Анатоль Ливен - Анатомия американского национализма Страница 4

Американский национализм, подобно любому национализму, многолик, и эта книга не ставила задачу исследовать все его проявления. Она сосредоточена, скорее, на двух, как мне видится, самых важных составляющих исторической культуры американского национализма, а также раскрывает сложное взаимодействие между ними. Как писал Эрик Эриксон, «всякий национальный характер состоит из противоположностей»6. Как будет показано далее, это, безусловно, верно в отношении США. Соединенные Штаты представляют собой, помимо прочего, как самое передовое общество среди развитых стран мира, так и общество, весьма существенно приверженное традициям.

Столкновение между этими обществами вносит свой вклад в растущую политическую поляризацию американского общества. Сейчас, когда пишется эта книга, американский народ значительно более отчетливо и равномерно разделился по партийному признаку, чем когда-либо ранее в современной истории страны. Такое политическое разделение, в свою очередь, отражает наличие самых больших различий в социально-культурных установках со времен войны во Вьетнаме. Белые протестанты-евангелисты в два раза чаще голосуют за республиканцев, чем за демократов. Это неизбежно отражается на соответствующих позициях этих партий по проблеме абортов и другим морально-этическим проблемам. Разрыв почти так же велик и в отношении национализма: в 2003 году 71 процент республиканцев и лишь 48 процентов демократов считали себя «настроенными весьма патриотически». Это отчасти отражает различие в политических пристрастиях по расовому признаку: в том же году 65 процентов белых назвали себя «настроенными весьма патриотически» по сравнению с 38 процентами чернокожих. Что касается отношения к преступности и к вопросам вероисповедания среди американских бизнесменов, то тут прослеживаются еще более значительные различия в позициях7.

Однако не противостояние, а сочетание этих разнородных тенденций определяет в целом основу американского национального самосознания и во многом формирует американскую позицию и политику по отношению к внешнему миру. Такое сочетание, как показано в пятой главе, было использовано администрацией Буша, которая соединила в своей пропаганде одновременно обе эти основные тенденции американского национализма.

Первая из них рассматривается во второй главе. Она проистекает из так называемого американского «символа веры», который также можно описать как «основополагающие принципы США»: великие демократические, юридические и индивидуалистические убеждения и принципы, на которых базируются американское государство и конституция. Эти принципы лежат в основе американского гражданского национализма, а также помогают объединить Соединенные Штаты с сообществом демократических государств. Эти принципы аналогичны тем, которые приняты в других демократических обществах, но в Америке они играют особую роль в единении разрозненного народа. По самому названию – «символ веры» – становится ясно, что этих убеждений американцы придерживаются с идеологическим, почти религиозным рвением.

Вторая тенденция американского национализма представляет собой, можно сказать, «антитезу основополагающим принципам». Она произрастает, прежде всего, из этнорелигиозных источников. Некоторые проявления этой тенденции также называют «джексоновским национализмом», так как были сформулированы президентом США Эндрю Джексоном (1767–1845). Их особенности рассматриваются в третьей и четвертой главах8. Так как Соединенные Штаты по сравнению с другими странами – государство весьма крупное и сложное, претерпевшее значительные изменения на протяжении длительного периода времени, то и данная тенденция американского национализма соответственно весьма сложна.

В отличие от простой, монолитной идентичности польского или тайского этнорелигиозного национализма, в США эта тенденция сформировалась на основе разнородных идентичностей и импульсов, в том числе националистических настроений исконного белого населения Америки, особой культуры Белого Юга, а также убеждений и политики этнических лобби. Тем не менее эти националистические черты часто можно четко отличить от принципов американского «символа веры» и американского гражданского национализма. Пусть многие из особенностей этой тенденции американского национализма имеют специфически американские отличия (одним из примеров является особая роль протестантов-фундаменталистов), однако вполне можно проследить их явную связь с другими широко распространенными моделями этнорелигиозного национализма в мире.

Проявления этой тенденции американского национализма, как правило, вторичны по отношению к американскому гражданскому национализму, проистекающему из американского «символа веры», доминирующему в политической культуре государства и общества. Тем не менее они имеют свойство отчетливо усиливаться в периоды кризисов и конфликтов. Так, например, в тесных взаимоотношениях Америки с Израилем этнорелигиозные факторы становятся доминирующими, что имеет крайне опасные последствия для борьбы с терроризмом.

Один из основателей неоконсервативного направления в Соединенных Штатах, Ирвинг Кристол, в 1983 году прекрасно сформулировал, почему не «патриотизм», а именно «гражданский национализм» является более подходящим названием для преобладающей тенденции американской политической культуры: «Патриотизм произрастает из любви к прошлому своего народа, национализм возникает из надежд на ее особое величие в будущем… Цели американской внешней политики должны быть значительно масштабнее, чем узкое, слишком буквальное определение «национальная безопасность». Речь идет о национальных интересах мировой державы, которые определяются чувством высокого предназначения нации»9.

Давая это определение, Кристол повторил классическую формулировку различия между патриотизмом и национализмом, которая была дана Кеннетом Миноугом, ставшим одним из величайших историков национализма. Миноуг считал патриотизм, по сути своей, консервативным, он определял его как стремление защищать свою страну такой, какая она есть, в то время как национализм представляет собой преданность идеализированному, абстрактному, еще не реализованному представлению о своей стране, которое зачастую связано с верой в некую более масштабную миссию собственной нации в интересах всего человечества. Другими словами, национализм всегда содержит определенный революционный посыл. Так, для американской политической культуры начала XXI века, безусловно, характерен большой патриотизм, привязанность к американской системе и государственности в целом, преданность Америке такой, какова она сейчас. Но в полном соответствии с утверждением Кристола ей свойственны также и революционность, приверженность мессианской концепции американской нации, ее общемировой роли10. Эти особенности американского гражданского национализма рассматриваются во второй главе.

Американский историк и социальный критик Ричард Хофштадтер (1917–1970) писал: «Самым ярким и распространенным недостатком [американской политической культуры] является некоторая склонность испытывать приступы готовности выступить поборниками морали, «этическими крестоносцами». Этот недуг мог бы стать смертельным, но рано или поздно его в известной степени умеряют апатия и здравый смысл»11. Все это можно было наблюдать и в наше время, когда по окончании войны в Ираке в обществе и в американской политике наступило отрезвление. Однако в первую очередь именно мессианский дух американской нации и призыв администрации Буша к этому крестовому походу сыграли важную роль в вовлечении американцев в эту войну.

И если согласиться с тем определением различия между патриотизмом и национализмом, которое дали Миноуг и Кристол, то придется признать, что для описания характерного национального чувства американцев термин «национализм» подходит больше, чем «патриотизм». Эта особенность, скорей, роднит американский национализм наших дней с неудовлетворенным, запоздалым национализмом Германии, Италии и России, чем с самодостаточным, привычным и стремящимся сохранить статус-кво патриотизмом британцев. Таким образом, это свойство американского национализма позволяет понять, почему политика и международные отношения США начала двадцать первого века немного напоминают недовольную Германию времен Вильгельма II.

При этом одна тенденция американского национализма радикальна, поскольку расчет строится на «будущее страны и ее величие», а другая радикальна, потому что постоянно учитывает исчезнувшее и идеализированное национальное прошлое. Эта «американская антитеза» отличает в первую очередь американский радикальный консерватизм: мир правых республиканцев и особенно правых христиан, с их громогласными призывами «вернуть былую Америку» и восстановить прежнее, более совершенное американское общество. Как показано в третьей и четвертой главах, в этой давней тенденции в американской культуре и политике отразилась поныне присущая многим американцам консервативная религиозность. В ней также проявилась озабоченность населения социальными, экономическими, этническими и в наибольшей степени расовыми проблемами.