Самюэль Хантингтон - Столкновение цивилизаций Страница 58

В распространении оружия исламско-конфуцианские связи проявились наиболее широко и конкретно. Китай играет ключевую роль в передаче обычных видов вооружения и оружия массового поражения многим мусульманскими странам. Эта передача включает в себя: постройку секретного, сильно защищенного ядерного реактора в алжирской пустыне, якобы для исследований, но, как полагают многие западные эксперты, для производства плутония; продажу компонентов химического оружия в Ливию; продажу ракет средней дальности СС-20 в Саудовскую Аравию; поставку ядерных технологий или материалов в Ирак, Ливию, Сирию и Северную Корею; и наконец, передачу больших партий обычных видов вооружения Ираку. Вдобавок к китайским [c.290] продажам, Северная Корея в начале девяностых поставила в Сирию через Иран ракеты СС-20, а затем и передвижные пусковые установки для них .

Центральное звено конфуцианско-исламских связей в области вооружений – это отношения между Китаем и в меньшей степени Кореей, с одной стороны, и Пакистаном и Ираном, с другой. С 1981 по 1990 годы основными получателями китайского оружия были Иран и Пакистан, а за ними по пятам следовал Ирак. Начиная с 1970-х, Китай и Пакистан установили между собой весьма тесные связи в военной сфере. В 1989 году эти две страны подписали десятилетий меморандум о взаимопонимании, который предусматривает военное “сотрудничество в области покупки, совместную научно-исследовательскую деятельность, совместное производство и обмен технологиями, а также, по взаимному согласию сторон, продажу в третьи страны”. В 1993 году было подписано дополнительное соглашение, по которому Китаем был предоставлен кредит для пакистанских военных закупок. В результате этого Китай стал “для Пакистана самым надежным и крупным поставщиком военной техники, а также продавцом всех видов военных товаров для всех родов войск пакистанской армии”. Китай также помог Пакистану создать производственные мощности по выпуску реактивных самолетов, танков, артиллерии и ракет. Но самым важным видом помощи Китая Пакистану стала поддержка в создании ядерного оружия. По некоторым сообщениям, Китай передал Пакистану уран для обогащения, давал консультации по конструкции бомбы и, вероятно, предоставил Пакистану возможность взорвать свое ядерное оружие на китайском полигоне. Затем Китай поставил в Пакистан М-11, баллистические ракеты с радиусом действия в 300 км, способные доставлять ядерное оружие, нарушив тем самым обязательства перед Соединенными Штатами. Взамен Китай получил от Пакистана технологии заправки в воздухе и ракеты “стингер” . [c.291]

К 1990– м годам связи в области вооружений были налажены также у Китая с Ираном. Во время ирано-иракской войны в восьмидесятых Китай поставил Ирану 22% его вооружений, а к 1989 году стал единственным крупным поставщиком вооружений в эту страну. Китай также активно сотрудничает с Ираном в его открытых попытках получить ядерное оружие. Сначала страны подписали “исходное китайско-иранское соглашение о сотрудничестве”, а немного позже, в январе 1990 года -десятилетний договор и сотрудничестве в научной области и сфере передачи военных технологий. В сентябре 1992 г. президент Рафсанджани в сопровождении иранских специалистов-ядерщиков посетил Пакистан, после чего отправился в Китай, где подписал еще один договор о сотрудничестве в ядерной области, а в феврале 1993-го Китай подрядился построить в Иране два ядерных реактора по 300 МВт каждый. Китай также является основным поставщиком ракет и ракетных технологий в Иран. Так, например, в конце восьмидесятых он поставил в Иран через Северную Корею ракеты “Silkworm” и “десятки, возможно, сотни ракетных систем наведения и систем компьютеризированного автоматического оружия” в 1994-1995 годах. Кроме того, Китай продал Ирану лицензию на производство китайских ракет класса “земля – земля”. Северная Корея также внесла свою лепту в помощь Ирану: поставила туда “Скады” и помогла создать ее собственные производственные мощности, а в 1993 году договорилась о поставках в Иран ракеты класса СС-20 с радиусом действия в 600 миль. Третья сторона этого треугольника – Иран и Пакистан – также развивает тесное сотрудничество в ядерной области: Пакистан обучает иранских ученых, а в ноябре 1992 года Пакистан, Иран и Китай договорились о совместной разработке ядерных проектов . Активная помощь Китая по созданию оружия массового уничтожения в Пакистане и Иране свидетельствует о невероятно высоком уровне доверия и сотрудничества между этими странами. [c.292]

В результате всех этих событий и потенциальной угрозы, которую они представляют для западных интересов, распространение оружия массового поражения стало вопросом номер один по обеспечению безопасности Запада. Так, например, в 1990 году 59% американцев считали, что предотвращение распространения ядерного оружия – это важная задача американской внешней политики. В 1994 году так думали уже 82% общественности и 90% высших чинов из внешнеполитического ведомства. Президент Клинтон в сентябре 1993 года особо подчеркнул приоритет задачи нераспространения, а осенью 1994-го объявил “чрезвычайное положение в стране” для противодействия “необычайной и серьезной угрозе национальной безопасности, внешней политике и экономике Соединенных Штатов”, которую представляет “распространение ядерного, биологического и химического оружия, а также средств их доставки”. В 1991 году ЦРУ создало Центр по нераспространению со штатом в 100 человек, а в декабре1993-го министр обороны Эспин представил новую “оборонную инициативу нераспространения” и объявил о создании новой должности – помощника министра по ядерной безопасности и нераспространению . [c.293]

Во время “холодной войны” Соединенные Штаты и Советский Союз были втянуты в классическую гонку вооружений, разрабатывая все более и более совершенное в технологическом плане ядерное оружие и средства его доставки. Это был случай, когда на наращивание сил отвечали наращиванием. В мире после “холодной войны” основная конкуренция в сфере вооружений сместилась в другую область. Антагонисты Запада пытаются получить оружие массового уничтожения, а Запад пытается не дать им это сделать. Это уже не наращивание против наращивания, аскорее наращивание против сдерживания. Размер и потенциал западного ядерного арсенала не является, если не считать риторики, частью этой конкуренции. Результат гонки вооружений по принципу “наращивание против наращивания” зависит от ресурсов, взглядов и технологической развивитости обеих сторон. Этот результат не предопределен заранее. Результат гонки между наращиванием и сдерживанием более предсказуем. Усилия Запада по сдерживанию могут замедлить процесс наращивания сил в других обществах, но не могут остановить его. Экономическое и социальное развитие не-западных стран, коммерческий стимул для всех стран, как западных, так и не-западных, делать деньги на продаже оружия, технологий и консультациях, также политические мотивы стержневых государств и региональных держав по защите своего господства в регионе – все это сводит на нет попытки Запада сдержать распространение оружия.

Запад представляет принцип нераспространения как отражающий интересы всех наций в международном порядке и стабильности. Однако другие нации рассматривают нераспространение как обслуживание интересов гегемонии Запада. Это очень ярко просматривается в различных подходах к распространению с точки зрения Запада, и в первую очередь Соединенных Штатов, с одной стороны, и региональных держав, на чью безопасность окажет эффект [c.294] это распространение – с другой. Наиболее заметно это в отношении Кореи. В 1993-1994 годах Соединенные Штаты были в ужасе от одной мысли, что Северная Корея мотет стать обладателем ядерного оружия. В ноябре 1993-го президент Клинтон решительно заявил: “Северной Корее нельзя позволить создать ядерную бомбу. Нам нужно очень твердо придерживаться этой позиции”. Сенаторы, члены палаты представителей и бывшие чиновники из администрации Буша обсуждали возможную необходимость нанесения упреждающего удара по северокорейским ядерным объектам. Озабоченность, вызванная в США северокорейской ядерной программой, в значительно степени имела корни в озабоченности из-за глобального распространения; факт появления у Кореи ядерного оружия не только сам по себе усложнит и затруднит возможные действия США в Восточной Азии, но и – если Северная Корея продаст свои технологии и/или оружие – может оказать аналогичный эффект для Соединенных Штатов и в Южной Азии и на Ближнем Востоке.

Южная Корея, с другой стороны, рассматривает атомную бомбу сквозь призму своих региональных интересов. Многие жители Южной Кореи видят в северокорейской бомбе корейскую бомбу, которая никогда не будет применена против других корейцев, но может быть использована для защиты корейской независимости и корейских интересов против Японии и других потенциальных противников. Южнокорейские гражданские чиновники и военные офицеры явно ожидают, что у объединенной Кореи будет такой потенциал. Северная Корея играет на руку интересам Южной: первая понесет финансовые затраты на создание бомбы и выслушивает из-за этого упреки всего мира, а вторая просто в скором времени унаследует эту бомбу. Сочетание северного ядерного оружия и южного промышленного героизма позволит единой Корее заполучить роль важного игрока на южно-азиатской сцене. В результате этого [c.295] существовала огромная пропасть во взглядах на одну проблему: Вашингтон в 1994 году видел на Корейском полуострове крупный кризис, в Сеул не замечал никакого кризиса, создавая пугающую пропасть непонимания между двумя столицами. Одна “странность северокорейского ядерного противостояния, с самого начала и на протяжении нескольких лет, – писал один журналист в самый разгар “кризиса” в июне 1994 года, – состоит в том, что предчувствие кризиса способствует нарастанию проблемы корейского кризиса”. Схожий разрыв между интересами безопасности Америки и региональных держав проявился в Южной Азии: Соединенные Штаты озабочены распространением ядерного оружия куда больше, чем страны этого региона. Индия и Пакистан легче воспринимают ядерную угрозу друг друга, чем американские предложения сократить или устранить обе угрозы .