Сергей Кургинян - Содержательное единство 2007-2011 Страница 29

8. Нужно оснастить несколько баллистических ракет генераторами Центра имени Келдыша, которые способны создавать в ионосфере Земли возмущения, ослепляющие радары раннего обнаружения США. (Видите, у нас тоже кое-что по части "авроральных исследований", все-таки, имеется).

9. Надо находить любые другие нетрадиционные способы борьбы – от компьютерного хакерства с государственным финансированием, способного погрузить в хаос финансовую систему, транспорт, управление воздушным движением и связь в США, до подготовки диверсионных подразделений с ранцевыми ядерными зарядами для действий на территории стран НАТО.

10. Обязательно использовать все средства пропагандистской войны, главная задача которой – убедить США в том, что русские так просто не сдадутся, они обязательно ответят не только на удар, но даже на явную угрозу удара. Превентивность – так превентивность!

11. Не поддаваться на провокации примитивной гонки вооружений – ракета на ракету, подводная лодка на подводную лодку. В отборе имеющихся и перспективных образцов военной техники действовать обдуманно и заглядывая в будущее – опять-таки, "асимметрично". То есть, непредсказуемо для потенциального противника.

Еще раз: мы не можем позволить себе "копить расслабуху"!

Если мы действительно хотим переходить на твердотопливные ракеты, то количество производимых "Тополей" должно быть намного, намного больше. Если это дело долгое – давайте подумаем о том, возможно ли опереться, в качестве "промежуточного варианта" (когда ракеты "Сатана" между 2010 и 2012 годами одна за другой будут сниматься с боевого дежурства), на стратегические "Стилеты" (СС-19). Они хранились у нас в сухом виде и могут хотя бы частично восполнять убыль исчерпавших свой ресурс более мощных ракет. Если это возможно – давайте срочно переоборудовать для "Стилетов" имеющиеся шахтные позиции.

Если для наших новых ракетных подводных крейсеров проекта "Борей" нужна ракета "Булава", то ее нужно форсированно "доводить до ума".

Говорят, что мы не должны втягиваться в изнуряющую и затратную гонку вооружений? А что мы должны делать? Давайте делать эту гонку менее "затратной", а для этого думать именно над асимметричным ответом.

Но с одной оговоркой: это должен быть реальный асимметричный ответ. И он должен быть. "И нам уже важней казаться, и нам уже не важно быть"… Чтобы не обнаружилось, что асимметричные заготовки – из разряда такого "казаться", которому не важно быть. Бюрократия – отрапортует об "освоении средств" и "поставках в войска". А страна? Народ?

Мы – за ассиметричный ответ. Но такой, чтобы наша страна не оказалась практически голой перед лицом реальных угроз, реальной войны.

Не хочется говорить об этой войне. Но – Si vis pacem, para bellum. "Хочешь мира – готовься к войне". Пока существовал СССР, угроза мировой ядерной войны была умозрительной. Теперь мы можем получить сразу серию малых ядерных войн и пару больших. А что, если только восстановление СССР и полномасштабной сверхдержавности может спасти и Россию, и весь мир?

Да, это тяжкий крест, – сверхдержавная жизнь. Но предпочтем ли мы этому сладкую смерть в объятиях незамысловатых утех – этого подлинного героя нашего жалкого времени?

Еще и еще раз: para bellum.

01.03.2007 : Панорама (продолжение 2)

Часть III. Туркменская "заваруха"

III.1. Обстоятельства смерти Ниязова

21 декабря 2006 года все мировые СМИ сообщили, что от внезапной остановки сердца скончался президент Туркмении Сапармурат Ниязов.

И тут я вынужден вновь вернуть собравшихся к обсуждению трех возможных форматов оценки любого события. В том числе, и такого события, как человеческая смерть (рис.1).

Предъявляя раз за разом эту картину, я борюсь с постоянной путаницей!

Людям хочется получить достоверное описание. Это желание коренится в их понимании единственности истины. Иначе говоря, в том, что если одно описание – правдиво, а другие ему противоречат, то другие описания – ложны. Это называется "закон исключенного третьего". Таков закон работы в очень ограниченном классе формально-логических систем. Но логика (в том числе и формальная) – это очень устойчивый автоматизм. Ведь не зря она возникла, эта самая логика. Она обобщает определенные часто встречающиеся коллизии. Она превращает некую статистику в закон. Она неточно знает свои собственные рамки. И она не рефлексирует на свои основания, эта самая логика. Поэтому ей кажется, что если ситуацию описывают три профессионала:

– журналист,

– следователь и

– аналитик элиты,

и если эти описания противоречат друг другу, то кто-то из них прав, а остальные – неправы.

Относится ли этот стереотип восприятия к оружейному конфликту, который я рассмотрел в книге "Слабость силы", к конфликту вокруг "Трех китов", который я еще собираюсь рассмотреть, или к описанию тех или иных событий, – он одинаково опасен.

И пока давайте просто договоримся, что это все разные истории.

Истории с Ниязовым-негодяем и его добродетельными врагами…

Истории с добродетельным Ниязовым и его врагами-негодяями…

Истории с преступником Ниязовым и стражами закона…

Истории со стерегущим закон Ниязовым и воюющими с ним преступниками…

Всё это истории с разными Ниязовыми. Ниязовым-1, Ниязовым-2, Ниязовым-3 и так далее. Дело не в том, какая история правдива, а в том, что это разные Ниязовы. Мой Ниязов, скажем так – Ниязов-25 – это элитный игрок. Но дальше люди спросят: "А какой из 25 Ниязовых – реальный?". Потому что, по мнению этих людей, если один из Ниязовых – реальный, то все остальные – ирреальные, то есть основанные на ложных способах описания. Ложных данных, ложных интерпретациях и так далее. В такой картине опять присутствуют истина и ложь. А элитная игра адресует к более сложным логикам. Если вообще к логикам.

Может быть, я и стал бы доказывать, что мой Ниязов ближе к реальному, чем другие. Но я же не политической историей занимаюсь. Я не встречаюсь с близкими ему людьми, не копаюсь в архивах, не веду слежку за главными персонажами этой истории. А если бы я этим всем зачем-то занимался (непонятно, зачем, и всем сразу)? То и в этом случае я все равно не стал бы публиковать интимные интервью, рассекречивать секретные бумаги, обнародовать данные прослушивания и наружного наблюдения.

Я могу просто что-то интерпретировать. Интерпретация – в принципе неоднозначна и размыта. Она оперирует вероятностями, а не достоверностями. Она ближе к квантовой механике, чем к механике Ньютона. Но это не значит, что она бессмысленна. Интерпретация предполагает ракурс, жанр. Нельзя интерпретировать сразу во всех жанрах или интерпретировать "вообще". То, что я здесь предлагаю, – это интерпретация. Но не бессмыслица.

Итак, мы должны отнестись как-то к событию под названием "смерть человека" (рис.2).

А поскольку лидер умирает, а игра продолжается, то речь идет о секретности, не имеющей срока давности. Вы никогда не получите правдивой информации о смерти Сталина. Никогда не получите правдивой информации о смерти Рузвельта. И так далее. Но и к этому не сводится специфика события "смерть лидера", отличающая это событие от события "смерть человека". При том, что лидер – это, конечно же, человек. И ничто человеческое ему не чуждо. А нет ничего более человеческого, чем смерть человека.

Люди смертны. Ниязов – немолодой человек. От остановки сердца умирают и молодые люди. Поэтому не надо сходу трактовать любую ситуацию как заговор. Но нельзя и приравнивать смерть обычного человека и смерть влиятельного – значимого для мира и региона – политика. Ниязов именно такой политик. Контролируемая им страна – важнейшая "фишка" в геоэкономической и геополитической игре. Когда умирает, причем внезапно, политик такого масштаба, то ситуация, что называется, "фифти-фифти". Может быть, сам умер, а может быть, убили. Точнее, помогли умереть.

И тут сразу приходится еще кое-что оговаривать. Говорят, что демократический президент боится общественного мнения, а авторитарный лидер, раздавивший оппозицию, ничего не боится. Это, безусловно, не так. Авторитарный лидер раздавил оппозицию с чьей-то помощью. И теперь он зависит от тех, с чьей помощью он эту самую оппозицию раздавил. Известный феномен Тараса Бульбы: "Я тебя породил, я тебя и убью".

Можно опередить того, кто готовится этот сюжет применить к тебе, и своевременно раздавить "раздавителя". Но, опять же, чьими-то руками. Это не меняет коллизии.

Можно всех "развести" и держать баланс. Но тогда ты зависишь от баланса и тех, с чьей помощью ты держишь этот баланс. Зависимость – это такая же фундаментальная человеческая коллизия, как и смерть. А для авторитарного политического лидера зависимость – это гипертрофированная коллизия. И это надо понимать.

Далее, авторитарный лидер, раздавивший оппозицию, не может быть свергнут. Значит ли это, что он неуязвим? Здесь, опять же, действует логическое заблуждение (рис. 3).