Алек Эпштейн - Россия и Израиль: трудный путь навстречу Страница 27

Как отмечает политолог Вячеслав Лихачев в своей обзорно-аналитической статье «Палестино-израильский конфликт в зеркале российской прессы», «Вторая интифада, начавшаяся в 2000 г., воспринималась в России через призму Второй чеченской войны (начавшейся в 1999 г.); может быть, в несколько меньшей степени, но и для восприятия операции “Литой свинец” в Газе в 2008–2009 гг. у России была подобная же “собственная” призма: конфликт с Грузией в августе 2008 г.»[210]. По словам В.А. Лихачева, «если попытаться обобщить материал периода Второй интифады, то можно сделать простой вывод: позиция издания или автора при освещении палестино-израильского конфликта во многом зависела от позиции по северокавказскому вопросу»[211].

Анализ, проведенный В.А. Лихачевым, позволил ему заключить, что «для изданий, придерживающихся идеологической “генеральной линии” исполнительной власти, очевидно, что военно-политическая кампания в Чечне – это вынужденная мера по борьбе со страшным врагом, угрожающим безопасности всего населения страны. Угроза населению России от “чеченских” (“ваххабитских”, “фундаменталистских”, “сепаратистских”) террористов вполне реальна – после ряда террористических актов, совершенных как на Северном Кавказе, так и в Москве, это было очевидно практически всем. Следует помнить и о том, что власти обвинили чеченских боевиков в совершении взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске, и в то время, в отсутствие другой информации, почти никто не поставил это под сомнение. Любая степень жесткости в подавлении сепаратистов казалась большинству граждан оправданной необходимостью обеспечить безопасность мирным жителям страны и покарать преступников за уже совершенные действия. <…> Сама собой напрашивается аналогия между поддержкой жесткой линии российской власти и политикой израильских “ястребов” по отношению к палестинцам, тем более что в обоих случаях есть детальные совпадения в “образе врага”: терроризм, фундаменталистский ислам, этнический сепаратизм (несмотря на специфику, палестинское национальное движение можно было рассматривать и под таким углом), незаконные вооруженные формирования, двуличность и коррупция авторитарного режима в мятежном анклаве и т. д. <…> Поддержка Израиля российскими средствами массовой информации, ориентированными на правительственную политику в Чечне, была обусловлена и необходимостью добиться легитимации действий России, исходя из накопленного международного опыта. <…> Израильские “ястребы” (например, Авигдор Либерман), в свою очередь, в беседах с российскими журналистами не забывают подчеркивать, что Израиль долгое время был единственной страной, полностью и безоговорочно поддерживавшей жесткие силовые методы подавления чеченского терроризма, и поэтому Россия тоже должна поддерживать Израиль на международной арене»[212].

В политико-стратегической сфере Россия и Израиль, как показали события последних лет, могут найти общий язык. Наиболее важным достижением двусторонней дипломатии после войны на Кавказе в августе 2008 года стала заключенная между двумя странами негласная политическая сделка: Израиль обязался свернуть военно-техническое сотрудничество с Грузией, в обмен на что Россия приняла на себя обязательство не поставлять в Иран ракетные комплексы дальнего радиуса действия. Сотрудничество Иерусалима и Тбилиси носило долгосрочный характер и было важно для обеих сторон. Израиль не только продавал Грузии современную военную технику, но и участвовал в обучении грузинских солдат[213]. Однако, видя острую чувствительность руководства России к данному вопросу, правительство Э. Ольмерта сразу после августовской войны 2008 года приняло решение свернуть военное сотрудничество с Грузией. Пришедшее к власти в Израиле в 2009 году правительство Б. Нетаньяху продолжило тот же курс. 18 августа 2010 года в Иерусалиме состоялась встреча министра иностранных дел Израиля Авигдора Либермана с министром регионального развития и инфраструктуры Грузии Рамазом Николаишвили. Как сообщили израильские дипломатические источники, Либерман высказался за укрепление сотрудничества с Грузией в «гражданской сфере», особенно за активизацию торгово-экономических связей. Вместе с тем он дважды подчеркнул: «С учетом чувствительности ситуации на Ближнем Востоке и на Кавказе военное сотрудничество не стоит на повестке двусторонних отношений»[214]. Учитывая принципиально иную позицию по этому вопросу руководства США, чьим ближайшим союзником традиционно считается Израиль, в Москве не могли не заметить этих слов. И действительно, член Общественного совета при Минобороны России, консультант Общественной палаты по вопросам оборонно-промышленного комплекса, издатель журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко прокомментировал слова министра А. Либермана: «Высказывания израильской стороны продиктованы позицией России относительно категорического неприятия Кремлем процесса усиления военного потенциала Грузии. Это заявление было адресовано даже не представителям Грузии, а непосредственно Москве»[215].

Далее Игорь Коротченко связал израильские уступки России с теми уступками, которые Израиль сам желает получить от России: «Мы знаем, что целый ряд враждебно настроенных по отношению к Израилю арабских государств активно интересуется поставками современного российского оружия, в первую очередь тактических ракетных комплексов “Искандер”. Получение такого оружия не подпадает под какие-либо ограничения по режиму ракетных технологий и серьезно меняет баланс сил в регионе». Он добавил, что, обращаясь к Москве с просьбами не поставлять оружие Сирии и другим арабским странам, Израиль вынужден идти на встречные шаги и в очередной раз подтвердить свое нежелание идти на сотрудничество с Тбилиси в военной сфере[216].

В начале ноября 2010 года ряд сайтов в Грузии, а вслед за ними в России и Израиле опубликовали сообщения о том, что Израиль якобы намерен продать Грузии новейшие танки «Меркава Mk-4». Представители Минобороны Грузии не стали комментировать данную информацию, что породило еще больше домыслов и спекуляций по этому поводу. Однако заместитель генерального директора Министерства иностранных дел Израиля, возглавляющий Департамент Центральной Европы и Евразии, однозначно заявил: «Это – абсолютно безосновательные слухи, глупость. Я со всей ответственностью заявляю: никаких танков Грузии мы не продаем и продавать не будем. Я прошу подчеркнуть, что никаких шансов на подобную сделку нет! Данный вопрос даже не обсуждается»[217]. Все это свидетельствует о готовности и политической воле Москвы и Иерусалима искать и находить общий язык в сложных ситуациях с учетом интересов обеих сторон.

Более того: между Россией и Израилем были достигнуты ряд двусторонних договоренностей по военно-техническому сотрудничеству. Подобные проекты существовали и ранее, однако ни один из них не был реализован по тем или иным причинам. Однако в июне 2009 года Министерство обороны России за 53 миллиона долларов купило двенадцать израильских беспилотников. Российская пресса пестрела заголовками, прежде в принципе немыслимыми: «Минобороны вооружится иностранными беспилотниками. Скорее всего, их купят в Израиле»[218], «Россия закупила в Израиле 15 беспилотников»[219], «ФСБ облетает Россию. И без помощи Израиля тут, похоже, не обойтись»[220]. Глава государственной корпорации «Ростехнологии» Сергей Чемезов объявил о планах создания российско-израильского совместного предприятия по производству подобного типа вооружений.

Немаловажно и то, что нынешнее российское руководство, так и не сумевшее, несмотря на все свои усилия, склонить ХАМАС к участию в переговорах с Израилем на основе принципов Осло, занимает в настоящее время сбалансированную позицию в арабо-израильском конфликте. Ярким примером этого явилась позиция, занятая Россией во время международного кризиса с захватом израильским спецназом флотилии судов, которая направлялась в сектор Газа с целью прорыва его блокады. В то время, когда многие европейские и американские политики призывали к введению санкций против еврейского государства, обвиняя его в нарушении международного морского права, российские власти заняли куда более взвешенную позицию. С одной стороны, они присоединились к осуждению факта вооруженного захвата судов, однако при этом Владимир Путин дал понять, что против введения санкций: «Полагаю, что санкции вообще дело малоперспективное. Нужно стремиться к тому, чтобы находить приемлемые решения для всех участников в той или иной ситуации, и в данном случае это касается и Израиля тоже. Нужно искать способы решения проблем, а не давить на кого-то с помощью санкций»[221]. Подчеркивание необходимости учитывать интересы не только палестинцев в секторе Газа, уже три года находящегося в блокаде, но и интересы Израиля, стремящегося к безопасности своих граждан, стало отличительной чертой российской позиции, и это в Израиле не прошло незамеченным.