Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2. Страница 5

В записке от 14 марта 1921 года к Каменеву Ленин предлагает ему выступить в прениях на съезде и указать Троцкому на его ошибку: „Скажите Вы (я забыл), что под­ход Троцкого весь неверен, а вот практический опыт (вы за это-де, и это пройдет-де, по иному пункту) покажет Троц­кому его ошибку. Ленин уклоняется лично сказать об „ошибке" Троцкому, а предлагает сделать это Каменеву пу­блично… При обсуждении вопроса на Политбюро (не ясно какого) Ленин вновь пишет Каменеву: „Игнорируйте Кали­нина, оставьте его мне. Возьмите целиком Tpoцкого". При внешней загадочности записки видна та же линия „влияния" на Троцкого, и вновь "дело" поручается Каменеву…

Троцкий, загруженный до предела множеством поруче­ний и должностей, узнает, что Политбюро хочет поручить ему проверить и Гохран. Троцкий отказывается, приводит аргументы, ссылается на исключительную загруженность, пишет объяснение в Политбюро. Ленин реагирует таким образом: „Письмо Троцкого неясно. Если он отказывается, нужно решение Политбюро. Я за непринятие отставки (от этого дела Троцкого)". И вновь Ленин не объясняется с Троцким лично, предпочитая привлекать для „образумлива­ют" непослушного Троцкого других членов партийной кол­легии.

В июле 1922 года Ленин, выздоравливая в Горках, пи­шет записку Сталину с просьбой высказать свое и Каменева мнение в отношении Троцкого. Не ясно, о чем идет речь, но видно, что вырабатывается линия по какому-то вопросу по крайней мере троих: Ленина, Сталина, Каменева в проти­вовес Троцкому или о нем. И вновь о Троцком, за спиной у Троцкого… Возможно, инициатором обсуждений позиции или поведения Троцкого являлся Сталин, а остальные чле­ны Политбюро, опасаясь чрезмерного усиления веса Пред­седателя Реввоенсовета, „подыгрывали" ему. Вероятно, дело доходило до радикальных предложений, возможно, вплоть до освобождения Троцкого от должности или должностей. Об этом, в частности, свидетельствует ленинская записка Каменеву.

„…Я думаю, преувеличений удастся избегнуть., Закидывает (ЦК) или готов выкинуть здоровую пушку за борт", — Вы пишете. Разве это не безмерное преувеличение? Выкиды­вать за борт Троцкого — ведь на это Вы намекаете, иначе нельзя толковать — верх нелепости. Если Вы не считаете меня оглупевшим до безнадежности, то как Вы можете это думать???? Мальчики кровавые в глазах…"

Ленин, вероятно, почувствовал, что оппозиция Троцко­му перешла допустимые пределы и фактически здесь он защищает одного из „выдающихся вождей". Имеется ряд и других свидетельств, позволяющих сделать вывод о дале­ко не безоблачных отношениях внутри высшего партийно­го ареопага. Ленин своим весом и авторитетом регулировал эти отношения, не допуская расколов, открытых конфлик­тов и прямых схваток между членами Политбюро. Но факт остается фактом: Ленин не всегда был открыт и искренен перед Троцким. Былой „небольшевизм" не забывался Лени­ным, хотя он понимал, что в нынешнем составе высшего партийного органа это для него самый полезный человек.

Ленин не раз выражал искреннее изумление и восхище­ние военной решительностью Троцкого. Большинство своих оперативных распоряжений на фронте Троцкий в копиях посылал Ленину и Свердлову. На многих этих документах пометки Председателя Совнаркома, свидетельствующие об одобрении жесткого курса в баталиях гражданской войны.

Из телеграммы 26 ноября 1918 года в Балашов, в ревво­енсовет армии:

„…Надо железной рукой заставить начальников дивизий и командиров полков перейти в наступление какой угодно ценою точка Если положение не изменится в течение бли­жайшей недели вынужден буду применить к командному составу девятой армии суровые репрессии точка От ревво­енсовета девятой потребую первого декабря точного списка всех частей не выполнивших боевых приказов точка

Троцкий".

Иногда его телеграммы Ленину звучат как категориче­ские требования, которые Ленин, понимая кризисность об­становки, стремился максимально быстро и полно испол­нять. В телеграмме Ленину 28 декабря 1918 года говорит­ся, в частности: „Обращаем внимание Совета Обороны на слишком широкое освобождение так называемых незаме­нимых сотрудников… Тяжелое положение железных дорог объясняется главным образом отсутствием хороших работ­ников, которых заменяют испуганные и растерянные люди, ни с чем не способные справиться. Обращаю внимание Совета Обороны на критическое положение с топливом на дорогах…" Телеграмма похожа на указание высокого на­чальника нижестоящему органу: „Обращаю внимание Сове­та Обороны…" Но Ленин не обижался. Он знал, что ключ от победы или поражений на фронтах гражданской войны находился тогда у Троцкого.

Транспорт, в частности, всю гражданскую войну был узким местом. Ленин вполне разделял жесткие предложе­ния Троцкого. Например, в феврале 1920 года Председатель Совнаркома дал членам Совета Обороны следующие ин­струкции:

„1. Наличный хлебный паекуменьшить для неработаю­щих по транспорту:увеличить для работающих. Пусть по­гибнут еще тысячи, но страна будет спасена…"

Переписка Ленина и Троцкого весьма характерна своей беспощадной решимостью, которая была присуща этим во­ждям революции.

По прямому проводу:

„Москва, Кремль, Предсовнаркома Ленину.

…Согласен на поездку Сталина с полномочиями партии и Реввоенсовета Республики для восстановления порядка, очищения комиссарского состава, строгой кары виновных…

Предреввоенсовета Троцкий".

„Москва Наркомздрав, копия Председателю Совета Обороны Ленину.

На фронте нет белья, мыла, бань. Вшивость принимает огромные размеры, что придает брюшному тифу эпидемиче­ский характер. Необходимо двинуть на фронт белье, мыло, бани.

Предреввоенсовета Троцкий".

Порой в своих посланиях с фронта Троцкий возражал Ленину.

„Предсовобороны Ленину.

На № 341 отвечаю. Дело сейчас не в настроениях укра­инских коммунистов, а в снабжении украинской армии, о чем я в свое время телеграфировал из Украины. Ни агита­ции, ни репрессии не могут сделать боеспособной босую, раздетую, голодную, вшивую армию…"

Как видит читатель, Троцкий вел себя в своих отноше­ниях с Лениным с достоинством, которое обычно присуще людям, знающим себе цену. Революция, ее катаклизмы в форме гражданской войны были родной стихией Троцкого. Здесь он был просто незаменимым для Ленина. Троцкого как соратника Ленина отличала еще одна черта — он не боялся брать на себя историческую ответственность за шаги и действия, которые могли иметь далеко идущие пос­ледствия. Достаточно вспомнить, как он поступил в послед­ний день переговоров в Брест-Литовске. Он вышел за рамки ленинских инструкций и, как ему казалось, принял един­ственно верное решение, поставив на первых порах в тупик и Берлин и Петроград. Стоит привести текст той телеграммы:

„Петроград. Председателю Совнаркома Ленину.

Переговоры закончились. Сегодня после окончательно­го выяснения неприемлемости австро-германских условий наша делегация заявила, что выходит из империалистиче­ской войны, демобилизует свою армию и отказывается под­писать аннексионистский договор.

Согласно сделанному заявлению издайте немедленно приказ о прекращении войны с Германией, Австро-Венг­рией, Турцией и Болгарией и о демобилизации на всех фронтах.

Нарком Троцкий".

Ленину импонировала безоглядная убежденность Троц­кого в неизбежном пришествии мировой пролетарской рево­люции. Вождь большевиков разделял эту убежденность, но после двух лет гражданской войны стал более сдержан в оценках ее перспектив. Но и Ленин и Троцкий были едины в том, что поскольку „с ходу" зажечь мировой костер не удалось, нужно делать это постепенно, основательно, навер­няка. Эта „постепенность" выразилась в создании по всему миру родственных РКП коммунистических партий, налажи­вании нелегальной агентурной работы в капиталистических странах, инициировании рабочего движения, национально– освободительных восстаний. От штурма мировой твердыни нужно было перейти к осаде. Длилась эта осада семь деся­тилетий, временами заставляя осажденных переживать весь­ма неприятные минуты. И Ленин и Троцкий — историче­ские носители зла, ибо их дело, если бы оно (представим на минуту) победило в мировом масштабе, означало бы образо­вание некоей глобальной казарменной коммуны, что было равносильно космическому поражению землян.

Немного было на Земле людей, которые обладали пла­нетарными масштабами своего влияния (лишь некоторые за­воеватели, великие идейные проповедники, высокие отцы церкви). Среди них, безусловно, были Ленин и Троцкий.

Это были люди фанатичной веры. За полгода до своей тра­гической смерти Троцкий напишет в .Завещании": „Каковы бы, однако, ни были обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее". Троцкий до последних своих дней верил в Великую Уто­пию — мировую коммунистическую революцию.