Виктор Топоров - Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник) Страница 6

Да, в книге изложен механизм принятия Ельциным решений, во всяком случае он здесь вычитывается. Механизм, не имеющий, конечно, ничего общего с соображениями государственной целесообразности, не говоря уж о законности. Но и царским величием здесь, извините, не пахнет.

Уже примерно через месяц я вызвал Юмашева и сказал: «Валентин, а вы уверены, что нет ошибки? Что-то я не чувствую Бордюжу». Юмашев удивился. Внешне все шло гладко. Бордюжа старался изо всех сил, пытался стать командным человеком. Но я с самого начала видел – с ним что-то не то.

Позднее мне стало ясно, что же происходит с Бордюжей. Офицер, сделавший прекрасную карьеру в строгой военной системе, он плохо понимал устройство современной политической жизни, не улавливал ее тонких нюансов, не замечал подводных течений. Вся работа главы администрации была, с его точки зрения, нелогичной, нерегламентированной, странной. И он… растерялся.

<…>

Единственным, с кем Бордюже было комфортно, оказался Евгений Максимович Примаков. Его способ мыслить, его манеру окружать себя обстановкой сверхсекретности Николай Николаевич принял безоговорочно. И когда наши отношения с премьером осложнились, он все-таки не выдержал (стр. 254–255).

Весь этот отрывок следует «перевести» на нормальный человеческий язык, и тогда получится вот что: Ельцин «не чувствовал» Бордюжу, потому что тот проявлял дистанцированное уважение без холуйства. Став главой президентской администрации, он не понимал, почему важнейшие бумаги идут на подпись президенту в обход – через Валю, через Таню, через его собственного зама Волошина. Однажды он (в книге этого, разумеется, нет) запретил Татьяне Дьяченко вмешиваться в дела, «не улавливая тонких нюансов». В другой раз отказался завизировать указ о запрете КПРФ, сочтя его «нелогичным». И напротив, с действующим по закону и по регламенту Примаковым ему было «комфортно». И тут «папе» объяснили, что глава его администрации вступил в заговор с премьер-министром, и «сделавший прекрасную карьеру в строгой военной системе» Бордюжа отправился в политическое небытие.

А вот еще одна история про 38 снайперов. Про них – на сей раз – напел президенту тогда еще «допущенный к телу» «вице-премьер в белых штанах»:

Еще один важный проект вел Борис Немцов. Назывался он скучно – «Реформирование жилищно-коммунальной системы», но касался практически любого человека и был чрезвычайно важен для становления нормальной экономики страны. Дело в том, что с социалистических времен тепло, газ, электричество, которые поступают людям в дома, дотируются государством. Откуда берутся деньги? На предприятия «вешаются» невыносимые налоги, и из них идут дотации на ЖКХ. Из-за этого российские предприятия неконкурентоспособны. Идея была простой: дотации оставить только для малоимущих – пенсионеров, многодетных семей и т. д., для всех остальных граждан медленно, но твердо поднимать цены на содержание жилья (стр. 97).

О глубине экономического анализа помолчим. Это ведь Немцов – специалист по пляжному преферансу, по так называемой сочинке. Помолчим и о результатах: у нас в Питере немцовскую реформу в порядке эксперимента ввели – и большего бардака у нас не было никогда. Потом, правда, отменили – все, кроме двойного повышения цен на жилищно-коммунальные услуги. Важно другое: Ельцину примерно так все и объяснили. На основе этого анализа он и принял решение. Хорошо, однако, что так и не добрался до земельной реформы, хотя речь в книге идет и о ней:

Земельная реформа – вот он, камень преткновения для всех российских реформаторов! (Стр. 97.)

Кстати уж, о земельной реформе. Прежде чем продавать землю, неплохо бы обнародовать списки тех, кто ее собирается покупать. С уточнением: с какой целью и на какие деньги…

Элементарно опровергаемой лжи в книге не так уж много: это те случаи, когда не «семья» врет Ельцину, а Ельцин – обществу. Показательна история с постыдными гонениями на М. С. Горбачева:

Позднее в прессе было сказано немало едких слов на тему о том, что якобы я отобрал охрану, машину, дачу у Горбачева – за его своеволие. Это неправда. Часть площадей – их «Горбачев-фонд» сдавал в аренду – мы действительно передали другому учреждению, Гуманитарному университету, но не по политическим соображениям. Сотрудники говорили, что аренда необходима, чтобы заработать деньги для фонда. Но коммерческое использование площадей «Горбачев-фонда» противоречило сути указа (стр. 395).

Б. Н. Ельцин в роли ревизора и аудитора, да и фининспектора тоже! А почему он «решил начать именно с этой парикмахерской»? По ироническому стечению обстоятельств, проворовались – и с трудом отмазались – как раз в Гуманитарном университете, которому передали здание «Горбачев-фонда», но в такие мелочи «царь» не вникает.

Ельцина за любовь к вранью прозвали, по свидетельству Коржакова, Хозяйкой Медной горы. Из этой серии и рассказ о том, как он все звал да звал к себе отставника Горбачева:

…Однако Михаил Сергеевич ни разу (до инаугурации Путина) не откликнулся на мое приглашение. А ведь прошло восемь лет, как мы не видели друг друга. Восемь лет! (Стр. 398.)

По иронии судьбы, президент Путин, разумеется, ненавидящий Ельцина, но (пока?) не решающийся пойти на него в открытую, мстит первому Президенту России (как тот сам когда-то – Президенту СССР) по мелочам, но при каждом удобном случае, и демонстративная «милость», в которую попал при нынешнем дворе Горбачев, как раз из разряда таких дразнилок.

Каков царь, таков и псарь. И наоборот.

Особенность книги в том, что сочиняли ее люди, надеющиеся еще пожить – и пожить недурно – при президенте Путине. То же желание недурно пожить присуще и самому Ельцину. Вот почему – с обоюдного, так сказать, согласия – книга о втором президентском сроке Ельцина на самом деле строится на безудержном восхвалении Путина, строится в том числе и сюжетно: достойного преемника (читай: Путина) Ельцин на протяжении всего срока ищет с той же интенсивностью, с какой средневековые рыцари искали священный Грааль. Драматизм сюжета, правда, ослаблен априорным знанием: найдет Лоэнгрин Николаевич, непременно найдет! И мы даже «знаем этого человека».

Один за другим выбраковываются Черномырдин, Немцов, Примаков, Явлинский, Лужков, Степашин, Аксененко, Кириенко. И даже генерал Николаев. Сколько раз ни раскладывает Ельцин президентский пасьянс, карты указывают на неприметного до поры до времени валета (какой масти, определите сами). А почему, собственно, не подходят остальные?

Одни неизбираемы (в том числе автор понятия Березовский). Другие «не оправдывают ожиданий» (в отличие от проспавшего вторжение в Дагестан начальника ФСБ). Третьи «повернут страну вспять». Четвертые недостаточно решительны. Пятых подставили с Союзом писателей. Шестые… Да и какая разница, сколько и почему отведено кандидатов, если выбор сделан! И – весной 2000 года – проведены свободные президентские выборы. И на них одержана победа (над Зюгановым, что ли?):

Когда по экрану поползли первые открытые цифры голосования и их стал объявлять Николай Сванидзе, я позвал всех домашних: «Несите шампанское! Быстрей!»

В доме все были тоже в приподнятом, возбужденном настроении.

Я от волнения не мог усидеть на месте. Победа!

Быть может, главная моя победа!

Господи, как долго я этого ждал! (Стр.414.)

Ну, если вы сами так думаете, Борис Николаевич…

Ходок

[4]

Пришел однажды к Евгению Киселеву в «Итоги» – вечерние и ночные сразу – человек, решивший изложить личное мнение под видом информационной утечки из Кремля. Или же решивший огласить информационную утечку из Кремля под видом личного мнения. «Черномырдин неизбираем», – заявил он про тогдашнего премьер-министра и едва ли не единственного «претендента на престол» от партии власти. На следующее утро, в пять часов, дедушка Ельцин встал не с той ноги, помчался в Кремль и снял Черномырдина. «Чудит», – удивилась страна, а по СМИ уважительным еще шепотком прокатилось: «Непредсказуем…» Через полгода разразился дефолт, Черномырдина попробовали было вернуть во власть, но Лужков уперся рогом, а вслед за ним и вся Дума, в результате чего премьер-министром стал предложенный Явлинским – в несчастливую для себя минуту – Евгений Примаков. Человеком, предсказавшим завтрашнее падение Черномырдина, был Борис Абрамович Березовский.

Примаков решил посадить его в тюрьму. Выписал даже – шаловливой рукой тогдашнего генпрокурора – ордер на арест. Вынудил скрыться за границу, предусмотрительно распорядился подготовить для будущего сидельца подходящую камеру… Прокурора отстранили сразу же, премьер-министра – и бесспорного консолидированного кандидата в президенты страны – сняли несколько месяцев спустя. Премьер-министром назначили «пластилинового» Степашина, назначили буквально в последний момент – и только наполовину, выбрав между ним и Николаем Аксененко. Но «это не мой выбор», сказал Березовский, и питерский пожарный не усидел в премьерском кресле даже ста дней. Следующим премьером – а впоследствии и президентом – стал питерский же чиновник из 1-го отдела университета – помощник проректора по работе с иностранными студентами. За полтора года до этого Березовский в телебеседе с Киселевым сказал: кандидат в президенты есть, избираемый и управляемый, только вы его еще не знаете. Что ж, мы его узнали.