Константин Фрумкин - После капитализма. Будущее западной цивилизации Страница 3

Следует отметить, что значительная часть тех политических сил, которые сегодня существуют под ярлыком «антиглобализма», не являются врагами глобализации и мирового объединения— они только требуют, чтобы глобализация осуществлялась под знаком решения социальных и экологических проблем человечества, они протестуют против «злоупотребления» глобализацией со стороны богатейших держав и корпораций, использующих ее в своих интересах. Так что проблематика антиглобализма ставит вопрос не о смене интеграционного вектора, а только о корректировках глобализации.

«Громкими», перспективными и приносящими славу национальными проектами в наше время могут быть только те, которые в конечном итоге будут способствовать строительству мирового государства. Первое, разумеется, что приходит в голову в этой связи, это политика США с их «империалистическими» войнами, развязываемыми в разных частях мира. Здесь хотелось бы сделать важную оговорку: та компонента американской политики, которая является «имперской», то есть та, которая вытекает из национального эгоизма, сплавленного со стремлением непосредственно подчинить себе другие страны, с точки зрения общего вектора развития человечества является реакционной и идущей против общемирового течения, и именно поэтому «имперская» американская политика не имеет исторических перспектив и не может иметь особо важных отдаленных последствий. Это, впрочем, не означает, что американская политика вообще не имеет важных последствий — наоборот, сам факт, что США ведут активную международную политику и время от времени затевают войны, несомненно, способствует изменению облика планеты. Это, например, можно разобрать на примере иракской войны.

Рациональное объяснение захвата Ирака американцами не такое уж простое дело. Российская пресса особенно напирает на стремление американцев контролировать иракскую нефть, но это объяснение хорошо лишь потому, что отсутствуют лучшие: нефтяные запасы являются единственным достоянием Ирака, которое, руководствуясь логикой войны XIX века, имело бы смысл захватывать. Однако у этого объяснения есть много проблем. Во-первых, затраты США на войну столь огромны, что незначительная «скидка», которую американская экономика могла бы иметь после войны при закупках нефти, их явно не окупит в ближайшем будущем. Во-вторых, кто бы ни был хозяином нефти в послевоенном Ираке— иракское правительство или американские корпорации, — он все равно не захочет поставлять нефть на рынок по ценам ниже рыночных. В-третьих, пока что иракская война способствовала исключительно вздуванию мировых цен на нефть и дестабилизации поставок из Ирака. В-четвертых, даже если бы последствием войны стала стабилизация поставок по сниженным ценам, то в стратегическом плане никакой пользы американской экономике это бы не принесло, поскольку источники дешевого сырья замедляют инновационные процессы. В 2006 году, когда окончательно выяснилось, что поставки с Ближнего Востока остаются нестабильными, а цены не думают падать, президент Буш-младший провозгласил курс на уменьшение зависимости США от ближневосточной нефти, потребовал ускоренного развития ядерной и альтернативной энергетики, и в этом было гораздо больше смысла, но эти решения если и были последствиями иракской войны, то шли вразрез с логикой, приведшей к развязыванию войны.

Для оценки любой войны важно, что намерения организаторов войны не всегда совпадают — а точнее, всегда не совпадают— с ее объективными результатами и последствиями. Намерения политиков не всегда становятся известны широкой публике, к тому же они бывают мелочными и случайными. Не исключено, что Буш-младший придавал большое значение официальной причине войны — наличию у Хусейна ядерного оружия. Возможно, он думал о нефти. Нельзя исключать, что среди мотиваций, руководящих американской администрацией, были и совсем мелкие вроде заботы о президентском рейтинге или о прибыли американских компаний, специализирующихся на обслуживании нефтедобычи. Нельзя совсем сбрасывать со счетов идеалистически-романтические мотивы вроде дарования демократии народам, страдающим оттирании. Какие-то из этих тактических целей были достигнуты, какие-то, видимо, нет, но для истории человечества большая часть этих целей является мелочью, которой суждено остаться в прошлом и которая не повлияет на судьбу будущего, чем бы ни закончилась война. Здесь стоит вспомнить, что в «Майн кампф» Гитлера среди важнейших аргументов, обосновывающих необходимость будущей экспансии на восток, был тот, что растущее немецкое население в условиях ограниченности сельхозугодий будет невозможно прокормить. После этого была страшная война, человечество было потрясено, Гитлер покончил с собой, Германию расчленили победители, и единственное, чего не узнал немецкий народ, несмотря ни на какой послевоенный кризис, так это голода вследствие нехватки земли.

Мотив войны — даже самой страшной войны — может оказаться бессмысленным или тайным, но объективные и масштабные последствия войны спрятать гораздо труднее, чем намерения главнокомандующих. А главное последствие иракской войны для самого Ирака заключается в том, что эта ближневосточная страна стала ближе к системе глобализующейся западной цивилизации. Война расчистила систему экономического и культурного общения с западным миром и таким образом «вовлекла» Ирак в объединяющееся, глобализующееся человечество — человечество, объединение которого происходит, конечно, при культурном доминировании Запада, однако при вполне суверенном соучастии других регионов мира.

Можно вполне согласиться с мнением английского социолога Зигмунда Баумана, который, говоря об операции «Буря в пустыне», а также об операции НАТО в Косове, заметил: «Территориальные приобретения не являются целью этих войн; напротив, нападавшие более всего остерегались и тщательно избегали вторжения и взятия территории под свой контроль; предотвращение такого хода событий было главным, а возможно, и решающим фактором в стратегических расчетах. Целью войны было заставить врага, противящегося открытию своей территории «глобальным силам», подчиниться, но при этом обязать его нести ответственность за текущие повседневные дела, оставляя ему необходимые ресурсы, позволяющие поддержать привлекательность и приспособленность территории для мирового и финансового капитала и в то же время недостаточные для осуществления новых попыток превращения страны в неприступную крепость. Целью нового типа «глобальной войны» выступают не территориальные приобретения, а открытие дверей, остававшихся закрытыми для свободного перетока глобального капитала. Перефразируя Клаузевица, можно сказать, что такая война — это прежде всего продолжение свободной всемирной торговли иными средствами».

Ясно, что США своими войнами трудится для будущего объединенного человечества, на «новый мировой порядок», доведенный до состояния мирового государства, однако кто может дать гарантии, что в этом «объединенном человечестве» США будут доминировать? Даже сегодня, когда у США никто не оспаривает статус «единственной сверхдержавы», нет никаких данных об увеличении влияния США на Японию, Китай, Евросоюз, да даже и на Россию. Если отбросить все исторически бесполезные и не вызывающие зависти мудрых текущие выгоды и попытаться максимально далеко, насколько возможно, вглядеться в туманное грядущее, то можно с уверенностью сказать, что США своими войнами не столько укрепляли свою власть над миром, сколько вполне бескорыстно приближали объединенное мировое государство. США в мировой политике сознательно или бессознательно играют роль «тарана» и «ледокола» мирового государства, в котором они сами, быть может, займут место одной из провинций.

Нет ни малейших оснований путать это будущее мировое государство с американской империей, которой иногда пугают публику антиглобалисты. Да, если бы в результате какого-то чуда или в результате немыслимой мировой войны мировое государство возникло сегодня, оно, вероятно, обладало бы многими чертами, позволяющими сказать, что оно создано специально под американские интересы. Но мировое государство возникнет не сегодня и не завтра, оно должно созреть, и созреет оно, в частности, тогда, когда его создание санкционируют многие независимые от американцев центры силы.

Если угодно, создание мирового государства— это не вполне осознаваемый самими американцами «национальный проект» Соединенных Штатов.

И Россия во времена своей удивившей мир революции, и США сегодня были элементами общемирового исторического процесса, и только исходя из него можно объяснить их лидерство. Лидером называют того, кто идет впереди. Лидер ведет за собою. Страна-лидер ведет за собою человечество или его значительную часть, пролагает и показывает ему дорогу, но в конечном итоге она работает не на себя, а на человечество, хотя, конечно, и извлекает из своего лидирующего положения какие-то исторически мелкие выгоды. Лидер — это не более чем орудие коллективного развития, даже если, как это имело место в случае с советским социализмом, выбранный путь развития сравнительно быстро оборвался.