не давай, нет «ни углубления моральных чувств, ни воскрешения духовных сил». И в «новой России», и в советской, и в «старой дореволюционной» — одна и та же традиционная патология. Все это «от старых, царистских настроений, от чувства раба» [83].

Все это — не импульсивные всплески эмоций обиженных на Россию «просветителей». Это нормальная регулярная идеологическая работа весьма уже уставших людей на жалованье. Цель ее — размыть у читающей публики и телезрителей уверенность в праве России на существование как самобытной цивилизации.