Тило Саррацин - Европе не нужен евро Страница 41

Но добавилось еще одно затрудняющее положение, связанное с тем, что по правилам Базельской комиссии инвестиции банков в государственные ценные бумаги не обязательно должны покрываться собственным капиталом. Это превратило государственные облигации в инвестиции, которые, очевидно, были особенно привлекательными для банков41. Но 2009 год изменил эту оценку. Европейская служба по банковскому надзору потребовала в ходе стресс-теста в ноябре 2011-го, чтобы банки до середины 2012-го увеличили свой собственный капитал на 9 %, для того чтобы справиться с угрозой потерь по государственным ценным бумагам, например, в рамках реструктурирования долгов Греции42.

Долю собственного капитала банк может повысить за счет приобретения новых средств или снижения объема инвестиций и кредитов. В последние два года банки прежде всего шли по последнему пути. По этой причине многие пытались уменьшить свое участие в государственных ценных бумагах в евро, а это тоже вызвало падение курсов по многим облигациям и повышение процентных ставок.

И наконец, продолжающиеся дискуссии вокруг курса финансовой политики отдельных стран еврозоны и явный провал все новых саммитов по спасению превратились в самостоятельный обременительный фактор и подпитывали сомнения в продолжении существования евро, которые особенно раздувались в англосаксонской прессе. За результатом аукционов облигаций стран еврозоны очень внимательно следили, и иногда они комментировались с паническими нотками. Банки стали проявлять все большую робость при одалживании друг другу денег на межбанковском рынке, они предпочитали вкладывать избыточные деньги под низкий процент, но надежно, в ЕЦБ. Эта тенденция все еще удерживается весной 2012-го. У европейских банков появилось все больше трудностей доставать доллары, потому что банки за пределами зоны евро стремились сократить свои позиции в евро.

Такое развитие все настоятельнее требовало улучшения доверия к развитию государственных финансов стран еврозоны. В ноябре 2011-го по этому поводу высказался научно-консультативный совет при федеральном министерстве финансов: «Нынешний кризис формировался до сих пор повсеместно как кризис государственных финансов различных государств еврозоны, который оказал значительное обратное воздействие на функционирование финансовых рынков. Кризис государственных финансов в основном можно объяснить структурными проблемами стран-членов. Массивные обратные связи между государственными финансами и финансовыми рынками внушают опасения, что без радикальных экономических и политических реформ еврозона в своей нынешней форме не сможет продолжительное время существовать»43.

Дирекция ЕЦБ встревожилась и в своем докладе о финансовой стабильности в декабре 2011-го выявила четыре ключевых риска для финансовой стабильности в еврозоне:

– инфицирование негативными обратными связями между проблемами государственных финансов, финансового сектора и экономическим ростом 44;

– узкие места в банковском секторе в еврозоне45;

– падение конъюнктуры, растущие кредитные риски для банков и негативные последствия более ограничительной выдачи кредитов;

– различия между крупными глобальными экономиками и риском резкого замедления глобального роста 46.

Президент ЕЦБ Драги, выступая 19 декабря 2011-го перед комитетом по валютным и экономическим вопросам в Европейском парламенте, предостерегал от нового банковского кризиса47, и ЕЦБ решился на необычный шаг: выдать банкам на три года в неограниченном количестве деньги по действующей актуальной процентной ставке рефинансирования эмиссионного банка. Таким образом, было выдано на трехлетний срок в декабре 2011-го 489 млрд € и в феврале 2012-го еще 530 млрд €. Этим банкам были облегчены как выдача кредитов частным лицам, так и покупка государственных ценных бумаг, по меньшей мере краткосрочных48.

Правда, это были не «радикальные экономические и политические реформы», которых требовал научный совет при федеральном министерстве финансов, но все-таки крепкая поддержка испытывающим трудности рынкам капитала на пути к ним.

В результате процентная надбавка на облигации Испании и Италии значительно снизилась по отношению к немецким федеральным облигациям. Тем не менее давление, в особенности в англосаксонской зоне, продолжалось. Там снова и снова звучали требования применить «базуку» или укрепить «брандмауэр», повысив объем ЕSМ (Европейского стабилизационного механизма)49. То обстоятельство, что прежде всего Германия хотела ужесточить условия при втором пакете помощи Греции, считалось наступлением на солидарность в еврозоне50. Наступившее ослабление напряженности на рынках воспринималось многими предприятиями, банками и страховыми компаниями весной 2012-го как искусственное и фундаментально хрупкое. Поэтому все больше банков и предприятий вооружаются оговорками в договоре против распада еврозоны и строят свою политику инвестиций и рефинансирования по возможности так, чтобы при возврате к национальным валютам не возникло никаких проблем при составлении балансов51.

За всеми этими заботами очень легко забывается суть проблемы: по отношению к государственному должнику есть только проявление недоверия рынков, которое выражается в повышении процентных ставок и волны спекуляций, если те не справляются со своими финансами. Но это всегда является выражением политической несостоятельности. От этого не спасут ни брандмауэры, ни базуки. Поэтому банки и рынки постоянно оказывают давление на фонд солидарной ответственности, который охватывает всю еврозону.

Евробонды

При всех дискуссиях по спасению всплывало, как лохнесское чудовище в летнем озере, постоянное требование евробондов. Ответственность путем совместно выпущенных облигаций является ультимативной подушкой безопасности. Она предлагает гарантии, фондовые решения и брандмауэры любого рода и объединяет за выпущенными таким образом облигациями финансовые возможности всей еврозоны.

Естественно, евробонды выдвигают на передний план моральные риски (moral hazard). Ведь предыдущий опыт показывает, что страны со слишком высокой задолженностью в соответствии с тенденцией серьезно воспринимают только рынки. И только осенью 2011-го, когда процентная надбавка по отношению к немецким облигациям выросла до угрожающих размеров, в Италии заработали государственные меры по экономии52. Поэтому с немецкой точки зрения евробонды можно было признать лишь в том случае, если все остальные страны будут готовы подчиниться в известной степени немецкой «финансовой диктатуре». Правда, формально все государства еврозоны несут солидарную ответственность за евробонды. Но фактически страны с менее солидной финансовой политикой с помощью евробондов будут освобождены от экономических последствий своих финансовых действий, в то время как более эффективные страны возьмут на себя дополнительные риски ответственности.

А так как совместная ответственность означает также совместные решения по финансово-политическим вопросам, то евробонды в конечном итоге подразумевают обобществление финансово-политических решений в еврозоне. Но так как согласно любому допустимому правилу принятия решений (численность населения, ВВП, одинаковая весомость голоса на страну-члена) менее эффективные в финансовом отношении страны в Европе имеют большинство, то евробонды не означают ничего иного, как ультимативное обобществление финансовой политики за счет сильных в финансовом отношении стран.

Евробонд – это самое последовательное из всех мыслимых отрицаний принципа No-Bail-Out. Поэтому постоянно повторяющееся требование введения евробондов в большинстве случаев не является выражением особого непонимания со стороны тех, кто их требует, а это плод познания того, что только таким образом можно способствовать достижению совершенно иных целей. Для этого может быть интересным взгляд на различные группы, требующие евробондов:

– В немецкой политике за евробонды в большинстве своем голосуют представители СДПГ, зеленых и партии левых. При этом они проявляют глубокое непонимание не только психологических предпосылок и объективных общих условий солидного государственного финансового хозяйства (см. главу 7), но также источников немецкого благосостояния. Кроме того, они действуют под влиянием типично немецкого рефлекса, по которому покаяние за Холокост и мировую войну окончательно совершится лишь тогда, когда мы предоставим все наши интересы, в том числе и наши деньги, в европейские руки.

– Большими друзьями евробондов являются части банковского мира и вообще большинство крупных институциональных инвесторов, работающих на международном уровне. Этим была бы создана новая ликвидная инвестиционная касса, которой не нужно было бы бояться сравнения с американскими государственными облигациями. И если когда-нибудь еврозона распадется, то за каждым выпущенным до этого евробондом будет стоять вся финансовая мощь Федеративной Республики Германии.