Сергей Кара-Мурза - Россия не Запад, или Что нас ждет Страница 47

Взять хотя бы такой момент, как превращение денег в товар. Как пишет Маркс в «Капитале», согласно римскому праву, было безусловно запрещено обращаться с деньгами как с товаром. Там действовала юридическая догма: «Денег же никто не должен покупать, ибо, учрежденные для пользования всех, они не должны быть товаром». Катон Старший писал: «А предками нашими так принято и так в законах уложено, чтобы вора присуждать ко взысканию вдвое, а ростовщика ко взысканию вчетверо. Поэтому можно судить, насколько ростовщика они считали худшим гражданином против вора».

В советском хозяйстве деньги товаром не были и не продавались. Напротив, современный капитализм не может существовать без финансового капитала, без превращения денег в товар.[61]

Кстати, движение за «бесплатные» деньги, за беспроцентный кредит, периодически возникает и на Западе, и на Востоке, хотя на Западе оно более или менее упорно преследовалось. В царской России в начале XX века были развиты беспроцентные кредитные товарищества и кооперативные банки. Сегодня крупные банки подобного типа действуют в исламских странах. Например, в Бангладеш есть крупный «Грамин банк», который предоставляет кредиты населению. 90 % его акций принадлежат заемщикам, из которых 94 % — женщины, он охватывает 50 % деревень страны. В 1994 г. он выдал займов на 500 млн. долларов — без всяких процентных ставок [157].

Совместная хозяйственная деятельность и общежитие людей могут быть организованы и без купли-продажи— она вообще возникла относительно недавно. Существуют разные способы предоставления друг другу и материальных ценностей, и труда (дарение, услуга, предоставление в пользование, совместная работа, прямой продуктообмен и т. д.). Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются — так, что все участники пользуются созданным сообща целым.

К такому типу относится семейное хозяйство, экономически исключительно эффективное (при достижении определенного класса целей). Замена его рыночными отношениями невозможна, т. к. оказывается, что ни у одного члена семьи не хватило бы денег расплатиться по рыночным ценам с другими членами семьи за их вклад.

К этому же типу хозяйства относилось и советское плановое хозяйство. Именно сложение ресурсов (посредством плана) без их купли-продажи позволило СССР после колоссальных разрушений 1941–1945 гг. очень быстро восстановить хозяйство. В 1948 г. СССР превзошел довоенный уровень промышленного производства — можно ли это представить себе в нынешней рыночной системе Российской Федерации?

Советский строй породил тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно (и незаметно!) переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «города».[62] Это переплетение, идущее от традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным. Между тем Вебер писал о капитализме: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности» [93, с. 51].

На Западе так, а в России иначе. Во время индустриализации масса общинных крестьян переместилась в промышленность и превратила «родной завод» из предприятия в центр жизнеустройства — оно обросло «социальной сферой». Тут и детский сад с пионерлагерем, и больница с санаторием, и клуб, и жилой квартал, обогреваемый паром из заводской ТЭЦ, и даже, на правах цеха, подсобное хозяйство, снабжающее заводскую столовую свежими молоком и овощами. Это — явное совмещение предприятия с домашним хозяйством.

Наблюдение за попытками в 90-е годы разорвать это переплетение, отделить производство от создания условий жизни позволило увидеть важную вещь. Соединение, кооперация производства с «жизнью» является источником очень большой и не вполне объяснимой экономии. Отопление бросовым теплом, отходящим при производстве электричества на теплоцентрали, — один из примеров.

Почему же мы этого не видели? Потому, что из политэкономии, возникшей как наука о рыночном хозяйстве, основанном на обмене, мы заучили, что специализация и разделение— источник эффективности. Это разумное умозаключение приобрело характер идеологической догмы, и мы забыли о диалектике этой проблемы. А именно: соединение и кооперация — также источник эффективности. Какая комбинация наиболее выгодна, зависит от всей совокупности конкретных условий. В условиях России на длительный период именно соединение и сотрудничество оказались принципиально эффективнее, нежели обмен и конкуренция.

В становлении типов хозяйства и России, и Запада можно обнаружить и особый уклад, и особый культурный тип, которые образовали «зародыш» самобытной хозяйственной системы. Этот «зародыш» развивался, обрастал боковыми ветвями, увеличивал разнообразие и превращался в большую систему. Для России таким культурным типом был «великорусский пахарь», который создал русскую поземельную общину, а потом и разного рода артели для отхожих промыслов [158].

Становление капитализма как присущего Западу способа хозяйства не было медленным «естественным» процессом. Это был результат череды огромных революций, в ходе которых возникло уникальное сочетание обстоятельств, позволившее распространить на Западную Европу экономический уклад, сложившийся ранее у некоторых народов северо-запада Европы (голландцев и англичан, а до этого фризов). Предыстория капитализма как очень специфического этнического хозяйственного уклада, который был затем взят за модель вдохновителями великих буржуазных революций и внедрен политическими средствами, очень интересна и для нас актуальна. Краткое изложение этой предыстории и библиография даны в книге Л.А. Асланова «Культура и власть» (2001) [159].

Фризы (этническая общность, родственная саксам) жили на побережье Северного моря в районе устья Рейна (занятая ими территория называлась Фрисландией). Условия их обитания были необычными: они расселились на маршах— не-затопляемых морскими приливами полосах земли шириной около 50 км. Жили они на хуторах или фермах, расположенных на холмах (терпах). Плодородная почва (отложения ила и торф) и мягкий влажный климат позволяли вести интенсивное сельское хозяйство, а труднодоступная местность обеспечила фризам независимость и длительное сохранение общинной демократии. Законы фризов в основных чертах были схожи с Салической правдой франков, т. е. уже в VI–VII вв. общинная собственность на землю превратилась в частную.

Это был народ фермеров, которые в то же время были торговцами и мореходами. Для римлян они стали торговыми посредниками с германскими племенами, а в период упадка Рима одним из главных товаров в этой торговле стали рабы, которых фризы скупали в бассейне Балтийского моря у варягов. Вместе с англами и саксами фризы участвовали в заселении Англии. Фризы как народ сложились под влиянием очень специфического хозяйственного уклада, который позже был воспроизведен, уже в индустриальной форме, как современный капитализм. И уклад этот входил в ядро их этнической культуры, а не был «общечеловеческим» достоянием как необходимый плод развития любого народа’.

О. Шпенглер также подчеркивает культурные этнические корни английского капитализма: «Английская хозяйственная жизнь фактически тождественна с торговлей, с торговлей постольку, поскольку она представляет культивированную форму разбоя. Согласно этому инстинкту все превращается в добычу, в товар, на котором богатеют… Властное слово «свободная торговля» относится к хозяйственной системе викингов. Прусским и, следовательно, социалистическим лозунгом могло бы быть государственное регулирование товарообмена. Этим торговля во всем народном хозяйстве получает служебную роль вместо господствующей. Становится понятен Адам Смит с его ненавистью к государству и к «коварным животным, которые именуются государственными людьми». В самом деле на истинного торговца они действуют, как полицейский на взломщика или военное судно на корабль корсаров» [13, с. 78–80].

Этническая специфика того капитализма, который сложился в англосаксонской культуре, признается и сегодня. Английский историк и социолог 3. Бауман пишет: «Новый индустриальный порядок, так же как и концептуальные построения, предполагавшие возможность возникновения в будущем индустриального общества, были рождены в Англии; именно Англия, в отличие от своих европейских соседей, разоряла свое крестьянство, а вместе с ним разрушала и «естественную» связь между землей, человеческими усилиями и богатством. Людей, обрабатывающих землю, сначала необходимо упразднить, чтобы затем их можно было рассматривать как носителей готовой к использованию «рабочей силы», а саму эту силу — по праву считать потенциальным источником богатства» [160].