Элизабет Хереш - Купленная революция. Тайное дело Парвуса Страница 25

Перед отъездом Парвус пытается в беседах в Министерстве иностранных дел привести в действие «запал» для реализации своей программы. Так как его революционная программа России опирается на оппозиционные силы в стране, социалистический пролетариат и сепаратистские движения национальных меньшинств, то прежде всего надо дать немецкому партнеру конкретные отправные точки для прямой и косвенной помощи, например, публикациями и листовками для движений в окраинных государствах и революционеров внутри страны и за границей, которые направлены на свержение царя. Русские листовки, которые должны попасть в Россию, будут печататься в Швейцарии. Помимо этого, Парвус требует финансовой поддержки для русской эмигрантской прессы в целях пропаганды пораженческой позиции и революционной активности. Наконец, он также просит немецких спонсоров о технических вспомогательных средствах, таких как карты или средства другого рода, например взрывчатые вещества, «которыми легко пользоваться…».

Кроме того, он советует начать действия сразу в нескольких географических точках. Движению требуются пламенные агитаторы. Как и написано в революционной программе, Парвус больше всего ожидает этого от политических ссыльных в Сибири. В количественном отношении и по своей мотивации они представляют собой идеальный потенциал, который он мог бы использовать для совершения политических и военных диверсий. Для этого надо организовать их побег в европейскую часть России. В его замыслах Украина имеет преимущества, потому что к этому времени внутри нее произошёл раскол: часть ориентировалась на Запад, а другая имела прорусскую ориентацию. К тому же оппозиционная еврейская интеллигенция сконцентрирована в столице — Киеве, недалеко от Одессы, в которой точки зрения конспирации, лучше всего работается. Там Парвус может воспользоваться своими знаниями условий, группировок и контактов, которые он может поднять из Западной Европы через своих польских товарищей.

Следующая отправная точка — Финляндия. Здесь одним ударом можно убить двух зайцев. Использовать, по его мнению, имеющую место латентную готовность к мятежу против русского государя для легко разжигаемого настроя на отделение, а свободно пересекаемую границу — для передвижения агентов, доставки информации и денег, а также для контрабанды оружия и взрывчатых веществ. Следовательно, по мнению Парвуса, германское правительство должно попытаться наладить контакты между членами шведского правительства и финнами и оказать им поддержку в стремлении к суверенитету. Тайно должно быть подготовлено политическое и военное сотрудничество между Берлином и Хельсинки.

Что касается следующего пункта, то им Парвус хочет заняться сам, потому что считает его самым тяжелым — поддержка национальных движений на Кавказе. В этой этнически разнородной области с бесчисленными народностями в каждой стране было бы трудно организовать единое движение за отделение. Контакты с потенциальными лидерами такого движения Парвус хочет установить через турецкое правительство в Константинополе. Оно должно объединить усилия будущих мятежников в «священной войне» против России с их турецкими друзьями, но одновременно также сплотиться в борьбе с национальными силами в христианских странах, как Армения и Грузия, — утопически несбыточная идея.

Также через Турцию Парвус хочет наладить агитацию, чтобы ускорить украинское освободительное движение, а именно через те же каналы, которые Парвус уже использовал осенью 1914 года для своей идеи экспедиционных корпусов.

Парвус полагает, что и социальное революционное движение лучше всего разжигать из Турции. Оттуда он может устанавливать контакты с моряками на российской стороне Черного моря. Через них он хочет не только устраивать забастовки, которые должны как беглый огонь распространяться вдоль побережья портовых городов и переходить в глубь страны, в угледобывающие районы, но и организовывать акты саботажа, например поджоги нефтяных скважин в Баку.

Еше в марте четыре последующих миллиона марок отправляются из Государственного казначейства Германии в Министерство иностранных дел «на непредвиденные расходы», два из них — на революционную пропаганду в России, два — на не обозначенные точно цели; отсюда выделяется сумма разным бенефициарам и их банкам. Как видно из переписки между МИДом и Государственным казначейством, Парвус каждый раз требует возмещения возможных потерь при обмене, возникающих из-за колебания курсов валют других стран, например Румынии или Швейцарии, в которых он открыл счета для этих денежных переводов.

Итак, Парвус, хорошо снарядившись, может отправляться из Берлина в Константинополь. Там он съезжает со своего прежнего места жительства и возобновляет контакты с теми агентами, которые должны работать на него для связи из Турции с Южной Россией, Украинским Союзом и Кавказом. Создана командная иерархия, составлен план, обсуждены системы контактов, способы действия и конспиративные механизмы и срочно набросано несколько волнующих текстов.

Затем сильно загруженный революционер поспешно уезжает в Румынию. Здесь он может самоуверенно вести переговоры с немецким посланником Бусше, рассказать ему о своих разговорах в Берлине и посвятить в свои последующие планы. Парвус не случайно позаботился о переводе сюда части своего стартового капитала для перемещения революционной программы в этот регион.

О разговоре с Парвусом сам посол сообщает в телеграмме в Берлин:

«Доктор Гельфанд-Парвус полагает, что саботаж в русской угледобывающей области близ реки Донец надо организовать не из Румынии, а скорее через Стокгольм — Петербург, хотя это дело трудное. Советую поговорить с ним в Берлине по этому вопросу. Предположительно он выезжает завтра через Вену в Швейцарию, а затем через Берлин в Стокгольм.

Фон Бусше».

Бухарест является для Парвуса контактным центром имеющим влияние на юго-востоке для революционной работы прессы, формирования общественного мнения с помощью средств массовой информации и на западе; отсюда Парвус координирует агентурную и агитационную деятельность в направлении Украины и Южной России. Из Бухареста будет создаваться забастовочное настроение на судоверфях в Николаеве и Одессе.

В Бухаресте Парвус создает финансовую основу для помощи эмигрантской прессе в Париже, которую он хочет использовать в качестве рупора для своей пропаганды в колонии русских эмигрантов. Вопрос состоит в том, чтобы объединить в единый фронт расколовшиеся на различные группы горячие революционные умы, вооружив их программой действий, а также агитировать за объединение тех товарищей, которые вовсе не занимают пораженческую позицию по отношению к России и не хотят видеть триумф «германского империализма».

Для этого Парвус заручается совместной работой своего старого товарища Христо Раковского. Он и так уже служит немцам — и не только им, он готов принять деньги Парвуса, чтобы, помимо прочего, субсидировать парижскую эмигрантскую газету «Наше слово».

Там трудится бывший друг и идеологический ученик Парвуса Троцкий вместе со своими товарищами Мартовым и Луначарским. Положение колеблется между линией меньшевиков — революция: да, но не ценой поражения России, и линией большевиков — война как исходный пункт революции, а именно международной. Но, по мнению Парвуса, эту ситуацию можно выгодно использовать: потому что, как он считает, достаточно дискредитировать российский режим провокационными кампаниями как в глазах ее населения внутри России и за границей, так и в глазах союзников и сломить русский боевой дух постоянной пропагандой на фронте и в тылу.

Парвус великодушно игнорирует тот факт, что Троцкий по поводу его возвращения в Европу — а заодно и о поводу всего, что доходило до ушей русских эмигранте из Турции о нем и его контактах с правительством Германии, — в феврале 1915 года именно в этой газете попытался предостеречь общественность.

Еще раньше, когда Парвус находился в Константинополе, Троцкий провел под их отношениями толстую черту, рассматривая ее как разделительную линию между когда-то уважаемым, а ныне отверженным им человеком: «Парвуса больше не существует. На Балканах разгуливает политический Фальстаф, отрекшийся от своего двойника».

Когда Парвус вернулся в Берлин, Троцкий счел необходимым предостеречь от него в своей газете. Он делает это в известном «Некрологе живому другу». Названное так возмездие для драматизации произошедших, по мнению Троцкого, с Парвусом перемен начинается с дифирамбов в адрес «прежнего» Парвуса, до 1914 года, бывшим учеником и другом которого считал себя Троцкий, пока тот не превратился в «политического Фальстафа, шовиниста и спекулянта — ужасающий пример падения II Интернационала», в Парвуса после 1914 года, от которого он отстраняется и заявляет, что «Парвус политически мертв».