Дмитрий Винтер - Почему Сталин проиграл Вторую мировую войну? Страница 25

Вот почему именно летом 1942 г. Сталин окончательно и бесповоротно проиграл Вторую мировую войну.

Глава XIX

Загадка Харькова

Не гитлеровская стратегия определяла ход боевых действий, а ход операций советских войск все больше определял фашистскую стратегию. Она становилась стратегией поневоле.

Итак, весна 1942 г. Перейти в общее наступление и нанести Германии решающее поражение до того, как США оправятся от своих первых неудач на Тихом океане и начнут разворачивать силы, явно не получается. Попытки советского наступления на Германию с целью «разгромить в том же 1942-м» срываются одна за другой. И вот 12 мая 1942 г. начинается очередное наступление — под Харьковом. Что произошло затем, хорошо известно. Предоставим слово официальному источнику (Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. Краткая история. М., 1965 (далее — ВОВ-КИ). С. 162–163).

«23 мая 6-я немецкая армия, наступавшая с севера, и войска группы «Клейст», наступавшие с юга, соединились в районе южнее Балаклеи. Войска 6-й, 57-й армий и группы генерала Л.B. Бобкина были окружены. С 24 по 29 мая они вели тяжелую борьбу с превосходящими силами врага при полном его господстве в воздухе… Попытки советских воинов прорвать кольцо окружения ни к чему не привели… Таким образом, успешно начавшаяся Харьковская операция закончилась крупным поражением наших войск. Юго-Западный и Южный фронты понесли большие потери в людях и боевой технике…

В результате наших неудач в районе Харькова обстановка на южном крыле советско-германского фронта коренным образом изменилась в пользу противника. Срезав Барвенковский выступ, немецкие войска заняли выгодные исходные позиции для дальнейшего наступления».

А теперь приготовьтесь к длинным цитатам историка неофициального — Кейстута Закорецкого (6.12.1941 — Коренной стратегический перелом// Сайт ZHISTORY в Интернете). Точка зрения, предлагаемая этим автором, невероятно удачно вписывается в мою концепцию хода военных действий в 1942 г. Даже больше:, именно Закорецкий помог мне разрешить логическое противоречие между «окончательно проигранной войной» и «последним шансом» на ее выигрыш». Короче, я считаю необходимым изложить текст Закорецкого с незначительными поправками. Итак, Кейстут Закорецкий, Вам слово.

О харьковском сражении 1942 года историки вспоминать не любят. Не только потому, что оно было проиграно с большими потерями, но и потому, что попытки логически последовательно исследовать причины тех или иных действий советского командования натыкаются на ряд безответных вопросов и странной нелогичности. В конечном итоге вину за это поражение относят на двух человек: на маршала С.К. Тимошенко, который был главкомом Юго-Западного направления, и на самого И.В. Сталина, бывшего тогда Верховным Главнокомандующим.

В вину Тимошенко ставят то, что он переоценил свои силы, недооценил противника, не учел одни данные разведки и слишком доверился другим, не проявил нужную оперативность в своевременном отдании требуемых распоряжений, постоянно перестраховывался у Верховного и т. д.

Странным является и сам план сражения. Чтобы оценить его, нужна карта. Наиболее подробная есть в «Советской военной энциклопедии» (Т. 8. С. 365). Официально принято считать, что главной целью советского плана было окружение немецких войск под Харьковом, освобождение этого города, а затем ударом с северо-востока планировалось освободить Днепропетровск и Синельниково, лишить этим противника важнейшей переправы через Днепр и железнодорожного узла Синельниково. Однако наступление на запад из оперативного «мешка», каким являлся Барвенково-Лозовский выступ, не только не выравнивало фронт, а напротив, еще больше уводило советские войска в Лозовский «мешок» группы немецких армий «Юг», который мог образоваться в случае, если бы сопротивление немецких войск не позволило соединиться с наступавшей севернее 29-й армией. Тем более что, исходя из конфигурации фронта, более реальным и важным виделся вариант ликвидации Балаклейского выступа немцев сходящимися ударами по линии Змиев — Чугуев.

К странностям этого плана можно отнести и то, что к моменту его разработки у советского командования были данные разведки о планах противника (вообще, о том, как быстро секретнейшие немецкие планы попадали на сталинский стол, написано достаточно много. —Д.В.), которые, получается, почти не учитывались. Странным является и отношение Сталина к высшим командирам, допустившим такую трагедию — он вовсе не применил к ним карательных мер типа тех, что были сделаны в отношении командования Западного фронта летом 1941 года.

И есть еще одна странность, которую практически никто не хочет проанализировать. С одной стороны, план операции был утвержден Ставкой, которая практически отстранила Генеральный Штаб от контроля за его выполнением, приказав ему считать эту операцию внутренним делом самого направления (точнее говоря, это решение принял сам Сталин). Но когда при ее осуществлении стали возникать разные трудности и угрозы поражения, требуемые решения почему-то не принимались Главкомом направления (Тимошенко) без согласия Верховного (Сталина). А Верховный почему-то проявил странную медлительность. Удивительное дело: если операция является «внутренним делом Главкома» (что само по себе странно в условиях резкого дефицита ресурсов!), то почему он вовремя не может сам принять нужных решений, а вынужден спрашивать разрешения у кого-то? В таком случае, чьим «внутренним делом» являлась та операция — Главкома (Тимошенко) или Верховного (Сталина)?

Вот, например, мнение, изложенное в «Истории КПСС» (М., 1962. С. 554): «Неудачный исход Харьковской операции явился главным образом следствием того, что Сталин не посчитался с правильными и настойчивыми предложениями Военного совета Юго-Западного направления, не разрешил своевременно повернуть силы советских войск с харьковского направления на юго-восток, откуда противник наносил удары».

Далее, «вечером 18 мая член Военного совета Юго- Западного направления (т. е. высший политический руководитель этой структуры) Н. С. Хрущев после переговоров по телефону с генералом AM. Василевским и по его рекомендации обратился к И.В. Сталину с просьбой запретить дальнейшее ведение наступления в районе Харькова. Но Верховный Главнокомандующий подтвердил свое прежнее решение. И только вечером 19 мая, когда создалась явная угроза окружения 6-й, 57-й армий и группы генерала Бобкина, Главком направления принял решение приостановить наступление… Это решений Ставка утвердила. Но оно было принято с большим опозданием» (ВОВ-КИ. С. 161).

(Здесь я прерываю цитирование Закорецкого, чтобы прокомментировать: в 1965 г., когда составлялась краткая история Великой Отечественной, Хрущева уже отправили на пенсию, поэтому мудрое решение приписывается не столько ему, сколько Василевскому. —Д.В.) Но сам факт подтверждает и сам Василевский в своих мемуарах (Дело всей жизни. М., 1976. С. 214): «С утра 18 мая обстановка для наших войск на Барвенковском выступе продолжала резко ухудшаться, о чем я прежде всего доложил Верховному. Часов в 18 или 19 того же дня мне позвонил член военного совета Юго-Западного направления Н.С. Хрущев. Он кратко проинформировал меня об обстановке на Барвенковском выступе, сообщил, что И.В. Сталин отклонил их предложения о немедленном прекращении наступления, и попросил меня еще раз доложить Верховному об этой их просьбе. Я ответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом и что, ссылаясь как раз на противоположные донесения Военного совета Юго-Западного направления, Сталин отклонил мои предложения. Поэтому я порекомендовал Н.С. Хрущеву как члену Политбюро ЦК обратиться непосредственно к Верховному. Вскоре Хрущев сообщил мне, что разговор с Верховным через Г.М. Маленкова состоялся, что тот подтвердил распоряжение о продолжении наступления».

Странное дело! Нельзя предположить, что у генералов и у Верховного не было карт, что не поступали сообщения о развитии ситуации, что не было данных разведки и выводов никто не делал. А ситуация развивалась так, что даже политическому комиссару стало ясно, что «дело пахнет керосином»! И почему-то не Главком направления, не Генштаб, а, строго говоря, политический помощник Главкома добивается у Верховного разрешения на то, чтобы спасти ситуацию?! А Верховный почему-то, наплевав на все выводы генералов-специалистов, продолжает настаивать на, явно видно, неправильном решении!

Ну нельзя же предположить, что все высшие начальники вдруг на короткое время с ума посходили! Но тогда в чем дело?

Однако на этом странности не заканчиваются. Оказывается, что Генеральный Штаб Красной Армии в это время оказался еще и без официального начальника! 24 апреля И.В. Сталин по телефону сообщил генералу Василевскому, что Ставка вынуждена освободить Б.М. Шапошникова от работы по состоянию здоровья, а временно обязанности начальника Генштаба возложить на него. А Василевский, между прочим, в то время был еще генерал-лейтенантом! Звание генерал-полковника ему присвоили 26 апреля 1942 г. Но окончательный официальный приказ НКО об освобождении Шапошникова от должности начальника Генштаба был объявлен почему-то «в конце мая». И на протяжении мая — июня 1942 г. Сталин упрашивает (?!?!) Василевского согласиться принять эту должность. Василевский отказывается. Но 26 июня 1942 г.  его утвердили на ней приказом Ставки.