Владислав Швед - Как развалить Россию? Литовский вариант Страница 51

Утверждения Ландсбергиса о том, что Литва обрела реальную независимость 11 марта 1990 г., имеют для него весьма важное значение. Дело в том, что в ноябре 1992 г. «Саюдис» и его глава получил, если можно так сказать, пинок от литовского народа. Ландсбергису и его приспешникам было отказано в доверии. Председателем Сейма и исполняющим обязанности президента Литвы был избран бывший коммунист Альгирдас Бразаускас. 14 февраля 1993 г. он был избран первым постсоветским Президентом Литовской Республики.

Ландсбергис до сих пор с этим не может смириться. Не случайно в Литве постоянно инспирируются заявления о том, что первым постсоветским президентом Литвы является Ландсбергис. В этой связи последние 20 лет бывший глава «Саюдиса» лезет из кожи вон, пытаясь доказать свои исторические заслуги в деле обретения Литвой реальной независимости.

Самое удивительное, что Ландсбергису удается вот уже в течение 22 лет заставлять всю республику плясать под свое гнусавое «пианино». Иначе как объяснить, что все эти годы литовские политики и историки упрямо твердят: Литва стала независимой 11 марта 1990 г. И все это во имя лишь одной цели — ублажить Ландсбергиса признанием, что он «отец» литовской независимости.

Не вызывает никаких сомнений, что вплоть до 22 августа 1991 г. власть Верховного Совета, возглавляемого Ландсбергисом, была в Литве достаточно эфемерной. В период 1990–1991 гг. Литва не только не являлась полноправным независимым субъектом международного права, но в ней отсутствовал ряд атрибутов, свидетельствующих о реальной государственной независимости.

Так, границы республики контролировались не литовскими, а советскими пограничниками. Все граждане Литвы, в том числе и депутаты Верховного Совета, объявившего независимость, жили в республике до 1993 г. по паспортам граждан СССР. Руководители Литвы, в том числе и Ландсбергис, вылетали за границу по дипломатическим паспортам СССР, через VIP-залы советских аэропортов, проходя советский пограничный и таможенный контроль. За рубежом их воспринимали не как руководителей независимой Литовской Республики, а лишь как законно избранных представителей Литвы.

Напомним, что на территории Литвы действовал ряд союзных государственных структур. Имел хождение советский рубль, а не литовские литы. Помимо этого в Литве находились советские воинские части. Поэтому рассуждения Ландсбергиса о том, что литовские власти в 1990–1991 гг. полностью контролировали территорию республики, сомнительны. А если Верховный Совет Литвы не обладал полной властью на территории республики, то какие могут быть разговоры о независимости. В 1990–1991 гг. Литва достаточно прочно находилась в орбите СССР. Это неопровержимый факт.

Дабы поставить окончательные точки в вопросе о реальной независимости Литвы, напомним, что Соединенные Штаты Америки, активно поддерживающие стремление Литвы выйти из Союза, признали ее независимость только в сентябре 1991 г. Тогда же Литву признало мировое сообщество и она стала членом ООН. Это означает, что все заявления Ландсбергиса и его последователей о том, что Литва в период марта 1990— начала сентября 1991 г. являлась независимой, не более чем фикция.

Отметим, что вышеизложенные факты приведены не для того, чтобы оспаривать значение провозглашения независимости Литвы в марте 1991 г. Значимость этого события определяет для себя сама Литовская Республика. Но нельзя согласиться с тем, чтобы внутригосударственные исторические оценки играли главенствующую роль в международных отношениях и, прежде всего, в отношениях с Российской Федерацией. Здесь аргументация по вопросам независимости должна быть безупречной. Никаких домыслов и политических спекуляций. Только тогда может идти речь о подлинно взаимоуважительных и добрососедских отношениях между Литвой и Россией.