Сергей Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994 Страница 41

Когда мы читали Марко Поло в детстве, на такие главы не обращали внимание — этот образ действий государства казался нам естественным. Ну подумайте сами, что, если бы Сталин в годы войны вместо карточной системы устроил бы, как сегодня, либерализацию цен? Смешно даже представить себе. И разве смогла бы Куба пережить тотальную блокаду, которую ей организовали две державы-подружки, США и ельцинская РФ, если бы вместо солидарного распределения тягот там «отпустили цены»?

Но то, что казалось естественным нам, поражает и злит «рыночника». И английский биограф Марко Поло в 80-е годы ХХ века делает ему выговор: «Книга для коммерсантов должна была бы описывать урожаи и сезонные колебания цен так, чтобы дать негоциантам сведения, позволяющие получить максимальный доход от спекуляций и поместить деньги с минимумом риска. Марко же глядит по-иному, с точки зрения общественного интереса и, значит, государства; поэтому неурожай для него не средство получить большую прибыль, а огромное бедствие, опасное для мира между народами, которые его терпят. Бедствие, с которым надо бороться».

Каков же механизм уравнительного распределения благ? Великий хан Хубилай обязывал «глав администрации» в регионах делать запасы зерна за счет госбюджета и в голодные годы выдавать его, фактически, «по карточкам» — не отменяя при этом «коммерческую» торговлю. Она, кстати, была у нас и во время войны; приехал кто с фронта — всегда можно было собрать денег и купить, что надо. А уж о рынке и говорить нечего. Не знаю, как Гайдар, а я торговал в четыре года. Из одной буханки мать делала бутерброды с лярдом, я продавал и покупал отрубей и бутылку патоки. И этот рынок не разъединял людей.

В советское время способ выдачи минимума благ из общественных фондов был очищен от всякого налета «помощи». Человек получил на эти блага право — и это было прекрасно! Право это возникло при наделении всех граждан СССР общенародной собственностью, с которой каждый получал равный доход независимо от своей зарплаты. Вчитайтесь в недавние слова Г.Х. Попова (когда он еще не входил в пятерку самых богатых людей России): «Социализм, сделав всех совладельцами общественной собственности, дал каждому право на труд и его оплату… Надо точнее разграничить то, что работник получает в результате права на труд как трудящийся собственник, и то, что он получает по результатам своего труда. Сегодня первая часть составляет большую долю заработка». Попов признает, что большая часть заработка каждого советского человека — это его дивиденды как частичного собственника национального достояния. То, что сегодня трудящиеся добровольно и безвозмездно отдали свою собственность мафиозно-номенклатурной прослойке, войдет в историю как величайшая загадка всех времен и народов. Уравниловки испугались! Дай-ка я все дивиденды с моей доли буду брать себе сам! Ну, берите теперь.

Сколько же благ распределялось у нас через «уравниловку»? Неужели и вправду наши «социальные иждивенцы» объедали справных работников и получали большую часть дохода не по труду, как писал Попов? Это — ложь, специально внедренная в общественное сознание. На уравнительной основе давались минимальные условия для достойного существования и развития человека — а дальше все зависело от него самого. Он получал жилье, скромную пищу (через низкие цены), медицину, образование, транспорт и книги. Если был готов напрячься, мог заработать на жизнь «повышенной комфортности». Но уровень потребления людей с низкими доходами был действительно минимальным — на грани допустимого. Никакой уравниловки в потреблении не было, все держалось на пределе.

Наш тонкий интеллектуал А.Бовин пишет: «Мы так натерпелись от уравниловки, от фактического поощрения лентяев и бракоделов, что хуже того, что было, уже ничего не будет, не может быть». Сколько же поедали «лентяи», если при виде их стола текли слюнки у Бовина? Ведь он мог бы привести и цифры. Вот потребление продуктов в 1989 году людей с разным месячным доходом:

Продукты Месячный доход на члена семьи

До 75 руб. 100-150 руб. свыше 200 руб.

мясо и мясопродукты 27 63 95

молоко и молокопродукты 216 363 466

рыба и рыбопродукты 5 13 19

фрукты и ягоды 22 39 56

Что же означает сегодня — и не абстрактно, а вполне реально, отказ от уравниловки? На что пошла наша либеральная интеллигенция и поддержанный ею режим? Они пошли на убийство значительной части своего народа. 1992 год — это уже год социально организованной смерти. Ранней массовой смерти стариков и косвенной смерти полутора миллионов неродившихся (а ранее рождавшихся) детей. И никакими софизмами этого не скрыть. Даже захлебнувшийся «демократической» пропагандой кандидат наук не может не понять: если при катастрофическом спаде производства существенная прослойка гребет миллионы, покупает «мерседесы» и пьет ликер по 10 тыс. руб. бутылка, это может происходить только за счет перераспределения доходов. Или Ельцин уже и закон сохранения материи отменил? Опираясь на силу телевидения и ОМОН, «новый класс» вырвал кусок хлеба изо рта большей части населения. Под бурные аплодисменты Инны Чуриковой.

Зато нет дефицита — полные прилавки, о чем мечтали наши либералы. И что примечательно — появился целый легион паскудников. Они нарочно, с наслаждением демонстрируют свое богатство. Жрут бананы на глазах у детей! Они называют себя «новые русские» (хотя эта прослойка интернациональна). Да бывали такие и раньше, но мало. Помню, везли нас в теплушках в эвакуацию. Еды не было, и продать было нечего. И ехал почему-то с нами солидный мужчина с «бронью». Он покупал молоко, на глазах у целого вагона голодных детей наливал себе в кружку и с удовольствием пил. Дети плакали, по деликатности тихонько. А кое-кто не выдерживал, подходил к нему и плакал в голос. Были такие люди, были, но как-то их незаметно придушили. А сегодня, видно, их сынки дорвались до власти.

Подрубается и вторая главная опора уравнительного уклада — жилье. Пока человек имеет жилье — он человек. Государство строило жилье и оплачивало 85% его содержания. Здесь отказ от уравниловки означает качественный скачок — бедняки потеряют жилье. Будут рассказывать, как в былинах, о тех временах, когда считалось безобразием, что 5,8% населения живет в коммунальных квартирах — какой ужас, как мы это терпели! Б.Ельцин обещал, что Россия финансирует устройство ночлежек (он их мягко назвал «ночными пансионатами»). Из этого следует, что быстрое обнищание с потерей жилища предусмотрено.

О покупке чьих квартир взывает телевидение и тысячи расклеенных по Москве объявлений? Квартир обедневших людей, которые «уплотняются», чтобы совместно проесть жилплощадь родственника или друга. А потом? Заболел ребенок, надо денег на врача да на лекарства — и продаст мать квартиру, переедет в барак, а там и в картонный ящик. Это все известно по Чикаго да по Риму. На какую же жизнь решились обречь свой народ «реформаторы»? В 1-м квартале 1993 г. построено 4,5 квартиры на 10 тыс. населения (это при строительном буме среди богачей!) — а в 1975 году за квартал сдавалось 22 квартиры. В пять раз! А ведь это пока достраиваются дома, заложенные при советской власти.

Это самый первый слой последствий отказа России от уравнительного проекта. И не должно быть иллюзий — убийственный спад потребления массы людей организуется искусственно, из чисто политических и идеологических целей. Уровень имеющихся у страны ресурсов это никак не оправдывает. Пусть также знают сторонники «реформ», что это искусственное обеднение — эксперимент, проводимый впервые в мире. Всегда и везде в моменты острого кризиса уязвимая часть населения защищалась — субсидиями на продукты питания или карточной системой. Россия опять отдана как полигон. И удивляют не политики, они — ландскнехты. Удивляет «совесть нации», интеллигенты вроде академика Лихачева, которые приветствовали все это и использовали свой авторитет, чтобы уговорить сограждан — ввели их в соблазн.

1993

Размышления новообращенного демократа (перевод с испанского)

Ключевые слова, которые вбиваются сегодня, как молотком, в голову беззащитного «среднего человека», это цивилизация и демократия. Оба эти слова прекрасны и привлекательны, и лишь немногие чудаки нарушают согласный хор, спрашивая, хоть и шепотом: а что это такое?

Очаровательные уста Горбачева объяснили мне, что я сам, мои родители и деды жили и думали неправильно и поэтому должны немедленно «вернуться в цивилизацию», чтобы жить, как полагается, в «нашем общем европейском доме». На случай, если я не подчинюсь, Ельцин, трезвый и в дурном настроении, погрозил мне кулаком. И влачусь я, смирный, к свету Демократии, оставив позади стариков моего народа умирать от тоски (и, простите вульгарность, от недоедания). Затыкаю уши, защищая мою веру от рыданий армянских, азербайджанских и прочих матерей над детьми, размозженными бомбами и ракетами. Успокаиваю себя словами лауреата Нобелевской премии мира, что «ценности цивилизации и демократии даром не даются». С трудом ухожу от соблазна, от голоса, который меня испытывает: «Как сумела эта цивилизация устроиться таким образом, что ее ценности оплачиваются жизнями как раз тех, кто их не способен оценить? Почему должны были во всех концах земли исчезнуть целые культуры и племена, которые единственно, что просили, это чтобы цивилизованный человек не утруждал себя, неся им этот Свет, в то время как благородный распространитель ценностей не только не жертвовал собой, но всегда оказывался с прибылью?» Наверное, думаю, это не присущее цивилизации свойство, а какие-то постоянные сбои в реализации программы. А если я ошибаюсь, какие битвы ждут нас в будущем? Всегда ли будут согласны исчезать эти племена и всегда ли окажутся лишенными средств отмщения?