Михаил Делягин - Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить Страница 29

А вот глобальный управляющий класс, насколько можно понять, интенсивно и эффективно готовил их — и с восторгом воспользовался широкими возможностями, предоставляемыми революционным процессом.

Причины усилий глобального управляющего класса (являющегося практически синонимом современного Запада) по дестабилизации Большого Ближнего Востока (при всей объективной остроте проблем этого региона без этих усилий он сохранил бы свою стабильность, как это случилось, в частности, во время внутриполитического кризиса во многих его странах, вызванного удорожанием продовольствия в 2008 году) многослойны.

На поверхности мы видим традиционную логику борьбы за ресурсы. Здесь в рамках общей тенденции архаизации налицо возврат к логике колониализма, ведшего войны за непосредственный контроль за территориями, в первую очередь за нефтью и водой Ливии (о разбуривании и обустройстве созданным Каддафи государством огромного подземного моря пресной воды обычно забывают).

Кроме того, налицо месть Каддафи за социализм, а точнее — за трату ресурсов на обеспечение социальной справедливости. Принципиально важно, что не за теракт в Локерби, — сами ливийцы считали его ответным шагом, но Каддафи откупился от Запада, выдав непосредственных исполнителей, заплатив деньги и допустив в Ливию иностранный капитал. Это ярко характеризует вполне средневековый характер правового сознания нынешних лидеров «всего прогрессивного человечества»: заплати выкуп — и живи спокойно.

Но при этом не забывай, что ресурсы твоей страны рассматриваются этими лидерами как принадлежащие «всему человечеству», то есть в переводе на обычный язык — глобальным корпорациям, чьи интересы они представляют.

И когда Каддафи платил пять тысяч долларов за рождение ребенка (оплата тысячи долларов медсестре, а шестидесяти четырех тысяч — молодой семье декларировалась, но относительно редко осуществлялась на деле), когда он почти втрое увеличил численность своего народа за счет создания для него человеческих условий жизни, когда он обеспечивал почти бесплатный бензин, бесплатное образование, здравоохранение и электричество, — он превращал себя во врага отнюдь не некоего коллективного глобального Чубайса. Делом развенчивая догмы либеральной пропаганды о том, что бесплатной социальной сферы не бывает, он невольно (ибо в последние годы начал вводить в политику серьезные элементы либерализма, из-за чего его поддержка и ослабла) создавал для нее смертельную угрозу разоблачения ее лжи.

Кроме того, делясь нефтедолларами с народом Ливии, по крайней мере, в заметно больших масштабах, чем мы видим это в России, он лишал этих нефтедолларов западную финансовую систему. Ведь олигарх или коррупционер, разворовывая деньги народа, выводит их основную часть на Запад, в результате чего они попадают в западную финансовую систему и поддерживают ее существование, и потому, пока он обеспечивает приток все новых средств, он полезен глобальному управляющему классу и может рассчитывать на его всемерную поддержку. Если же государственный деятель отдает деньги народа самому народу, эти средства остаются в стране и не подпитывают финансовую систему его стратегических конкурентов.

Таким образом, уничтожение «режима Каддафи» было нацелено не только на прямой захват богатств недр Ливии, но и — если это не удастся — на концентрацию доходов от экспорта сырья в руках кучки компрадоров и коррупционеров, которые все равно никуда не денутся и введут эти средства в финансовую систему Запада.

Современная постмодернистская надстройка традиционной стратегии захвата ресурсов заключается в том, что, если все пойдет наперекосяк и освоение ресурсов станет невозможным, это не причинит управляющей группе никаких сколь-нибудь заметных неудобств: она просто сменит стратегию, несколько отклонит фокус применения своих сил.

Дело даже не в том, что контроль за ресурсами в информационный век важнее их использования. Дело не в том, что тот факт, что нефть не принесет прибыли конкурентам, важнее того, что она вообще никому не принесет прибыли.

Прежде всего она принесет прибыль в качественно новом, информационном смысле: изъятие ресурсов из оборота, создав дефицит, повысит цены — и тем самым повысит спрос на доллар, продлив функционирование их все менее контролируемой закачки в мировую экономику.

Но преследование этой выгоды является лишь частным случаем новой стратегии глобального управляющего класса — хаотизации.

Исчерпание стратегии управляемого хаоса и ее трагический провал в Ираке оказались плодотворными: показали возможность и эффективность качественно новой стратегии неуправляемого хаоса, которую мы видим в Северной Африке, которую мы увидели в Сирии и которую мы, вероятно, еще увидим не только в Египте и Саудовской Аравии, но даже и в Израиле.

Логика проста: в мутной воде можно поймать более крупную рыбу, хаос дает больше возможностей скачком наращивать власть и богатство, а главное — резко менять траекторию и саму логику развития целых обществ. Эмансипация же глобального управляющего класса от стран его происхождения (кроме, возможно, Швейцарии, Ватикана, Люксембурга, Монако и некоторых подобных государственных образований) снимает всякие ограничения на провоцирование хаоса: до «Пелоруса» с его подлодкой и собственным ПВО не дотянутся ни ливийские солдаты, ни японская радиация.

И в этом отношении трогательный в своей откровенности союз США и Франции с радикальными исламистами (которые составляли основу ливийских повстанцев с северо-востока Ливии — региона, где на полторы тысячи человек населения приходится один известный Западу боевик «Аль-Каиды»), равно как и прямое создание США всех значимых проектов исламских фундаменталистов — от «Талибана» и «Аль-Каиды» до Исламского государства[4], представляется совершенно рациональным. Ведь именно исламистские боевики являются наилучшими хаотизаторами современного мира.

Пока единственной явной и полной неудачей «новых кочевников» стал Алжир: ужас его управляющей системы перед исламским фундаментализмом, террор которого хорошо памятен алжирской элите, дал ей иммунитет перед протестами. А ведь развитие этой страны по тунисскому или египетскому варианту прервало бы поставки газа в Европу и посадило бы ее на энергетический голодный паек. Затем, вынудив европейцев самим делить друг друга на страны первого и второго сорта, безжалостно ограничивая доступ последних к энергии, исламистская «демократизация» Алжира окончательно положила бы конец европейскому проекту в его привычном для нас традиционном виде (возможно, на реализацию этого варианта нацелена и организация США украинской катастрофы).

Однако «арабская весна», на глазах оборачивающаяся «исламской зимой», еще далеко не закончена. Вероятно, серьезные попытки дестабилизации Алжира начнутся в случае успешного уничтожения Сирии, отчаянно сопротивляющейся при помощи России и Ирана. Если же вторая после Югославии и создания раковой опухоли в виде Косова и косовской оргпреступности попытка торпедирования европейского проекта окончится неудачей, неминуемо придет время следующих; вероятно, направление дальнейших действий глобального управляющего класса указывает нацистский государственный переворот на Украине и ее медленное уничтожение.

Если бы мировое правительство существовало, его офис легко было бы найти по очереди желающих занести в него термитную бомбочку.

«Мировое правительство», на своих закулисных встречах определяющее историю человечества на поколения вперед, принимающее решения о развязывании и прекращении войн, превратившее в своих марионеток не только могущественных монархов и президентов, но даже целые народы, является вечной темой, своего рода символом веры сменяющих друг друга поколений разнообразных конспирологов.

Однако широчайшее распространение веры в существование подобного центра власти лишь подчеркивает ту интеллектуальную импотенцию, клиническим проявлением которой представляется вера в то, что сговор заведомо частных сил, пусть даже имеющих трансграничное (а в наше время и глобальное) значение, может переломить объективные процессы развития громадных человеческих обществ.

Конспирология является следствием гиперболизации двух действительно совершенно бесспорных фактов.

Первый заключается в том, что все объективные закономерности человеческого развития проявляются через действия конкретных людей, причем в основе этих действий лежат не просто договоренности, но, как правило, договоренности руководителей этих людей, какими бы случайными и самоназначенными эти руководители ни оказывались.