Сергей Кремлёв - 1917 Страница 7

«Как Вашему Сиятельству известно, выпущенный в Нью-Йорке японский заем составляет половину займа, поместить который взял на себя английский синдикат, в состав которого входят Hongkong and Shanghaj Banking Corporation и Parr's Bank & Ltd. Из всей суммы в 50 миллионов долларов 25 выпускается в Лондоне, другие же поручено выпустить в Америке… банкирскому дому Kuhn, Loeb & Co, которому, насколько мне удалось узнать, содействует в этом предприятии и другой нью-йоркский дом Шиффа. Оба эти банка находятся в руках евреев и принадлежат к разряду солидных учреждений».

Кассини справедливо замечал, что сами по себе 25 миллионов долларов «ввиду громадных военных издержек» Японии – сумма «сравнительно ничтожная». Но их предоставляла Японии формально нейтральная страна, руководство которой заверяло Россию в «доброжелательном» нейтралитете.

Япония в качестве гарантий предоставляла свои таможенные доходы и занимала доллары под 6 процентов годовых, на что, как замечал Кассини, «едва ли согласилась бы даже третьестепенная европейская держава». Но Япония нуждалась в финансах крайне, жестоко, не имея возможности затягивать военные действия надолго: с определённого момента Япония каждым лишним днём ведения войны всё более превращала бы свою победу в пиррову. (Напомню, что Пирр, эллинистический царь Эпира, одержал победу в битве с римлянами при Аускуле ценой таких потерь, что победа грозила обернуться поражением.)

В ноябре 1904 года был открыт второй японский заём на 60 миллионов долларов. И это при том, что военные успехи Японии Америку уже начали волновать. Но России в Соединённых Штатах опасались в стратегическом отношении больше, поэтому на долю Артура Павловича Кассини приходились золотые речи, а на долю Японии – золотые займы.

Второй заём оказался не последним… Америка оставалась Америкой, что русский посланник документально зафиксировал в очередном своём донесении в Петербург:

«Федеральное правительство, хотя и провозглашает всегда громко доктрину Монро (декларативную суть этой доктрины, провозглашённой президентом Монро в 1823 году, можно было выразить формулой: „Обе Америки – Америке“. – С.К.), но стремится применять её принципы только в свою пользу. Не допуская ничьего вмешательства во всё, что касается Американского материка, оно одновременно с этим… выказывает стремление вмешиваться в вопросы, касающиеся исключительно Европы и Азии».

В полной мере эти слова подтвердились сразу же по окончании военных действий между Россией и Японией. Война между Россией и Японией завершилась, как известно, Портсмутским мирным договором, подписанным в американском городе Портсмуте со стороны Японии министром иностранных дел Комура Дзетаро, а со стороны России – Сергеем Юльевичем Витте.

Сергей Юльевич был мастером на все (и каждый раз – нечистые) руки, но по дипломатическому ведомству никогда не служил. Тем не менее в Портсмут поехал именно он, причём стоит обратить внимание на занятную хронологию.

Портсмутский договор был подписан 5 сентября 1905 года. А за полтора месяца до этого, в июле 1905 года, в Японию в очередной раз приехал – как личный представитель президента Рузвельта – военный министр США Тафт. 27 июля он встретился с японским премьером генералом Кацурой, и в тот же день они подписали секретный меморандум, рассекреченный лишь в 1924 году. Беседы Тафта и Кацуры завершились признанием Японией американских прав на Филиппины, а Америкой – японских прав на Корею. Так 27 июля 1905 года завершился антирусский пролог к Портсмутскому миру.

И могло ли быть иначе, если ещё 5 апреля 1905 года Кассини докладывал из Вашингтона в Петербург Ламздорфу об очередном японском займе в США. Телеграмма эта так интересна, что я её процитирую обширно.

«Милостивый государь граф Владимир Николаевич, – писал Кассини, – Секретною телеграммой от 17 марта я уведомил императорское министерство об огромном успехе последнего японского займа в 150 миллионов долларов, помещённого, как Вашему Сиятельству небезызвестно, поровну в Англии и Соединённых Штатах. Группа нью-йоркских банкиров с еврейским домом Кун, Лоеб и Ко во главе, взявших на себя выпуск 75 миллионов, не пощадили никаких усилий, чтобы привлечь здешнюю публику к возможно широкому участию в подписке… Результат превзошёл самые смелые ожидания японцев и их друзей, и подписка достигла в одних Соединённых Штатах 500 миллионов долларов, т. е. почти что миллиарда рублей…

Если заграничный кредит государства может служить знаменателем его материального преуспевания, то нет сомнения, что заключение последнего займа составляет для Японии новый крупный успех… Предсказания некоторых политических кругов, что затеянная Японией война неминуемо приведет в скором времени к ее экономическому истощению и что финансовый вопрос составляет ахиллесову пяту владений микадо, к сожалению, не оправдались на практике».

Вряд ли Артур Павлович под предсказаниями «некоторых политических кругов» имел в виду оценку Ленина, который отмечал, что «Япония имела возможность грабить восточные, азиатские страны, но она никакой самостоятельной силы, финансовой и военной, без поддержки другой страны иметь не может». Но в России не одни ведь большевики видели, что Япония как крупная самостоятельная величина – дело лишь будущего. И «слева», и «справа» умные люди в России понимали, что если дело и в силе, то не в силе Японии, а в силе ненависти англосаксов к России…

Как только очередные доллары были Японии даны, её представители 31 мая 1905 года обратились к президенту США Теодору Рузвельту с просьбой пригласить обе воюющие стороны на переговоры. Займы-то займами, но государственный долг Японии возрастал катастрофически. К тому же займы были сделаны Японией под будущие её государственные доходы. Мог получиться конфуз, и «Цусима» финансовая (но уже – для Японии) зачеркнула бы тогда все выгоды от Цусимы морской.

Получив просьбу Японии, Америка немедленно, изображая из себя миротворца, активно вмешалась в русско-японский конфликт уже не финансово, а политически. 9 июня 1905 года Рузвельт официально обратился к Николаю. Его послание передал Ламздорфу посланник США в Петербурге Джордж фон Лангерке Мейер.

Ноту Рузвельта я цитировать не буду: уж очень много в ней подлого ханжества и откровенного лицемерия. Рузвельт, в частности, уверял царя, что если, мол, тот положительно откликнется на «миротворческий» призыв Америки остановить «в интересах всего человечества» «внушающий ужас прискорбный конфликт», то президент обязуется добиться согласия на переговоры японского правительства. Рузвельт фарисейски писал это, имея уже просьбу Японии о посредничестве!

Вскоре Кассини был отозван, а на его место назначен барон Роман Романович Розен – бывший посол России в Японии. На 13 июля 1905 года Рузвельт назначил Розену аудиенцию для принятия верительных грамот, в ходе которой уверял русского представителя в том, что Япония якобы «весьма неохотно согласилась на мирные переговоры». Однако Розен недаром долгое время представлял интересы России в Стране восходящего солнца. В своём донесении Ламздорфу он писал:

«Утверждение президента, мне кажется, не может соответствовать действительности по следующей причине.

Единственная, но зато весьма существенная слабая сторона положения, в котором сейчас находится Япония, заключается в том, что, несмотря на все одержанные над нами победы на море и на суше, Япония не располагает никакими средствами, которые дали бы ей возможность вынудить Россию к заключению мира и к уплате военной контрибуции, если бы Россия предпочла от этого уклониться и решила бы продолжать хотя бы пассивное сопротивление».

Розен здесь бил, что называется, «в точку»! Ну что могла бы сделать Япония, если бы Россия просто сказала: «Мир без аннексий и контрибуций»? Вторгнуться на непосредственно российскую территорию (и даже в зону КВЖД – Китайско-Восточной железной дороги) у Японии сил не было.

Япония могла высадить десант на Сахалине, поскольку российская морская мощь покоилась на дне Цусимского пролива и бездарный управляющий морским министерством адмирал Бирилев открыто заявлял, что Япония является хозяином вод Дальнего Востока. Японцы десант на Сахалин (они называли его Карафуто) и высадили, но внутренне были готовы эвакуировать войска в любой момент. Первая же зима, первый крепкий лёд дали бы России решающее преимущество, ибо хозяин вод – ещё не хозяин льда… Тем не менее при лукавом «посредничестве» США Витте быстренько заключил в Портсмуте крайне позорный для России, воистину «похабный» мир.

Россия:

– признавала за Японией преобладающие интересы в Корее и обязалась больше не вмешиваться в японо-корейские отношения;