Арсен Мартиросян - 100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг. Страница 62

Беспорядки, возникшие в ГДР в 1953 г. и получившие впоследствии название «мармеладный бунт», были фактически спровоцированы попытками руководителей ГДР форсированными темпами построить социализм. Лидеры СЕПГ Ульбрихт, Пик и Гротеволь в 1952 г. провозгласили курс на строительство социализма. На практике это означало тяжелый и на первых порах неблагодарный труд. Далеко не всех такая перспектива радовала. Последовавшая в марте 1953 г. смерть И.В. Сталина обострила дискуссию в СЕПГ. Некоторые партийные бонзы и околопартийная либеральная интеллигенция открыто потребовали «десталинизации» и демократизации. Лидеры медлили — предлагали все хорошенько обдумать. Административные меры также были непопулярны — весной 1953 г. были подняты нормы промышленного производства аж на 10 %.

В Советском Союзе внимательно наблюдали за ситуацией в ГДР. Так, «27 мая 1953 г. министр иностранных дел В. Молотов, курировавший ситуацию в ГДР, вынес вопрос о положении в Германии на заседание Президиума Совета Министров СССР. На этом заседании был сделан решительный вывод: без наличия советских войск существующий в ГДР режим неустойчив.

Мидовцы предлагали «не проводить форсированную политику строительства социализма в ГДР». Но еще более неожиданным стало выступление на заседании нового министра внутренних дел Л. Берии, предложившего вообще выбросить из решения слово «форсированный». На вопрос, почему он так считает, Берия ответил: «Потому что нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или не будет, нам все равно». Для Советского Союза, продолжал Берия, будет достаточно, если Германия воссоединится — пусть даже на буржуазных началах. Свою позицию он мотивировал частично и тем, что единая сильная Германия станет серьезным противовесом американскому влиянию в Западной Европе. Но подобная позиция вызвала жесткую реакцию В. Молотова. Он подчеркнул, что вопрос, по какому пути пойдет страна в самом центре Европы, очень важен. Хотя это и «неполная Германия», но от нее многое зависит. Следовательно, надо «взять твердую линию» на построение социализма в ГДР, но не торопиться с этим»165,

 Судя по всему, к моменту указанного обсуждения вопроса о положении в ГДР, по документам разведки Берия уже знал о том, что стало известно лишь совсем недавно. В вышедшей из печати в июле 2007 г. книге «Немецкая карта. Скрытая игра секретных служб» отставной генерал разведки ФРГ Герд-Гельмут Комосса указал, что еще 21 мая 1949 г. США подписали с правительством ФРГ имеющий наивысшую степень секретности государственный договор, в котором на период до 2099 г. прописаны условия государственного суверенитета Федеративной Республики Германии. В этом договоре ФРГ были предписаны следующие три условия:

Каждый новый канцлер ФРГ обязан в обязательном порядке подписать с США так называемый канцлеракт. Содержание этого документа неизвестно. Однако, исходя из двух других пунктов государственного договора, можно догадаться об особой кабальности канцлеракта.

США осуществляют полный контроль над немецкими средствами массовой информации — за радио и телевидением, печатными изданиями (газетами, журналами, издательствами), кинопродукцией, театром, музыкой, школьными воспитательными программами, учебными планами и т. д. Правительство ФРГ обязано выполнять все указания и рекомендации США в этих сферах.

США «хранят» весь государственный золотой запас ФРГ в американских хранилищах.

Зная это, Берия сознательно выдвинул предложение об объединении Германии. Ибо знал, что кабальное, зависимое от США положение явно не устраивает подавляющее большинство немцев даже в самой ФРГ. И потому вполне резонно рассчитывал, что если появится шанс избавиться от этой кабалы, а советское предложение об объединении Германии дало бы такой шанс, то Германия и немцы с удовольствием похерили бы условия договора с США. Тем более что объединенная Германия явилась бы новым государством, вовсе не обязанным соблюдать условия договора с США, которое подписало зависимое от американцев правительство К. Аденауэра.

Вот это, очевидно, и была истинная подоплека его предложения. Увы, но он не мог раскрыть все карты, касавшиеся разведывательной информации, ибо уже тогда вполне точно знал, что из Президиума ЦК КПСС происходит серьезная утечка особо секретной информации на Запад. Надо полагать, что Берия примерно знал и «технологию» этой утечки, проще говоря, кто являлся источником информации для Запада, что, собственно говоря, явилось одной из важнейших причин того, что его бессудно и незаконно убили.

Пока в Москве судили-рядили, с 11–12 июня в ГДР начались пока еще небольшие забастовки рабочих строительных предприятий. Подконтрольная ЦРУ западногерманская радиостанция РИАС в ночь с 16 на 17 июня начала передавать призывы к организации всеобщей забастовки в ГДР. Американские танковые подразделения заняли исходные позиции по всей границе с ГДР. На территорию ГДР были заброшены сотни вооруженных сотрудников западных спецслужб.

Благодаря открытию ряда секретных архивов и введению в научно-исторический оборот огромного количества важнейших документов в последнее время стало понятно, что на Западе давно и тщательно готовилась крупномасштабная военная операция по отторжению ГДР из зоны влияния СССР. 17 июня 1953 г. в Берлине и других городах многие промышленные предприятия прекратили работу. Начались уличные демонстрации рабочих, к ним присоединялись студенты и люмпены. Западногерманские власти организованно вводили в Восточный Берлин колонны «недовольных», им предоставлялись и транспортные средства. «Звуковой фон» создавали американские военные звуковещательные машины. Как выяснилось позднее, «несогласные» нанимались за небольшие деньги на биржах труда и в притонах Западного Берлина, но командами руководили боевики спецслужб, имевшие военный опыт. Толпа, зверевшая на глазах, двинулась в центр города. Пытавшиеся остановить ее полицейские были уничтожены с чудовищной жестокостью. По данным полицейских протоколов, когда навстречу демонстрантам на одной из берлинских улиц вечером 16 июня выехали три автомашины с радиоустановками и агитаторы СЕПГ попытались убедить толпу разойтись, озверевшие демонстранты опрокинули два автомобиля. Из третьей радиоустановки бандиты вытащили и на глазах у всех растерзали женщину- диктора и жестоко избили водителя. Как только у восставших появилось оружие, его стали незамедлительно применять. Толпа захватила здание ЦК СЕПГ и Дом правительства; опьяненные безнаказанностью погромщики принялись крушить все на своем пути. С Бранденбургских ворот было сброшено под ноги пьяному сброду красное знамя. Толпа переворачивала киоски, громила и поджигала автомобили и магазины. Было разгромлено и сожжено здание Таможенной службы ГДР. После ожесточенного штурма были захвачены штаб-квартира Национального фронта на площади имени Тельмана, Центральный совет профсоюза и дом Общества советско-германской дружбы. Их стоявшие насмерть защитники — полицейские и агенты «штази», коммунисты и служащие — были растерзаны толпой. По городу свободно разъезжали автомобили с западногерманскими номерами. Агитаторы призывали выйти на следующий день на новые демонстрации. Свидетели говорили о расхаживавших в толпе и отдававших приказы офицерах в американской форме.

На какое-то время лидеры СЕПГ потеряли контроль над ситуацией в столице, но не сразу обратились за помощью к расквартированным в ГДР советским воинским частям. Отдадим должное советским офицерам и генералам: не побоявшись быть обвиненными в паникерстве, они оперативно сообщили о критическом положении в Восточном Берлине. Уже днем 17 июня было принято принципиальное решение — подавить беспорядки, причем преимущественно демонстрацией силы, но не ее применения. По линии МВД за спецоперацию отвечал генерал Гоглидзе (остановивший разгул ежовщины в Ленинграде в 38-м, проведший огромную работу во время войны по ликвидации нацистских диверсантов и подло казненный Хрущевым в декабре 1953-го как «член банды Берия»), а также будущий министр обороны генерал Гречко. Советские войска в течение нескольких часов блокировали государственную границу ГДР, решительные действия советских танковых колонн охладили пыл американских военных приготовлений «за бугром». Введенные в Восточный Берлин советские танки были встречены выстрелами и бутылками с зажигательной смесью; не получившие приказ открывать огонь советские солдаты были оглушены руганью и скандированием: «Иван, убирайся вон!» Толпа затянула гитлеровский гимн. Впрочем, в открытые боестолкновения с танковыми частями Гречко вступить никто не решился. Полумиллионная толпа демонстрантов разошлась, готовясь наутро к новым «подвигам». Ночь прошла в тревожном ожидании. Во многих районах полыхали пожары, раздавались выстрелы. Все еще не оправившиеся от внезапного кризиса сотрудники полиции и МГБ ГДР теряли драгоценное время — за ночь было арестовано лишь 15 мелких агитаторов.