Александр Клинге - Кто выиграл Вторую мировую войну? Страница 5

В такой ситуации рвать отношения с Германией значило играть на руку противникам СССР в Европе. Поэтому большинство шагов, направленных на ослабление отношений между двумя державами, сделали сами немцы. Гитлер делал все большую ставку на создание Третьему рейху образа «европейского бастиона против большевизма», который он в дальнейшем умело использовал на переговорах с западными державами. В то же время периодически переговоры об улучшении отношений возобновлялись. Их инициаторами с германской стороны являлись в первую очередь один из ближайших сподвижников Гитлера, уполномоченный по выполнению Четырехлетнего плана рейхсмаршал Геринг и президент Рейхсбанка Шахт. Оба они считали экономическое сотрудничество с СССР необходимым для решения проблем германской промышленности, связанных с ускоренным перевооружением. Однако Гитлер каждый раз ставил крест на этих планах. А после 1936 года уже и советская сторона перешла в режим жесткой конфронтации. Этому способствовало подписание договора с Францией, а также начало Гражданской войны в Испании, где советские и германские военнослужащие впервые после 1918 года встретились на поле боя.

Имело ли советское руководство возможность помешать усилению Германии в 1930-е годы? Необходимо, в первую очередь, констатировать, что для борьбы с Третьим рейхом в одиночку у СССР отсутствовали как возможности, так и легитимные основания. Усиление гитлеровской Германии происходило мирным путем, хотя и с нарушением Версальского договора, однако с полного согласия держав, этот договор подписавших. Советский Союз, который не являлся гарантом Версальского мира, не имел никаких законных оснований жестко реагировать на восстановление в Германии всеобщей воинской повинности или аншлюс Австрии. Более того, такая реакция была бы расценена как агрессия. Поэтому единственное, что оставалось, – это попытки организовать систему коллективной безопасности, которая не позволила бы Третьему рейху выйти за определенные рамки.

С 1933 по 1939 год советская дипломатия выступила с целым рядом инициатив на этом направлении. Так, в феврале 1933 года на рассмотрение Конференции по сокращению и ограничению вооружений в Женеве была внесена декларация об определении агрессии, которая позволяла уточнить значение этого понятия. Соответствующий документ был подписан целым рядом государств, однако в их числе не оказалось ни одной великой европейской державы.

В следующем, 1934 году народный комиссар иностранных дел СССР Максим Литвинов выступил с идеей региональных пактов, которые должны были быть созданы в наиболее проблемных с точки зрения конфликтов регионах планеты, в том числе в Восточной Европе. Советский Союз как раз вступил в Лигу Наций, что определенным образом повысило его возможности на международной арене. Однако из идеи Литвинова ничего не вышло. Тем не менее определенный успех наметился на другом направлении – переговорах с Францией о заключении двустороннего соглашения. Несмотря на то что главный сторонник сближения с Советским Союзом – министр иностранных дел Луи Барту – был убит в октябре 1934 года, его преемники довели начатое дело до конца. 2 мая 1935 года советско-французский договор о взаимопомощи был подписан. 16 мая за ним последовал советско-чехословацкий договор. Эти договоры стали серьезным успехом советской дипломатии. Правда, имелись и настораживающие моменты. Так, с ратификацией соглашения французы тянули неприлично долго – до конца февраля 1936 года. Уклонилось французское правительство и от обсуждения более конкретных военных обязательств сторон.

Однако на этом успехи закончились. Предложения СССР по созыву международной конференции для рассмотрения «практических мер против развития агрессии и опасности новой мировой бойни» были в марте 1938 года отклонены Великобританией. К этому моменту недоверие между Советским Союзом с одной стороны и западными державами с другой стремительно росло. В Лондоне и Париже со сложными чувствами наблюдали за «большим террором» в СССР, в частности, за чистками командного состава. Многие полагали, что эти репрессии настолько ослабили РККА, что Советский Союз на некоторое время потерял всякую ценность в качестве военного союзника. Кроме того, деятельность Коминтерна не способствовала укреплению доверия к СССР со стороны западных политиков. Как можно полагаться на союзника, который спит и видит, как бы организовать в твоей стране революцию?

В свою очередь, и у советского руководства хватало поводов для недоверия к своим западным партнерам. Раз за разом они спускали Гитлеру с рук самые грубые нарушения Версальского договора. Поневоле возникал вопрос – в чем причина столь лояльного отношения к еще недавно ненавистным немцам? Ответ – в рамках тех представлений, которые существовали у советских политиков, – напрашивался сам собой.

Уже в первый год после своего прихода к власти Гитлер предпринял шаги, которые должны были вызвать тревогу в европейских столицах. Осенью 1933 года германская делегация покинула Женевскую конференцию, а сама Германия вышла из Лиги Наций. Обоснование было простым – страна не может участвовать в работе организации, которая отказывает ей в равноправии. Имелось в виду, разумеется, равноправие в военной сфере. В марте 1935 года Гитлер торжественно объявил о возвращении к всеобщей воинской повинности. Одновременно официально создавались военно-воздушные силы – люфтваффе. Фактически Германия в одностороннем порядке аннулировала военные ограничения, наложенные на нее Версальским мирным договором.

Из Парижа, Лондона и Рима в Берлин полетели ноты протеста. Однако прошедшая вскоре конференция трех держав в Стрезе завершилась, по сути, ничем. Британские политики не только отказались принимать какие-либо меры в отношении Германии, но и подписали в июне 1935 года морское соглашение с Гитлером. В соответствии с ним, предельный тоннаж германского военно-морского флота устанавливался в 35 % от британского. Немцам разрешалось строить подводные лодки (еще один вид оружия, запрещенный Версальским договором).

Договор этот был крайне выгоден Третьему рейху в двух отношениях. Во-первых, тоннаж германского флота на тот момент был гораздо меньше обозначенного 35-процентного предела. Во-вторых – и это, пожалуй, было еще важнее – один из главных гарантов Версальского договора фактически признавал отмену военных статей последнего. Гитлер какое-то время даже надеялся на то, что это соглашение является лишь прологом к настоящему союзу с Лондоном. Однако этим надеждам не суждено было сбыться.

Следующий шаг был еще смелее. В соответствии с Версальским договором, германская территория западнее Рейна – так называемая Рейнская зона – была демилитаризованной. Там было запрещено размещать какие-либо военные части. Однако 16 марта 1936 года германские батальоны в торжественной обстановке пересекли Рейн и отправились к новым местам расквартирования. Немецкие истребители приземлились на аэродромах, расположенных на левом берегу великой европейской реки. Этот шаг был нарушением не только Версальского, но и Локарнского договора, подписанного в 1925 году всеми великими державами Европы и Бельгией. Обоснование, предъявленное Гитлером остолбеневшей Европе, было весьма шатким. Дескать, советско-французский договор сам по себе нарушает Локарнское соглашение, и Германия просто вынуждена реагировать, чтобы обеспечить свою безопасность. Насколько хрупкой была подобная аргументация, прекрасно понимали и в Берлине. Поэтому ряд военных и государственных деятелей возражали против «Рейнской авантюры», считая ее ничем не оправданным риском. Сам Гитлер понимал всю степень риска и отдал приказ немедленно отвести войска, если французы примут контрмеры.

Однако французы не шелохнулись. Разумеется, они заявили протест, но никаких решительных действий предпринято не было. В Париже не хотели действовать без поддержки из Лондона. А англичане не видели в произошедшем особого повода для беспокойства. «В конце концов, немцы просто зашли в свой собственный задний дворик», – заметил один из британских дипломатов, лорд Лотиан. Гитлер мог выдохнуть с облегчением. Его авторитет как внутри Германии, так и во всей Европе значительно вырос. Французы же в глазах многих политиков, особенно в малых странах Европы, предстали слабаками, неспособными защитить свои собственные интересы.

В том же 1936 году началась Гражданская война в Испании. Официальной позицией европейских государств стало невмешательство в этот внутренний конфликт. В сентябре 1936 года был создан Международный комитет по соблюдению политики невмешательства в испанские дела. Было принято решение о введении эмбарго на поставки оружия обеим воюющим сторонам. Однако и Италия, и Германия с самого начала нарушали это эмбарго, активно помогая мятежникам во главе с Франсиско Франко. В Лондоне и Париже на это смотрели сквозь пальцы. В Советском Союзе, который начал оказывать помощь законному республиканскому правительству, это расценили однозначно – как поддержку франкистов.