Станислав Бышок - Евромайдан имени Степана Бандеры от демократии к диктатуре Страница 7

Были и те, кто ставил под сомнение полезность СНПУ для националистического движения. Поводом для упреков становилось, например, то, что, имея агрессивную эстетику и идеологию, партия (в отличие от той же УНА-УНСО) фактически не подвергалась репрессиям со стороны власти. Благодаря грамотной информационно-пропагандистской работе, СНПУ очень редко становилась объектом критики со стороны своих союзников, в частности национал-демократических организаций вроде «Народного Руха Украины».

Хотя СНПУ не боялась ассоциировать себя с неонацистами, но, вместе с тем, она Никогда «официально» не занималась откровенной апологетикой Третьего Рейха. Название партии уже содержит в себе отсылку к немецким национал-социалистам. Действительно, идеология СНПУ базировалась на постулатах, в свое время сформулированных в программе НСДАП Адольфа Гитлера. Книга «Моя борьба» Адольфа Гитлера действительно внимательно читалась в кругу партийцев. Символика «волчий крюк» (нем. Wolfsangel), бывшая одним из символов дивизий СС Второй Мировой войны, как уже упоминалось, была выбрана руководством организации абсолютно сознательно. Своими историческими предшественниками «социал-националисты» неоднократно называли воинов Украинской повстанческой армии и легионеров украинской дивизии Ваффен-СС «Галичина». Значительно позже, в мае 2010 года лидер теперь уже партии «Свобода» Олег Тягнибок даже получил от ветеранов дивизии почётный Золотой крест «за заслуги перед Украиной»[16]. Таким образом, преемственность традиций была соблюдена.

Вместе с тем от явной ассоциации с наследием гитлеровцев СНПУ пыталась отмежеваться в публичном пространстве. По крайней мере, в партийном журнале «Ориентиры», выходившем в конце 1990-х — начале 2000-х гг. под редакцией Андрея Парубия, опыту Третьего Рейха практически не уделялось внимания. В отличие от НСДАП, украинские социал-националисты не строили свою риторику на критике системы демократии и не предлагали в качестве альтернативы диктатуру. СНПУ не завоевывала сторонников путем пропаганды войны и необходимости расширения территорий Украины за счёт соседних стран[17]. Особенно яркий контраст СНПУ в вопросе «гитлеризма» видится в сравнении её с «Украинской национал-трудовой партией», привлекавшей наци-скинхедов и активно строившей свою пропаганду на прямой ассоциации с НСДАП.

СНПУ пришла в политику, чтобы оказать максимальное влияние на всё украинское общество, а не заниматься исторической реконструкцией в форме популяризации культа национал-социализма довоенной эпохи. Приверженность идеалам Адольфа Гитлера социал-националисты демонстрировали, только когда это было нужно — к примеру, чтобы сагитировать тех же наци-скинхедов. Образ СНПУ, провозгласившей своими идеологами Степана Бандеру и Ярослава Стецько, позволял привлекать людей и старшего возраста — выходцев из Западной Украины.

«Гитлеристская» составляющая в идеологии и пропаганде позволяла СНПУ развиваться как раз за пределами западно-украинского электорального гетто. Парадоксальным образом гитлеризм стал в своем роде универсальным способом установить отношения с радикальной молодежью востока и юга страны. Объясняется это, безусловно, экспансией наци-скинхедовской субкультуры из России и, в меньшей степени, Польши. Свидетельством тому является возникновение на базисе харьковского СНПУ организации «Патриот Украины». Представители данной структуры изначально были привержены не столько украинскому национализму, сколько милитаризму и идеям белого расового превосходства. Можно предположить, что в Харькове и Киеве именно стилистика и фразеология НСДАП сумели привлечь молодежных сторонников для СНПУ. Кроме того, экономическая программа СНПУ оставалась намного более правой, чем у НСДАП, — роль государства в экономике они сводили только к налоговой политике, что было электорально оправданным ходом.

СНПУ оставалась одной из самых активных участниц националистического движения. Предъявить обвинение социал-националистам в компрометации правых идей и уж тем более разорвать с ними отношения никто не осмеливался. Тем более на фоне хронического недостатка решительных боевиков в украинском национальном движении конца 90-х.

Ряд факторов не позволял СНПУ развиться до уровня самостоятельного политического игрока, которой мог бы сам формировать политическую повестку дня. Причины можно искать и в чересчур эпатажном имидже СНПУ, и в ее долговременной зацикленности на агитации интеллектуалов.

В конце 1990-х — начале 2000-х годов Социал-национальную партию Украины можно было классифицировать как правую консервативную партию с ощутимым влиянием радикальных идей. Она настаивала на необходимости защиты семейных ценностей, частной собственности, религии и государства. Но при этом ей были свойственны милитаризм, авторитаризм, расизм и крайние формы шовинизма. Основой идеологии и мифологии партии де-факто стала радикальная русофобия, обычно прикрываемая антикоммунизмом и антиколониализмом.

Свою политическую традицию партия выводила от довоенного «интегрального национализма», известнейшими теоретиками которого были Дмитрий Донцов и Николай Михновский, а практиками — лидеры ОУН Степан Бандера и Евгений Коновалец. Своими прямыми предшественниками партийцы считали бойцов легиона Украинских сечевых стрельцов[18], членов Организации украинских националистов, воинов Украинской повстанческой армии, а также легионеров дивизии Ваффен-СС «Галичина». Партия неоднократно подчеркивала свое различие с НСДАП Адольфа Гитлера, хотя, как уже упоминалось, использовала эстетику немецких нацистов.

Несмотря на увлечение традициями «ретро-национализма», СНПУ была весьма современной партией. Она регулярно отслеживала тренды европейской правой интеллектуальной мысли и писала о них в партийной прессе.

Идеологически СНПУ была радикальнее многих других партий. Вместе с тем практика социал-националистов на первый взгляд не очень сильно контрастировала с деятельностью других правых и националистических партий Украины.

Изучая идеологию, в частности, французских «Новых правых», украинские социал-националисты вместе с тем категорически выступали против союза с левыми в любой форме. Своими союзниками они считали сугубо правые (как праворадикальные, так и правоцентристские) политические силы.

СНПУ с самого начала была ориентирована на контакты с иностранными организациями националистического толка. В интеллектуальном рупоре социал-националистов — журнале «Ориентиры» — была создана даже постоянная рубрика «EUROнационализм», где изучался опыт националистов Германии, Франции, Австрии, Италии, Великобритании и других стран. Любопытно, что большинство проблем, которые там рассматривались, не имели почти никакого отношения к украинским реалиям. Так, иммиграция на Украину из стран «Третьего мира» никогда не была настолько массовой, чтобы она могла угрожать благополучию, безопасности и уж тем более расовой и национальной идентичности украинцев.

Уже отмечалось, что изначально в основе идеологии СНПУ лежала непримиримая борьба со всем, что так или иначе связано с Россией и русским влиянием. Образ России, русских — это образ извечных врагов Украины, на протяжении столетий угрожающих самому существованию украинской нации. Пока существует Россия, украинцы не смогут спать спокойно. Отсюда и «свободовский» антикоммунизм. Коммунист я москаль, агент Кремля и враг всего украинского.

При этом в своей пропаганде партия часто даже не уточняла иных причин ненависти к левым. Её идеологам представлялось, что достаточно было повесить на противника такой ярлык — и это уже бросало бы тень сомнений на любую фигуру. В этом проявляется одна из основных черт ранней СНПУ — партия была ориентирована на идеологическую специфику Галичины и лишь в редких случаях пыталась расширить ареал своей деятельности на восток и юг страны. Так, большинство освещаемых в журнале «Ориентиры» событий происходили на Западной Украине, исключение составляли редкие акции в Николаеве и Харькове.

В культурном плане СНПУ подчеркивала приверженность традиционным образцам национальной культуры. Интересно, что, поддерживая связи с наци-скинхедами, партия считала все существующие на Украине молодежные субкультуры чужеродными украинцам. «В данный момент можем констатировать существование российской уголовной субкультуры (блатная субкультура) и отголосок субкультур Запада (хиппи, панки и т. п. — так называемые неформалы) в духовном пространстве Украины. Все эти явления не имеют ничего общего с украинским национальным духом», — отмечается в статье «Национальная альтернатива»[19].