Елена Клепикова - Дональд Трамп. Сражение за Белый Дом Страница 25

Современным толчком для поколенческой, циклической смены является, по мнению Морли Винограда и Майкла Хейса, вовсе не 11 сентября, а развитие коммуникационных технологий, прежде всего Интернета. Сходит со сцены пожилое поколение американцев, которые статистически не являются пользователями Интернета, да и равнодушные в большинстве своем к политике бебибумеры входят в пенсионный возраст. В то время как милленниалы (по крайней мере, старшие из них) благодаря воспитанию и самовоспитанию имеют тенденцию к политической независимости, к самостоятельному, индивидуальному выбору, к отказу от традиционных ценностей. Недаром, кстати, большинство молодых избирателей-демократов голосуют за Барака Обаму, который угадал это стремление нового поколения к переменам и сдвигам. Недавно по ящику я видел репортаж из чикагской штаб-квартиры Барака Обамы – сплошь молодые интеллектуалы во главе с руководителем его кампании Дэвидом Аксельродом, бывшим корреспондентом «Чикаго трибюн». Бросалось в глаза почти полное отсутствие негров и женщин – тут уж не до политкорректности! Вплоть до обратного влияния молодых на своих родаков, которое выразилось даже в известном анекдоте:

Tell your mama:

«Vote for Obama!»

Само собой, милленниалы теснее связаны с Интернетом, чем предыдущие поколения – бебибумеры и промежуточное Gen X. Причем, демократы быстрее осваивают и используют новую технологию, чем республиканцы, которые по определению более консервативны. Зато милленниалы более политизированы и полагаются на Интернет, включая мнение своих друзей и ровесников, выражаемое через электронную почту. На смену аполитичной индивидуальной морали бебибумеров приходит мультилатеральная тенденция милленниалов, склонных к принятию быстрых и обговоренных решений. Объединенное Интернетом, это поколение наименее обеспокоено к любым ограничениям гражданских прав либо вторжением в частную жизнь, которое может случиться при борьбе с терроризмом. Прежние острые социальные проблемы теряют свою эффективность, а идеологические разногласия уступают место успешному поверхбарьерному, надпартийному активизму. Большинство объединяется, вовлеченное в политический процесс, отрицая за меньшинством право устраняться от политики, как это происходило у бебибумеров.

Конечно, некоторые из предсказаний авторов этой теории – затухание споров вокруг дарвинизма или решение вопроса об иммиграции – выдают желаемое за действительное. Если это и произойдет, то не так скоро, как авторам хотелось бы. Не только отдельные предсказания, но и вся их футурологическая схема о смене политических приоритетов при смене поколений и неизбежном приходе к власти демократов и их сорокалетнем, пусть и с небольшими перерывами, руководстве страной может быть опровергнута политическими или военными катаклизмами типа акта гипертерроризма 11 сентября. Чего Морли Виноград и Майкл Хейс не учитывают, так это роли случайностей в ходе мировой (в том числе американской) истории. Да и что такое закономерность, как не цепочка случайностей? Тогда любая футурология – не более чем гадание на кофейной гуще либо центурии Нострадамуса.

Однако в данном случае футуро железно укреплено на историческом каркасе американской истории, которая в самом деле подтверждает эту смену поколенческих циклов протяженностью в сорок лет, плюс-минус. Или это обращенная в прошлое утомленность демократов от республиканского правления? И хотя как раз республиканцы уже выбрали своего кандидата в будущие президенты, а демократы продолжают борьбу не на жизнь, а на смерть между собой, но объединительная, надбарьерная программа Барака Обамы могла бы быть поддержана поколением милленниалов. Само собой, старшими из них. Но авторы этой теории глядят далеко вперед, а потому учитывают и пятилеток, многих из которых уже не оторвать от компьютеров, а потому через пару десятков лет они должны будут мыслить аналогично своим старшим братьям и голосовать за демократов.

Вот такой поколенческий, а значит, и политический сдвиг предсказывают наши нострадамусы в своей футурокниге «Переворот милленниалов». Эта увлекательная книга примыкает к жанру научной фантастики. С другой стороны, ее исторические примеры подкрепляют предсказания авторов. Но есть еще третья сторона: с точки зрения демократов, это в высшей степени оптимистическая книга. Она предсказывает им победу на сорок лет вперед. Что подтверждается даже фотографией авторов-авгуров, которые лыбятся на ней, нисколько не сомневаясь в том, что коли прошлое подтверждает их теорию, то и будущее подтвердит ее.

Вопрос на затравку: достаточно ли у нынешних демократов причин для радостей?

2016 – О том же конфликте спустя восемь лет.

Нечто подобное происходит и в этом високосном году с той только разницей, что на этот раз во главе милленниалов встал не сравнительно молодой кандидат, а септогенарий, которому через полгода стукнет три четверти века. Лично я нахожу в этом возрастном парадоксе некоторое утешение – значит, не все еще для меня потеряно, а я слегка помоложе Берни Сандерса. И вот что еще любопытно: никто из его нынешних соперников не посмеет пенять ему почтенным возрастом, коли все они из племени геронтократов: Дональду Трампу скоро будет семьдесят, а Хиллари Клинтон – шестьдесят девять. Еще один феномен президентской кампании 2016 года. Не последний.

Вот, наконец, проклюнулось хорошее русское слово для этих милленниалов– тысячелетников. Ну конечно же сменовеховцы – вот кто они!

Статистики и поллстеры тщательно просчитывают электорат по стратам – этническим, религиозным, идеологи ческим, гендерным, возрастным и проч. А мне вот по чему-то кажется, что важнее сколько процентов среди избирателей тех, кто голосует в этом году впервые. Не от этого ли будет во многом зависеть исход выборов?

Мандат харизмы – pro et contra

Хилларифобия и обамамания

Политические болельщики слегка приуныли: матч между Хиллари Клинтон и Бараком Обамой грозит превратиться в дурную бесконечность. То один выигрывает, то другой, счет делегатов на номинационный конвент демократов идет уже на десятки, американский политический лексикон между тем обогатился двумя новыми терминами – хилларифобия и обамамания. Поверх идей и лозунгов существуют субъективные чувства капризного электората: само собой, афроамериканцы предпочитают Обаму, а латинос – Клинтон, но почему женщины-демократки голосуют за Хиллари, а мужчины-демократы (независимо от цвета кожи) – за Барака? В чем хваленная харизма последнего, которая слабо действует на женщин, а они среди избирателей составляют большинство? Мой друг Саша Грант написал, что мулат пригож; как мужчина с мужчиной я с ним согласен. Но моя приятельница считает, что у него грязный цвет кожи – лучше бы он был чистокровным белым или черным. Я бы уточнил: «пригожий мулат» еще и речист, у него хорошо подвешен язык, он говорит одновременно с думанием, даже немного заикается, в то время как мадам Клинтон выкрикивает лозунги в толпу. «Где он был девять лет назад? – вопрошают ее сторонники. – Выскочил как черт из табакерки. У него нет никакого опыта. Даже в Сенате он без году неделя». Тем более разителен феномен этого пригожего и речистого мулата.

Барак Обама начал с нуля, а сейчас у него делегатов на сотню больше, чем у Хиллари Клинтон. Вот статистика: в феврале она собрала $35 миллионов, а он – $55 миллионов. Куда дальше, если фанаты во всем мире опасаются за его безопасность (отсюда тьма белых телохранителей вокруг него) и сравнивают с такими подстреленными лидерами Америки, как Авраам Линкольн, Мартин Лютер Кинг и Джон Фицджералд Кеннеди. Дочь последнего, Каролайн, без околичностей уподобляет молодого сенатора из Иллинойса своему отцу: вот какой президент нужен Америке! Обама скорее суперстар, чем кандидат в президенты. Конечно, предсказывать теперь кому-либо победу все равно что гадать на кофейной гуще: можно крупно подзалететь. Ведь даже сторонники Хиллари Клинтон признают, что появился новый фактор. «Если бы можно было сочетать опыт Клинтон с харизмой Обамы и объединить их в одну личность», – мечтают они. Опыт – дело наживное, в отличие от харизмы: она либо есть, либо ее нету. А пока что на политическом горизонте Америки появился фактор – не могу сказать, что новый, – с которым приходится считаться: мандат харизмы.

Принцы и нищие

Перенесемся в американское прошлое и глянем, как этот внеполитический мандат действовал прежде. Были в нашей истории харизматичские лидеры и были антихаризматические. Взять того Франклина Делано Рузвельта, который пришел к власти, когда страна находилась в глубочайшем кризисе: из десяти работоспособных американцев четыре были безработными, банки обанкротились и закрывались, стояли длинные очереди к окошечкам с кассирами – народ желал немедленно забрать свои вклады.