Дмитрий Верхотуров - Сталин и евреи Страница 30

В-третьих, на этих присоединенных территориях до 1939 года, конечно, не проводилось никакой целенаправленной работы по искоренению антисемитизма, и евреи там жили в очень враждебной атмосфере. Антисемитские настроения возникли и широко распространились на всей этой территории еще в начале 1920-х годов. Например, уже в 1922 году в Латвии прошла кампания по очищению университетов от нелатышей, в число которых попали и евреи. Причем латвийские националистические организации открыто разжигали антисемитские настроения через свою прессу.

В довоенной Польше тоже существовал «густой» антисемитизм. В Польше евреев не брали на государственную службу, а в ноябре 1931 года в Варшавском университете члены «Всепольской молодежи» организовали кампанию за очищение университетов от евреев. Кампания эта привела к многочисленным массовым дракам между польскими и еврейскими студентами, с многочисленными ранеными. Когда еврейские студенты штурмовали закрытые ворота Варшавского университета, блокированные членами «Всепольской молодежи», полиция разгоняла дерущихся при помощи броневика. Столкновения перекинулись в Вильно, где в ход пошли камни и револьверы. Там уже были убитые. Однако диктатор Польши Юзеф Пилсудский сдерживал эти устремления, и митинги «Всепольской молодежи» обычно заканчивались стычкой с полицией и арестами.

Но после смерти Пилсудского антиеврейские настроения в Польше пошли в рост. Кампанию за удаление евреев из университетов возглавил Болеслав Пясецкий, который до этого отсидел в польском политическом концлагере в Березе-Картузской и там начитался произведений самого Пилсудского, взяв у него уроки подпольной политической борьбы. По выходе из лагеря он создал ультраправую фалангу, которая везде нападала на евреев, еврейские магазины, синагоги, бросала бомбы в дома, в уличных драках применялись кастеты и лезвия. Под давлением этой фаланги в 1937 году в Польше были созданы т. н. «университетские гетто», где евреи обучались отдельно от ПОЛЯКОВ[141].

Эти проблемы на территориях, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах, достались Советской власти. Положение евреев там было плачевным, местное население к евреям относилось враждебно, и для исправления положения дел требовалось время, которого, как оказалось, не было. Перестройка хозяйства и общества присоединенных территорий только началась и еще не дала ощутимого эффекта. Антисемитизм на этих территориях, конечно, никуда не исчез вместе с присоединением к Советскому Союзу. В этих районах местное население приняло активное участие в истреблении евреев, причем в Прибалтике расправы начались еще до того, как этим занялись немцы.

Хотя Марк Солонин пишет о «громкоговорителе на каждой деревенской» улице, ничего этого в западных районах СССР перед войной еще не было. Репродукторы появились везде на старой советской территории вместе с масштабной программой электрификации и улучшения быта городов и деревень. Осуществить подобную программу в только что присоединенных западных районах попросту не успели, так что громкоговорителей там не было. К тому же проводная связь была перерезана немецкими диверсантами. Если уж части Красной Армии сражались в первые недели войны без связи с вышестоящими штабами, то чего уж говорить об оповещении еврейского населения?

Для предупреждения еврейского населения в начале войны не было технических возможностей, газет на идише, и совершенно нельзя было рассчитывать на помощь местного населения.

Быстрое продвижение немецких войск летом 1941 года сорвало эвакуацию населения из приграничных районов. Из около 2 млн евреев, проживавших там, сумело уйти не более 100 тысяч человек. Из остальных районов эвакуация проходила более успешно. С 5 июля 1941 года стали действовать эвакопункты, и с временно оккупированной территории сумело эвакуироваться около половины еврейского населения, примерно 1 млн человек. Из некоторых городов ушло почти все еврейское население: 75 % из Киева, 85 % из Харькова и Днепропетровска, 90 % из Гомеля. Это была эвакуация крупных промышленных предприятий, имевших оборонное значение, вместе с работниками, среди которых было немало евреев. Они отправлялись в другие районы, где тут же включались в восстановление производства. Особенно много эвакуированных евреев было на Урале. Еврейское население Свердловска скакнуло с 12 тысяч человек в 1939 году до примерно 55 тысяч человек в 1943 году[142]. Урал в целом принял 30 % всего эвакуированного еврейского населения.

Обычно говорят, что евреи уехали в Ташкент, но сухая статистика показывает, что Ташкент был вовсе не единственным городом, куда прибывали эвакуированные евреи. Туда прибыло 5 % еврейского населения. Городом, принявшим больше всего евреев во время войны, оказался Челябинск — 7 %, что неудивительно, учитывая численность еврейских рабочих в тяжелом машиностроении, черной металлургии и производстве танков, затем шел Ярославль — 7,5 %, затем Куйбышев — 6 %, и далее по 5 % приняли Ташкент и Свердловск[143]. Основная масса эвакуированных евреев оказалась в крупных индустриальных городах.

Наконец, что касается обвинений партизан в бездействии в отношении спасения евреев, то нужно вспомнить и сопоставить между собой некоторые факты. Первый факт состоит в том, что партизанское движение начиналось в 1941 году с заброски разведывательно-диверсионных групп, перед которыми ставились конкретные задачи. Да и помогать местному населению, еврейскому или нет, у них, как правило, не было возможности. Эти группы и созданные вокруг них партизанские отряды понесли огромные потери и к лету 1942 года были практически уничтожены. В конце 1941 и в начале 1942 года партизаны проявляли малую активность и не предпринимали значительных военных операций. Из-за острой нехватки оружия и боеприпасов, малочисленности отрядов и слабой поддержки местного населения задачи по захвату и освобождению гетто были им не по зубам. 30 мая 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения, которому удалось добиться коренного улучшения партизанской борьбы, первые ощутимые успехи которого пришли в конце 1942 года. Только после этого стали создаваться крупные отряды, способные захватывать целые города и контролировать обширные районы, где могло спрятаться гражданское население. Только после этого в партизанских районах возникали лесные лагеря мирного населения, укрывшегося от немцев. В 1944 году в Белоруссии, помимо 143 тысяч партизан, 80 тысяч человек стояли в охране этих лагерей.

Второй факт состоит в том, что основная масса евреев на оккупированной территории была уничтожена до осени 1942 года. В Латвии — до конца 1941 года, в Литве — к началу 1942 года, в Белоруссии и в Смоленской области РСФСР к весне 1942 года было уничтожено 18 из 23 гетто, а еврейское население крупных городов Белоруссии было истреблено еще до начала зимы 1941 года. На Украине основная масса еврейского населения погибла до середины 1942 года, в Крыму — в октябре 1941 года. В прифронтовой зоне евреев уничтожали очень быстро, через несколько дней или даже часов после захвата населенного пункта немцами, как было под Ленинградом, Новгородом и под Москвой, а также на Кавказе. Лишь немногие смогли вырваться из гетто, укрыться в лесах и присоединиться к партизанам. Иногда евреев от расправы спасало контрнаступление Красной Армии.

Таким образом, уничтожение основной массы еврейского населения оккупированных территорий произошло в момент наибольшей слабости партизанского движения и еще до создания Центрального штаба партизанского движения. Так что не нужно возводить клевету на партизан и на Центральный штаб, обвиняя их в бездействии. Когда у них появились силы, достаточные для нападения на крупные вражеские гарнизоны, задача спасения еврейского населения, по существу, уже отпала. Спасать было уже некого.

Итак, приведенные выше факты говорят о том, что в уничтожении евреев на оккупированной территории был малоизвестный и до сих пор крайне слабо учитываемый фактор. Советская власть попросту не успела решить «еврейский вопрос» на территориях, присоединенных к СССР в 1939–1940 годах. Не было времени ни для реконструкции социальной структуры еврейства и их интеграции в советское общество, ни для перевоспитания остального местного населения и избавления их от антисемитских предрассудков. Мы видим, насколько сильно отличалась судьба тех евреев, которые прошли советскую «переделку» до войны, и тех евреев, которые остались в своем прежнем состоянии. Это можно выразить и статистически. Из числа советских евреев выжило 67,7 % (было на 1939 год 3,02 млн человек, осталось в 1946 году 2,04 млн человек), тогда как из числа еврейского населения территорий, присоединенных перед войной, выжило 13,9 % (было в 1941 году 1,9 млн человек, осталось в 1946 году 265 тысяч человек)[144]. Эти цифры позволяют сказать, что советская политика в отношении евреев прошла жестокое испытание войной и геноцидом, развязанным гитлеровцами, и стала главным фактором, не позволившим им истребить всех евреев подчистую. Это зримое выражение триумфа и торжества сталинской политики в отношении евреев. Советский еврей, ставший трудящимся человеком и обретший достоинство, выиграл схватку за существование.