Михаил Хазин - Лестница в небо Страница 50

Но точно так же, как они проверяют вас, вы можете проверять их! Как только вы добрались до реальной задачи по формированию временной коалиции, как только с вами стали разговаривать — ценности и убеждения окружающих вас людей проступают сквозь обычные «разговоры в пользу бедных». И если среди этих убеждений преобладает «подчиняюсь правилам, а не личностям», вы можете быть уверены: вас окружают настоящие олигархи.

Читатель. Олигархи вокруг хороши, когда ты сам олигарх. А если я не согласен с их «элитным консенсусом»?!

Теоретик. Вот мы и добрались до третьего правила олигархии. Поскольку личные убеждения являются основой олигархической власти, человек с «неправильной» картиной мира как правило не допускается к участию в реальной политике. Если вы не разделяете элитный консенсус, вам придется решать свои вопросы, действуя через посредников [249], являющихся действующими олигархами. Проникнуть в ряды правящей элиты, не перестроив свои привычки и образ мысли под существующие в ней традиции, можно лишь в исключительном случае.

Читатель. В каком?

Теоретик. В условиях острого кризиса, угрожающего существованию всей правящей элиты. В таких ситуациях входные фильтры слабеют, традиции, приведшие к столь плачевному результату, отодвигаются в сторону, и на короткий период доступ в элиту предоставляется всем необходимым для ее спасения сюзеренам. Вот в таких условиях вы можете попасть в элиту, даже не разделяя предыдущий элитный консенсус [250].

Читатель. Так–так, с этого места поподробнее!

Теоретик. Совсем напротив, уважаемый Читатель, на этом месте мы остановимся. Цель, которую мы ставили в начале книги, достигнута. Вам стала интересна карьера во Власти, и вы увидели перед собой захватывающие перспективы. С этого момента мы желаем вам все меньше и меньше читать про Власть, а все больше и больше применять полученные знания на практике. А чтобы вам было легче это сделать, давайте еще раз повторим основные положения теории Власти.

5. Современная Власть История XX века с точки зрения теории Власти

Теоретик. Как вы уже успели убедиться, Власть в сущности устроена довольно просто, а ее теория сводится к небольшому числу вполне понятных положений [251]. Почему же люди так долго [252] не могли понять, что же такое Власть на самом деле? Только ли потому, что подобные знания невыгодно выносить за пределы узкого круга правящей элиты, а самой этой элите некогда изучать Власть, нужно ее применять?

Не только; существует и другая причина, делающая получение достоверных знаний о Власти такой трудной задачей. Дело в том, что Власть на разных уровнях устроена хотя и просто, но по–разному. Вы только что прочитали целую главу о разнице между монархиями и олигархиями; но столь же сильно отличаются друг от друга и другие формы совместной человеческой деятельности. Человеку, делающему профессиональную карьеру в мире Управления, трудно представить себе, что совсем рядом с ним существует отдельный мир Власти, и, если он вылетит с работы вследствие «интриг» сослуживцев, он даже не поймет, проявлением чего были эти «интриги». Столь же непонятными правила Власти будут для человека из деревенской общины или первобытного племени: зачем все эти сложности, когда я и так всех знаю?!

Практик. Здесь нужно добавить еще одно очень важное обстоятельство. Любой сюзерен выстраивает находящуюся под ним иерархию вассалов по своим собственным лекалам. И созданные им локальные правила могут, в конкретной узкой группе, стать даже более важными, чем общие правила власти. Разумеется, в случае смены сюзерена (по естественным или каким иным причинам) эти локальные правила быстро размываются, но для тех, кто делал карьеру в их рамках, они очень долго остаются принципиально важными. И если участнику властных игр не свойственно такое качество, как системный анализ, то он может и не увидеть отличия базовых правил от локальных.

Классический пример — эпоха СССР «позднего застоя", в результате воздействия которых было воспитано целое поколение «пожилых главспецов», которые не просто задержались на нижних ступеньках карьерной лестницы, но и восприняли некоторые страшно консервативные правила этого периода (транслируемые «аксакалами» этого периода, выросшими еще во времена Сталина) как обязательные и единственно возможные. В результате, когда некоторые из них уже в достаточно солидном возрасте, то есть сильно за 50 лет, стали делать быструю карьеру (в связи с физическим выбыванием большого количества представителей «верхнего» эшелона), они оказались не готовы к серьезным изменениям в окружающем мире.

Иногда такие специфические, не обязательные, но полезные в локальных структурах правила (например, тесно связанных с секретностью) могут носить крайне устойчивый характер. Можно привести один пример, который встречается крайне часто и который уже пожилые аппаратчики с удовольствием транслируют молодым, только вступающим в верхние ряды управленческого сообщества: «Если ты не спишь со своей секретаршей, то с ней спит кто‑то другой, что создает серьезную опасность утечки информации!» И таких правил старые «служаки» могут выдать десятки — и знание и понимание подобных правил может серьезно облегчить аппаратную и политическую жизнь любого, кто связал свою жизнь с Властью.

Другое дело, что интерпретация этих правил — это уже дело сугубо индивидуальное, и тут есть масса возможностей для интерпретации и творчества. В этом смысле фразы о «виртуозах аппаратной борьбы» являются абсолютно нормальными — и красота комбинаций тут может быть не хуже, чем на футбольном поле или в коллективных упражнениях художественной гимнастики.

Теоретик. Поскольку социальное окружение не поменяешь как перчатки, а жизнь коротка, человек (даже самый умный) обычно успевает разобраться лишь в каком‑то одном виде Власти. В силу описанной выше специфики «рецепты успеха» от разных авторов сплошь и рядом противоречат друг другу [253], а попытки следовать им без понимания, в какой среде они уместны, приводят к сплошным разочарованиям [254]. Вообще, отделять частное от общего совсем непросто, у философов про это библиотеки написаны, а в таком тонком деле, как Власть, это сложно втройне.

Вот почему теория Власти до недавнего времени оставалась Золушкой среди общественных наук: правила Власти просты, но трудно понять, с какой именно Властью вы имеете дело и как их различать между собой. Поэтому перед тем, как повторять сами правила, нужно убедиться, что мы умеем отличать теплое от мягкого, а мух — от котлет. Нужно еще раз вспомнить, какие бывают на свете типы Власти, как они формировались исторически и как существуют в настоящее время рядом друг с другом, иногда на расстоянии вытянутой руки.

Во второй части нашей книги мы подробно расскажем об основных этапах развития Власти [255], а пока что ограничимся краткой (и потому достаточно идеализированной) моделью. В этой модели первой, основной и до сих пор каждый раз воспроизводящейся в любом малом сообществе (семье, армейском подразделении, тюремном бараке) формой Власти является родо–племен- ная. Ее главной особенностью является личный характер всех отношений в сообществе. Здесь каждый знает каждого — не в смысле биографии и черт характера, а смысле положения в обществе. У любого члена племени есть понятный всем (а если возникают сомнения, всегда известно, у кого его уточнить: у старейшин) статус [256] в сообществе: старший он или младший, нужно ли ему подчиняться, можно ли им командовать или допустимо только советовать. Каждый в роду–племени (как и в семье) знает свое место, и для выяснения, кто кого должен слушаться, обычно не требуется насилия [257] (достаточно повышения голоса). Ну а на крайний случай существует суд людей с высшим статусом — старейшины или, в случае конфликта представителей разных родов, совета старейшин.

Однако у родо–племенного устройства Власти существуют два фундаментальных ограничения, связанных с особенностями человеческого сознания. Человеческая память «на людей» ограничена, средний человек может хорошо знать одну–две сотни, но не тысячи и уж тем более не миллионы других людей. Столь же ограничена и человеческая способность к обучению: чтобы хорошо узнать человека, требуются долгие годы. Люди, выросшие в одном племени (в рамках своих локальных правил), знают друг друга с рождения и сразу понимают, как к кому относиться. Но появившийся в племени чужак сразу же вызывает конфликты: правил он не знает, обозначить свой статус не может, и каждый раз этот статус приходится «вычислять» (словесными перепалками, состязаниями или прямым насилием) [258].