Александр Елисеев - Разгадка 1937 года. Преступление века или спасение страны? Страница 31

Еще в августе 1936 года, во время процесса над Зиновьевым и Каменевым, были даны показания против Бухарина и Рыкова. Совершенно очевидно, что это делалось не случайно. Кому-то (скорее всего, Сталину) было нужно скомпрометировать «правых» и поставить вопрос об их удалении с политической арены. Но в сентябре было объявлено, что факты, сообщенные на процессе, не подтвердились. И от Бухарина с Рыковым отстали — вплоть до декабря 1936 года, когда на пленуме ЦК «правые» попали под «обстрел» региональных лидеров — Эйхе, Косиора и проч. Тогда Сталин спустил все на тормозах, и за «правых» по-настоящему взялись только на февральско-мартовском пленуме 1937 года. Причем немалую роль сыграли те же самые регионалы. И только на этом форуме произошло долгожданное падение «правых» титанов. То есть вопрос решали целых шесть месяцев, а следовательно, Бухарин и Рыков имели серьезный политический вес. Иначе их свалили бы в гораздо более сжатые сроки (например, как Зиновьева и Каменева).

Никакого чистосердечного «раскаяния» за свой «правый уклонизм» Бухарин не принес. Почему-то считают, что в 30-е годы он был совершенно лоялен вождю и лишь в душе своей возмущался «сталинскими беззакониями». Все, однако, было вовсе не так. Формально признав правоту Сталина и даже закидав того славословиями, Бухарин все равно оппонировал ему, правда, более тонко. Приведу один пример, касающийся вопросов внешней политики. На XVII съезде ВКП(б) Сталин в Отчетном докладе подчеркнул, что он вовсе не считает фашистские государства самыми опасными для СССР: «…Дело здесь вовсе не в фашизме хотя бы потому, что фашизм, например, в Италии не помешал СССР установить наилучшие отношения с этой страной». Бухарин же в своем выступлении подчеркнул другое. Он охарактеризовал фашистскую Германию, наряду с милитаристской Японией, как главную угрозу. Что это еще, как не откровенная полемика со Сталиным по важнейшему вопросу внешней политики? При этом Бухарин не «нападает» на Сталина, как это полагается при дискуссии, не обращается к нему с возражением, он просто дает совершенно иной взгляд на вещи. Одновременно сам Сталин в речи бывшего лидера «правого уклона» воспевается как «фельдмаршал пролетарских сил» и т. д. и т. п.

О том, каковы были подлинные, а не декларируемые взгляды Бухарина, рассказывает эмигрантский историк, меньшевик Б. Николаевский, который теснейшим образом общался с Бухариным в 1936 году. Тогда Бухарин посетил Европу (Францию, Австрию, Голландию) по заданию Политбюро. Ему поручили купить у немецких социал-демократов, спасавшихся от Гитлера в эмиграции, некоторые архивы — в первую очередь, архив Маркса. Николаевский осуществлял при этом посредничество, и во время всей бухаринской загранкомандировки находился рядом с гостем из СССР. Любопытно, что именно Бухарину поручили общаться с немецкими социал-демократами и российскими меньшевиками. Может быть, ввиду сходства воззрений? Может, кто-нибудь из руководства пролоббировал отправку Бухарина к своим? Вообще, в СССР были каналы не только явной, но и тайной связи с деятелями меньшевизма. Так, знаменитая рютинская оппозиционная платформа, близкая к социал-демократии, подозрительно быстро оказалась напечатанной в меньшевистской эмигрантской газете «Социалистические ведомости».

Из разговоров с Бухариным Николаевский вынес много интересного, о чем поведал только в 1965 году, накануне своей смерти. В частности, Бухарин сообщил ему о переговорах Сталина с Германией, явно в надежде на то, что его сообщение будет передано кому надо — меньшевики в эмиграции (как и другие левые) занимали яростно антигерманские позиции. Позже Николаевский встретится с Оффи, секретарем У. Буллитла, бывшего посла США в СССР. Тот поведает ему о том, как Бухарин дважды — в 1935 и 1936 годах — «слил» американцам информацию о переговорах с Германией.

По данным Николаевского, Бухарин в 1936 году исповедовал идеологию, весьма близкую к социал-демократии. Он говорил о необходимости «вернуть марксизм к его гуманистическим основам». Гуманизм рассматривался им как базис, на котором следует создать широкое международное антинацистское движение. То есть, по сути дела, Бухарин как бы предвосхитил будущую горбачевскую перестройку с ее «гуманным, демократическим социализмом», «общечеловеческими ценностями» и прочим социал-демократическим лексиконом. Показателен тот упор, который он делает на гуманизм, противопоставляя его «нацизму». Когда на первый план выдвигается некая абстрактная общечеловечность, то происходит забвение национальных ценностей, причем в первую очередь ценностей своего народа. Бухарин прославился «критикой» Есенина в своих «Злых заметках», опубликованных в «Правде». Там он вдоволь поиздевался над русской культурой. Даже в 1934 году, когда волна революционного нигилизма пошла на спад, Бухарин все равно продолжал «бдительно» критиковать русских поэтов. На первом съезде советских писателей он обрушился на Блока и Есенина, инкриминировав им попытку создания особой версии социализма, соединенного с национальными и религиозными ценностями. «Бухарчик» отлично помнил, что и Блок, и Есенин были активными деятелями «скифства» — литературно-политического движения, стремившегося дать религиозно-мистическую трактовку Октябрьской революции, ввести ее в русло защиты национальных идеалов русского народа. Признавая Есенина певцом социализма, «любимец партии» в то же время отмечал: «Но что это за социализм? Это «социализм» или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашню, где «избы новые, кипарисовые, тесом крытые», где «дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш с сыченой брагой». Этот социализм прямо враждебен пролетарскому социализму».

О Блоке Бухарин отзывался следующим образом:

«Но разве эта опоэтизированная идеология, эти образы, эти поиски внутреннего, мистического смысла революции лежат в ее плане?.. Разве это — прелюдия к новому миру? Конечно, нет… Здесь есть нечто и от старого славянофильства, которому стал противен торгаш, подправленного народничеством… Блок угадывал… грядущую катастрофу и надеялся, что революционная купель, быть может, приведет к новой братской соборности».

Бухарина крайне беспокоили любые попытки соединить социализм и национальный патриотизм. И его полемику с «непролетарским социализмом» следует считать скрытой полемикой со сталинским национал-большевизмом. Очевидно, что и критикуя нацизм Бухарин беспокоился не столько по поводу агрессивных устремлений Гитлера. Он смертельно боялся, что пример немцев будет творчески осмыслен в России и приведет к созданию новой версии патриотического социализма, свободной от гегемонизма гитлеровского типа. Боялся он и союза с Германией, который мог плодотворно сказаться на судьбах России и самой Германии, удержать последнюю от непродуманных внешнеполитических авантюр.

Вне всякого сомнения, для «любимца партии», проклинавшего «отсталую, крестьянскую Россию», «страну Обломовых», организовавшего посмертную травлю Есенина, было вполне естественно люто ненавидеть любые режимы, достигшие национального подъема. Также естественным было для него выступать против Сталина, осуществившего русификацию большевизма и пытавшегося сблизиться с националистическими режимами Германии и Италии. Отношения с самим Сталиным Бухарин в беседе с Николаевским оценивал на три с минусом. А в разговоре с вдовой известного меньшевика Ф. Дана он был еще более категоричен, сравнив Сталина с дьяволом.

Социал-демократия и левачество

Замечу, что гуманизм Бухарина был своеобразным. Это был действительно пролетарский гуманизм. Участвуя в работе комиссии по созданию новой конституции, Бухарин категорически выступал против предоставления избирательных прав всем гражданам, требуя исключения для «лишенцев» — «бывших» и раскулаченных.

Подобный подход может показаться странным, ведь тяготение Бухарина к социал-демократии вроде бы должно сочетаться с умеренностью, которая всегда декларируется представителями данного течения. Однако в том то и дело, что в ряде случаев социал-демо-краты и социалисты занимали (и занимают!) гораздо более левацкую позицию, чем даже коммунисты. Во время гражданской войны в Испании большинство руководителей Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП), и в частности ее лидер JI. Кабальеро, находились левее коммунистов, требуя немедленной и широкомасштабной национализации. Во времена правительства Народного единства в Чили (1970–1973 годы) руководители Социалистической партии Чили также выступали за революционно-социалистические преобразования, полемизируя по данному вопросу и с коммунистами, и со своим лидером, президентом С. Альенде. Чилийский президент и коммунисты выступали за союз с мелким и средним капиталом, а также с патриотически настроенными военными. Но левые в СПЧ настояли на смещении с поста командующего Сухопутными силами генерала Праттса. Его место занял Пиночет…