Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 13 (30 января 2013) Страница 7

Вроде бы, все замечательно, и «вперед»? Увы, все не так просто.

Во-первых, в отличие от «обычного» гелия (Не4) с двумя протонами и двумя нейтронами в ядре, гелия-3 на нашей планете крайне мало. «Рождают» его ядерные реакции на Солнце (на 3000 ядер Не4 одно ядро Не3). А затем Солнце выбрасывает этот изотоп, наряду с другими, в космос в виде так называемого «солнечного ветра». Но на Землю заряженные частицы «солнечного ветра», включая ядра Не3, почти не попадают — они отклоняются магнитным полем нашей планеты.

«Бум» разговоров о термоядерной энергетике гелия-3 возник тогда, когда этот изотоп был найден в заметных количествах в образцах реголита («лунной пыли»), доставленных на Землю нашими и американскими аппаратами. И понятно, почему: у Луны, в отличие от Земли, магнитного поля нет. И все, что приносит «солнечный ветер», накапливается в порах реголита.

То есть, строй на Луне горнодобывающие комплексы, перелопачивай реголит, извлекай из него и кислород для «лунных поселков», и гелий-3, и отправляй это ценнейшее сырье на Землю? В принципе, возможно. Но… расчеты показывают, что, при прогнозируемых в перспективе ближайшего полувека технологиях, выход термоядерной энергии от полученного таким образом «сырья» будет намного меньше, чем затраты энергии на его добычу и доставку на Землю…

Однако и это не все. Условия «запуска» термоядерной реакции на гелии-3 — во много-много раз сложнее, чем на дейтерии и тритии. И если лучшие умы планеты десятки лет бьются над УТС с использованием более простой реакции — понятно, что до «энергетического термояда» на гелии-3 человечеству еще добираться и добираться.

Так что до «дешевого и чистого термояда», по самым оптимистическим оценкам, человечеству идти еще лет пятьдесят… Которые еще надо как-то прожить…

А теперь, как и обещал, обсудим «военный» аспект термоядерной энергетики.

В эпоху противостояния советской и западной систем все, касающееся термоядерных исследований, было строго засекречено: ведь любой «прорыв» в них сулил военное преимущество. Соответственно, спецслужбы ведущих стран мира в этой сфере действовали именно по правилам войны. То есть, воровства (если удавалось) научных и технологических секретов, дезинформации противника и диверсий.

СССР и США с начала 50-х годов в области «термояда» шли «ноздря в нозрю» (напомню, что американцы в 1952 г. взорвали «термоядерное устройство» размером с дом, а мы в 1953 г. — уже настоящую водородную бомбу). Тогда воровство термоядерных секретов было взаимным. А далее, наряду с таким воровством, пошла «тихая война» дезинформации противника (упомянутый выше, якобы открытый американцами, но позже опровергнутый «холодный термоядерный синтез» — лишь один из эпизодов), а также его «диверсионного» торможения.

В этой войне, история которой пока не написана (в том числе, из-за сохраняющейся секретности основной части «термоядерных» работ) было много «спецопераций». Публикации «научных» статей, уводящих противника с перспективных направлений исследований… Внедрение в исследовательские группы «по термояду» зарубежной агентуры… Продажа СССР через нелегальные «третьи руки» (напомню, что в отношении нашей страны в эпоху «холодной войны» действовал строгий запрет на поставки передовых западных технологий) суперкомпьютеров и другого оборудования с «диверсионными» техническими и программными «закладками»…

Все это, конечно же, существенно тормозило продвижение к термоядерной энергии.

Но тормозило не только это. Еще в начале 70-х годов ХХ в. в мире (причем и в западном, и в советском блоках) обнаружились отчетливые признаки «свертывания» научно-технологической гонки. В том числе, по ключевым «прорывным» направлениям — космическому и термоядерному.

В США резко снижаются инвестиции в пилотируемую космонавтику. В СССР «на конечной стадии» прекращается цикл испытаний крупнейшей «лунной» ракеты Н1, причем с дальнейшим уничтожением готовых к испытаниям аппаратов. В 1975 г. совместным полетом «Союз — Аполлон» фактически завершается «большая космическая гонка».

Но такое же резкое торможение — и в финансировании, и в реализации новых крупных проектов, — во всем мире отмечается в термоядерных исследованиях.

Почему — об этом мы позже поговорим в рубрике «концептуальная война». Здесь же подчеркну, что на среднесрочную перспективу «прорывов» человечества к принципиально новым способам обеспечения энергетического изобилия — не просматривается.

Что из этого следует в части «энергетических войн» — мы обсудим в следующей статье.

Информационно-психологическая война

Машина зла — 3

Первое необходимое условие запуска «машины зла» — разрушение смысла, и прямое следствие такого разрушения — утрата обществом образа будущего

Анна Кудинова

Прежде чем перейти к описанию «машины зла», сделаем одну существенную оговорку. «Машину зла», безусловно, вызывают из клубящейся под тонкой культурной пленкой бездны (она же «раскаленный хаос» Ницше и «бессознательное» Фрейда). Однако демонизировать бездну, ставить знак равенства между нею и адом — было бы неверно.

Эта бездна, скорее, сродни хаосу в понимании древних греков. Слово «хаос» означает в переводе с древнегреческого «разверзаться». Когда хаос, изначальное состояния мира, разверзается, из него выходят не только «темные» начала: Ночь, Мрак и Тартар, — но также Гея и Эрос. А Ночь и Мрак, в свою очередь, порождают День и Эфир. С разделением «темного» и «светлого» тут непросто.

Виктор Франкл, полемизируя с Фрейдом, утверждал, что в глубинах бессознательного сокрыты не только неутоленные влечения, но и истоки трех важнейших духовных двигателей человеческого бытия — совести, любви (не сводимой к физиологическим проявлениям) и творческого вдохновения. «Дух покоится на бессознательном… Человеческая духовность не просто неосознанна, а неизбежно бессознательна», — утверждает Франкл.

Совесть, любовь и вдохновение — дологичны, интуитивны. Они делают человека способным к духовному предвосхищению. Человек предощущает то, что должно, не на уровне сознания — о долженствовании ему нашептывает на древнем, дорациональном, языке его совесть. Ибо в отличие от сознания, которому открыто сущее, совести («духовному бессознательному») открыто то, что еще не существует, но должно существовать. А любовь предугадывает в любимом «то еще не существующее, что может быть». Не об этом ли мандельштамовское: «Быть может, прежде губ уже родился шепот…»?

Таким образом, «раскаленный хаос» (бессознательное) нельзя приравнивать к аду. Но в то же время именно из этой толщи дочеловеческого, скрытого под тонкой пленкой культуры, выходит, как джинн из бутылки, «машина зла».

В предыдущей статье мы уже говорили о том, что противостоять расчеловечиванию может лишь тот, кто связан прочной нитью со смыслом. Пока эта связь не разрушена — человек способен сопротивляться самым сокрушительным обстоятельствам, оставаясь человеком.

«Машина зла» расчеловечивает не отдельно взятого человека. Она подминает, «перекодирует» огромную человеческую массу. Пока общество скреплено коллективным смыслом — привести в движение «машину зла» не удается. (На возможное возражение о том, что во времена нацистской Германии немцы тоже обладали коллективным смыслом, я отвечу чуть позже.) Поэтому первое необходимое условие запуска «машины зла» — разрушение смысла, и прямое следствие такого разрушения — утрата обществом образа будущего.

Франкл настаивал, что «упрямство духа» — способность человека сохранять человечность и выстаивать в самой экстремальной ситуации — напрямую связано с его устремленностью в будущее. В Освенциме и Дахау наибольшие шансы выжить имели «те, кто был направлен в будущее, на дело, которое их ждало, на смысл, который они хотели реализовать». Перенеся тот же принцип на целое общество, можно сказать, что общество обладает устойчивостью, способностью к сопротивлению и развитию до тех пор, пока имеет образ будущего.

Фактически о том же говорят научные исследования, касающиеся функционирования систем. Именно цель является главным системообразующим фактором. Живая система (в частности, человеческое общество) не может функционировать, не развиваясь. А развивается она до тех пор, пока впереди маячит цель, исходя из которой вырабатывается понимание — какого результата необходимо добиваться в тот или иной промежуток времени. Иными словами, система функционирует до тех пор, пока есть образ будущего. Утрата образа будущего — важнейшее условие разрушения системы.

Приходу фашистов к власти в Германии, когда «машина зла» явила себя во всей своей мощи и беспощадности, предшествовала утрата немцами образа будущего. Об этом много написано. Но я в очередной раз адресую читателя к кино — на сей раз к фильму Ингмара Бергмана «Змеиное яйцо». Считаю применение такого приема — отсылку к художественным произведениям, будь то литературное сочинение или кинофильм — оправданным, поскольку крупным писателям и режиссерам удается в емкой образной форме выразить сущность сложных, многомерных процессов, на словесное описание которых ушли бы десятки страниц (что в рамках газетной статьи невозможно).