Эль Мюрид - Ваххабизм В России. Теория и практика террора Страница 7

Раз есть технология, то совершенно неважно, кто именно воспользуется ею и для каких именно целей. В этом смысле заострять внимание на конкретных выгодополучателях применения этой технологии по сути, бессмысленно — любая страна, против которой она будет применяться, должна защищать себя от этой технологии, а не конкретных исполнителей. Поэтому для России, как страны, которая активно подвергается воздействию ваххабизма, важно вести борьбу не только с самими ваххабитами, а в первую очередь — с условиями, способствующими проникновению и укоренению на нашей территории этой предельно враждебной технологии нашего уничтожения.

Ваххабизм — крайне агрессивное политическое течение внутри ислама. Однако он ставит перед собой довольно ограниченные цели, за пределами которых не способен формулировать свои задачи. Это означает, что ликвидация условий, при которых это учение способно достичь своей цели, способна резко снизить опасность ваххабизма.

«Арабская весна» показала, что ваххабизм сам по себе способен лишь на деструктивные действия. Для решения конструктивных задач он должен выступить в связке с мощной секулярной силой — светской элитой, которая объективно заинтересована в своём приходе к власти, однако немедленно после этого смещает баланс в этой связке в свою пользу. Поэтому отсутствие такой секулярной силы делает ваххабизм беспомощным в плане конструктивных действий, превращая его в маргинальное течение без сколь-либо вменяемых перспектив.

Применительно к российской ситуации, можно подытожить этот вывод следующим утверждением — до тех пор, пока ваххабизм не станет инструментом политической элиты (региональной или федеральной ее части) для выполнения своих задач, он неспособен ставить перед собой решительные цели и достигать их. Поэтому заигрывание с ваххабитами региональных властей в Поволжье, их призывы к «конструктивному диалогу» с радикалами выглядит крайне тревожным признаком смыкания ваххабизма как идеологии и властной элиты как секулярной составляющей этой деструктивной технологии демонтажа страны.

Этот вывод подтверждается складывающейся ситуацией в странах Арабской весны, в которых к власти пришли исламисты разной степени радикальных воззрений. Не имея поддержки в среде традиционалистской элиты, они очень быстро утрачивают контроль над событиями и ведут дело к контрреволюции, которой они вряд ли что способны противопоставить. Можно смело прогнозировать, что в Ливии, Египте, Тунисе пришедшие к власти исламистские силы в короткие сроки будут вынуждены сойти со сцены в силу своей неспособности ставить задачи за пределами цели прихода к власти. Альтернативой может стать блок с секулярной элитой либо контрэлитой, имеющей конструктивную программу построения и развития.

Пожалуй, единственным исключением из правила является исламистская Турция, в которой пришедшая к власти Партия справедливости и развития сумела обойтись без поддержки враждебной ей кемалистской элиты. Однако идейный кризис, в который попали турецкие исламисты, говорит лишь о том, что в Турции победа исламистов явно не выглядит окончательной.

История исламистских радикальных течений пока свидетельствует: без поддержки светской элиты они способны прийти к власти, но удержать её шансов у них практически нет. Наиболее очевидно это в современной Ливии, где секулярная власть ведёт борьбу с исламистами, постепенно переламывая ситуацию в свою пользу. Это не исключает ошибок секулярных властей, возможного тактического отступления или даже временного поражения, однако у исламистов есть возможность удержать власть только при одном условии — их унии со светской элитой, причем на подчинённом положении, взяв на себя идеологические функции в рамках, установленных секулярной властью.

Не менее драматично развивается ситуация в Египте, где пришедшие к власти исламисты из движения братьев-мусульман, первоначально подпираемые жесткими радикалами-салафитами, оказались неспособными не только начать действия по выводу страны из тяжелейшего кризиса, но даже сформулировать сколь-либо цельную программу. Совершенно неудивительно, что светская по своему характеру египетская армия в итоге совершила военный переворот, выбросив «братьев-мусульман» из политического поля, оставив за ними лишь право договариваться — причем с максимально низких стартовых позиций.

Сирийская война еще более выпукло демонстрирует неспособность радикальных исламистских группировок к конструктивной деятельности. Даже на занятых и удерживаемых в течение более года территориях они не могут организовать нормальную жизнь для гражданского населения. У них нет программы действий после вероятной победы. Они готовы лишь воевать и видят смысл своего существования в бесконечном джихаде. Что будет за пределами этого джихада — их, в сущности, не беспокоит.

Ваххабиты, действующие на российской территории, пока не обладают достаточными ресурсами — ни людскими, ни финансовыми, ни материальными. Как и у своих коллег, у них также нет сколь-либо цельного видения своего будущего.

Таким образом, ваххабизм, как политическое течение, сумел продемонстрировать своё конструктивное начало лишь в Саудовской Аравии, где он создал взаимовыгодную унию со светской властью. Во всех остальных случаях ваххабизм выступает либо как откровенно маргинальная и деструктивная сила, либо цинично используется внешними (применительно к ваххабизму) силами для решения своих конкретных задач.

Ваххабизм в России. Предыстория

«Цивилизации… становятся жертвами самоубийств, а не убийств»

Вынесенная в эпиграф к этой части книги цитата на взгляд автора вполне применима к ситуации, в которой оказалось мусульманское сообщество России. Враждебное агрессивное нашествие чуждых нам форм ислама можно объяснять происками противников, объективными и независящими от нас обстоятельствами. Можно — но это будет далеко не всей правдой. Наш самый страшный враг — это мы. Навредить нам больше, чем мы сами, не может никто. Поэтому внешние факторы и причины, по которым Россия оказалась на острие атаки радикальных исламистов, безусловно, должны быть предметом пристального изучения. Однако без нелицеприятного и жесткого анализа наших собственных ошибок, просчетов и фактов предательства картина будет не только неполной, но и заведомо искаженной.

Для того, чтобы понять причины, вызвавшие появление, укрепление позиций и агрессивное наступление ваххабизма в России, необходимо рассмотреть, пусть и достаточно ретроспективно, некоторые события новейшей истории нашей страны приблизительно с 80 годов прошлого века по сегодняшние дни. К сожалению, здесь нет возможности разворачивать полную картину происходящих событий в их динамике, однако для нас эти события важны в первую очередь в качестве иллюстрации для того тяжелейшего положения, в котором оказался российский ислам в годы после распада Советского Союза, названного «крупнейшей геополитической катастрофой 20 века».

Главной и определяющей причиной проникновения и усиления ваххабизма в нашей стране можно назвать глубокие и тяжелые расколы, поразившие российскую умму в конце 80-начале 90 годов, не преодоленные до конца и сегодня.

Нельзя сказать, что расколы — это какое-то ужасное неведомое зло, которого нужно избегать всеми силами. Как говорил классик, чтобы объединиться, нужно разъединиться. Распад Советского Союза неизбежно должен был сопровождаться созданием новых конфигураций отношений как внутри новосозданных государств, так и между ними. Эти же процессы захватили и мусульманские сообщества бывшего СССР, и поэтому процесс размежевания носил вполне объективный характер.

Всё познаётся в сравнении, и если мы будем сравнивать процессы, произошедшие и продолжающие происходить в российской умме, придётся признать, что большинство их них не в её пользу. Среднеазиатские мусульманские сообщества сумели остановить свой распад на уровне новых независимых государств. Русская Православная церковь, потеряв часть своей канонической территории — в первую очередь, на Украине — сумела в довольно короткие сроки не только отстоять остальные, но и завершить тяжелейший исторический процесс объединения с Зарубежной русской православной церковью. Сумели преодолеть свои, пусть и меньшие по масштабу, процессы раскола верующие в Сербии, Болгарии, относительно спокойно прошли через непростой этап закавказские мусульмане.

Для России разрушительные процессы распада уммы длятся уже третье десятилетие, и пока нельзя сказать, что они завершились. Безусловно, можно указать на гораздо более пёстрый состав нашего мусульманского сообщества, его полицентричность, многонациональность. Тем не менее, столь затянувшийся кризис самым пагубным образом отражается не только на российской умме, но и на ситуации в стране. Разрушительные процессы распада государства и общества продолжаются, взаимно усиливают друг друга, возникают малопредсказуемые синергетические эффекты, когда суммарный ущерб от негативных процессов выше простой суммы каждого из них по отдельности.