Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин Страница 26

Мы вовсе не хотим превращаться в аграрную страну для какой бы то ни было другой страны, хотя бы для Германии. Мы сами будем производить машины и прочие средства производства…

Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития, как ее подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось… как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок[60] [XIV съезд ВКП(б), 1926, с. 14–27].

Разумеется, кризис хлебозаготовок можно было разрешить путем насыщения рынка импортными товарами[61], но это как раз и значило «превратиться в придаток мировой капиталистической системы»! Сталин уже в 1925 году прекрасно понимал то, что до сих пор является табу для многих профессиональных «экономистов»: через «международное разделение труда» догнать развитые страны не получится, а получится только стать их «подсобным предприятием». А следовательно, ни о какой «победе социализма» в СССР на этом пути не могло быть и речи…

Практик. «Кто девушку кормит, тот ее и танцует». Так что речь идет не о «профессиональных» экономистах, а об экономистах, находящихся на подкормке мирового капитала. Собственно, Ленин про это много раз писал, настоятельно рекомендую всем, кто не читал, изучить работу «Партийная организация и партийная литература».

Читатель. Но зачем Сталину нужна была эта победа? Неужели он всерьез верил в коммунизм?!

Теоретик. Вспомните «Лестницу в небо», главу о гибрис-синдроме — главном враге человека Власти. Известная фраза Сталина: «На мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории ее развеет» — что это, как не проявление гибрис-синдрома? Человек, обладающий Властью такого масштаба, не может не верить в собственную исключительность, в великую миссию, которую он призван осуществить. Не мы, а теория Власти отвечает на Ваш вопрос: да, Сталин верил в то, что призван на Землю для совершения великого дела — создания первой в истории социалистической сверхдержавы. И ради этого дела он был готов на все[62].

Практик. А любой толковый режиссер вам скажет, что если в пьесе нет «сверхзадачи», то она зрителя не заденет. И любой человек Власти отлично знает, что реализовать реально крупную задачу (вроде построения социализма в отдельно взятой стране) без описания ее сакральной компоненты не получится. А уж отождествление себя с этой компонентной в такой ситуации дело практически неизбежное. Это понимали даже такие ничтожные с исторической точки зрения персонажи, как Гайдар и Чубайс, которые отождествили себя с задачей «вбить последний гвоздь в гроб коммунизма», хотя на самом деле их интересовал лишь вопрос об элементарном безнаказанном воровстве.

Теоретик. Ну а коль скоро «мирный» вариант разрешения структурного кризиса ставит крест на мечте о великом СССР — значит, следует выбрать другой способ. Тот самый, благодаря которому «Запад стал богатым»:

Только за счет своей собственной страны индустрия быстрым темпом почти нигде не развивалась… Грабить других мы не можем, не хотим… займов нам не дают. Что же остается? Обратиться к внутренним силам… Без того, чтобы не брать известную долю, серьезную долю дани, — я буду грубо выражаться, чтобы яснее было, — у крестьянства, мы двигать дальше быстрым темпом индустрию не в силах, не способны, не можем [Сталин, 1949].

Но возможно ли «брать серьезную долю дани» с крестьянства, составляющего, напомним, более 80 % населения страны, в условиях рыночных отношений? Разумеется, нет: в условиях экономической свободы основной сектор экономики неизбежно начнет диктовать свои условиях. Сталин прекрасно это понимал, и когда пришло подходящее время, объяснил безо всяких обиняков:

Что значит не мешать кулацкому хозяйству? Это значит дать ему волю. А что значит дать ему волю? Это дать ему власть. Когда буржуазные либералы Франции требовали от феодальной власти не мешать буржуазии развиваться, они это выражали в конкретных требованиях о том, чтобы предоставить буржуазии власть[63] [Сталин, 1949].

Всего лишь год назад, в декабре 1926-го, Сталин и в ус не дул насчет гипотетической «кулацкой контрреволюции», вполне довольствуясь тем, что «промышленность ползет потихоньку вперед». В декабре 1927-го он понял, что ошибался: никакого «потихоньку» логика социально-экономического развития не предусматривает. Либо НЭП и постепенное «врастание в мировой капитализм» (охотно поддерживаемое многими «старыми большевиками», которым уже понравилось распределять прибыли подконтрольных предприятий), либо — великий перелом под лозунгом «Земля государству, крестьян в колхозы, все средства — на индустриализацию». Право самим распоряжаться продуктом своего труда должно быть отнято у крестьян в пользу централизованного распределения на нужды тяжелой промышленности и построения социалистической сверхдержавы.

Читатель. А есть свидетельства, что Сталин именно так понимал ситуацию в декабре 1927-го?

Теоретик. Если бы они были, мы бы их привели. К сожалению, еще не все архивы открыты, а из открытых — не все документы опубликованы, поэтому для точного описания, что именно думал и чувствовал Сталин в тот или иной момент времени, требуется отдельная кропотливая работа. Поэтому (как и в других разделах книги) мы приводим свою реконструкцию событий, основанную на имеющихся документах[64] и теории Власти. В рамках этой реконструкции дальнейшие действия Сталина совершенно логичны и идеально соответствуют представлениям самого Вождя о стратегии и тактике политической борьбы.

Рассмотрим ситуацию декабря 1927 года глазами человека, только что осознавшего необходимость новой социальной революции (повторим: поменять социальный статус 80 % населения — это куда большая революция, чем «скинуть царя» и «отдать заводы рабочим»).

Общепризнанной «линией партии» является продолжение «новой экономической политики» с постепенным развитием «кооперации» и неторопливыми, рассчитанными на десятилетия планами индустриализации.

Хуже того, на проходящем прямо сейчас XV съезде партии идет разгром «объединенной оппозиции», программа которой фактически и представляет собой требования «Великого перелома»:

Прямая вина группы Сталина состоит в том, что… она преуменьшала рост враждебных сил, затыкала рот тем, кто требовал правды и раскрывал ее. Сосредоточение огня налево, в то время как вся обстановка несет опасности справа, прямое потакание правым уклонам… все это ослабляет и обезоруживает рабочий класс…

25 миллионов мелких хозяйств составляют основной источник капиталистических тенденций. Выделяющаяся из этой массы кулацкая верхушка осуществляет процесс первоначального капиталистического накопления, ведя широкий подкоп под позиции социализма[65] [Троцкий, 2019].

Ближайшие «друзья» в Политбюро