Дарья Асламова - Сорвать заговор Сионских мудрецов Страница 7

Религия – это путь единения с Божеством. На самой заре человечества люди узнали о высшем блаженстве души. Мы говорим о той несказанной радости, подъеме, счастье, которое мы называем апофеозом души, вхождением в райские кущи, вознесением души, слиянием с Богом, сатори и нирваной, трансом, экстазом, благодатью. У этого чувства много ступеней – от душевного подъема при молитве до восторга причастия и до ликования души при слиянии с Господом. Это чувство хорошо известно людям, и было много раз описано. Оно сродни высшей земной радости, достигаемой в слиянии с женщиной. «Что может быть лучше секса с пятнадцатилетней блондинкой? – спрашивал себя Вуди Аллен, и отвечал: секс с двумя пятнадцатилетними блондинками». Но по сравнению с апофеозом души мечта Аллена не намного лучше заполнения годового отчета о подоходном налоге. ЛСД и наркотики не могут сравниться с благодатью.

Виктор Пелевин описывает беседу трех едоков грибов у костра. «В наркотике-то кайфа нет, это же просто порошок или грибочки. Это как ключ от сейфа». А можно ли открыть этот сейф без наркотиков, спрашивает другой. «Можно, для этого люди уходят в монастыри, и там прутся со страшной силой», отвечает первый. Почему же мы не знаем о вечном кайфе? Потому что «если ты к вечному кайфу прорвешься, тебе не будут нужны ни тачка, ни бензин, ни реклама, ни порнуха, ни новости». Люди не будут тяжело работать или красть, чтобы получить материальные блага, но устремятся к благодати, и на этом окончится прибыль бизнесменов, завершает герой Пелевина.

До недавнего времени этот «секрет» был известен всем. И хотя благодать не каждому дается, обычная воскресная служба может принести немало радости обычному человеку. Человек может надеяться подняться по трудной тропе и снискать благодать. Это знание было несовместимо с рынком, и действительно, рынок занимал лишь скромное место в жизни общества. Общество было объединено круг церкви, храма, мечети, и это было первое самое важное здание, воздвигаемое в новом селе или городе, потому что духовные потребности человека не менее важны, чем потребности материальные.

Мы приучены принимать материалистические рассуждения и отклонять объяснения, ссылающиеся на духовные факторы. Так, Валлерштейн совершил героические усилия (не во всем успешные), чтобы описать конец света в материалистических терминах. Но и это желание втиснуться в узкое прокрустово ложе материализма – тоже часть капиталистической аберрации, заставившей человечество отречься от духовной компоненты мира. До аберрации сама идея тотально материалистического мира, объяснимого в соответствии с материалистическими законами, казалась бы странной. Человеческое видение мира менялось в зависимости от времени и места, но никогда не было до такой степени грубо материалистичным. Наш мир не поддается адекватному материалистическому объяснению, так же как он не вписывается в рамки Ньютоновой механики.

Мыслители древности видели мир как духовно-материальный, многослойный континуум, где силы Добра и Зла, Добродетели и Грехи, Идеи и Народы имеют свое собственное полунезависимое существование. Эти силы персонифицировались как боги или ангелы, или демоны. Новый Завет говорит о Князе мира сего и других силах, противостоящих Человеку. Св. Павел ощущал грядущую беду, потому что «наша брань не против плоти и крови, но против мироправителей тьмы, против злых духов небес»[2].

Их видение мира более адекватно реальности. Легче, более логично объяснить беды и спасение, катастрофы и процветание – влиянием высших сил, чем материальными факторами. Легче объяснить долгие десять лет Троянской войны борьбой протроянских богов с прогреческими, чем красотой Елены или торгово-коммерческими интересами. Холодную войну можно рассматривать как борьбу Русского Духа Общины или Православного Русского Христа с откормленным Американским Мамоной. А начавшуюся Третью мировую войну против народов Третьего мира религиозное сознание может назвать «Армагеддоном».

Связь между духом и материей можно объяснить в терминах любви Человека к Богу. Так ее описывает Песнь Песней, так расшифровывает и суфийский шейх ордена Накшбанди, Джами, в своей поэме «Юсуф и Зюлейка». Маулана Нур ад-Дин Абд эль-Рахман Джами написал эту аллегорическую поэму в 1483 году в возрасте семидесяти лет. Юсуф, наделенный небесной красой, олицетворяет Бога, а Зюлейка – душу мистика. Архетипичная поэма о любви на самом деле – это поэма о любви Человека к Богу, и Фрейд все перепутал: небесная любовь – не есть подмена и сублимация любви земной, но земная любовь – упрощение и профанизация любви небесной.

Не только Человек стремится к Богу, Бог тоже стремится к Человеку. В осажденном Наблусе, сидя на толстом зеленом ковре Зеленой мечети, я внимал словам проповедника. «Ты любишь Айшу из Рамаллы, – сказал проповедник, – и она желает быть с тобой. Но ты не можешь добраться до Рамаллы, вас разделяет блокпост Каландия. Ты часто едешь в Каландию, но израильские солдаты не пропускают тебя. Айша тоже приходит к блокпосту, и тоже не может придти к тебе. Вы шлете друг другу сообщения, звоните, машете руками на расстоянии. То же происходи между Богом и Душой, и Шайтан стоит на блокпосту».

Попытки Бога дотянуться до Человека представлены в Библии сперва как союз с Израилем, а потом – как Воплощение. Трансцендентальный Бог совершает великое чудо и воплощается в имманентном теле Человека. Но и это чудо, эта высшая жертва, натыкается на противодействие Оппонента.

Сергей Аверинцев, видный современный российский мыслитель, напоминает нам о парадоксе библейской веры и вопрошает: «Может ли Бог – трансцендентный, духовный и вездесущий – наделить Своим особенным реальным присутствием какое-нибудь отдельное место в пространстве, будь то Святая Святых или лоно Марии, физическое тело Человека Иисуса или евхаристические хлеб и вино; не кощунственно ли по отношению к духовному и исключительно трансцендентному учению отважиться говорить таким странным языком?» Он указывает на то, что это – одна из тенет веры: «(…) «И буду обитать (wesakanti) среди сынов Израилевых». Тот же семитический корень – sakan («поселиться», буквально – «разбить шатер»), – воспринятый греческим языком, употреблен в Иоанновом Прологе (Иоанн 1, 14): «И Слово стало плотью и обитало (εσκηνωσεν) с нами». Вездесущий стал Присутствующим, Невместимый обретает вместилище».

Аверинцев открывает нам боговдохновенную мысль: «Но воля, враждебная этому Присутствию, которая называется в Новом Завете архонтом («князем». – И.Ш.) этого мира (Иоанн 12, 31; 14,30; 16,11), делает попытки развести трансцендентность и имманентность, закрыть двери творения перед Творцом и таким образом очистить природу от всего сверхъестественного. В этом он получает некоторую поддержку от невольного союзника: от зелотского богословского рационализма, жаждущего искоренить все, что в его глазах скомпрометировано каким-либо напоминанием о народных полуязыческих верованиях древности или многобожия эзотерических кругов, и получить чистейший трансцендентализм».

Это – глубочайшая мысль: Сатана поддерживает (или генерирует) идеи, исключающие Божью благодать из нашей жизни. Его мега-задача – профанировать мир, а мега-задача Бога – наполнить мир своей святостью и благодатью. В терминах Сатаны, любовь это товар, в Божьих терминах – секс это манифестация вселенской Любви. Князь мира сего хочет, чтобы Человек забыл о жизни духовной, но Бог хочет поднять Человека к своему уровню.

Бог не равнодушен к нашей судьбе. Он совершил невероятное – воплотился в человеческом теле, страдал, умер и воскрес для нас. Его ярый протагонист из книги Иова тоже не дремлет и не сдается. Они по-прежнему играют новыми идеями на огромной шахматной доске. Дьявол способен извратить любую мысль Бога; Бог способен превратить любую идею Дьявола в замечательную вещь. Например, любовь к Земле Христа вызвала братоубийственные Крестовые походы, но материалистический Коммунизм воодушевил сердца. Настоящие игроки не действуют сами по себе, это – наша человеческая задача совершать правильные шаги, и таким образом помочь Богу выиграть партию. Самонадеянные и чванливые воины давно ушедших времен имели обыкновение говорить «Бог с нами!». Скромные мыслители современности, мы должны говорить: «Мы – с Богом».

Чтобы понять происходящие события и их последствия, мы должны решиться на отважный шаг, на такой шаг, который нас учили ни в коем случае не предпринимать. Ведь в течение 500 лет научно-материальные (физические) исследования и духовные поиски были отделены друг от друга, и нам глубоко внушили, что это разделение следует сохранять. Предлагаемый нами подход к реальности – не двойственный манихейский подход, который предлагают сторонники апокалипсической Третьей мировой войны. Всегда и везде есть больше оттенков серого цвета, чем простая черно-белая картинка. Мы попытаемся объединить линии Имманентного и Трансцендентного, чтобы получить цельную картину мира.