Тило Саррацин - Европе не нужен евро Страница 73

С 2000 по 2010 год удельные затраты на рабочую силу в перерабатывающей промышленности Греции выросли на 64 %, в Германии же только на 2 % (см. таблицу 3.11). В греческой перерабатывающей промышленности уровень затрат на рабочую силу по сравнению с конкурентами до абсурда слишком высок. Если принять уровень затрат на рабочую силу в перерабатывающей промышленности в 2010-м в Германии за сто, то для Греции и типичных государств, с которыми она конкурирует по местам расположения производства, получается следующий уровень97:

Все знают мобильные телефоны Samsung и автомобили Kia, и совершенно ясно, что Корея играет в лиге, которая находится по другую сторону Греции. Чехия является высокоразвитым промышленным районом, тем не менее затраты на рабочую силу там на треть ниже, чем в Греции. Собственно, затраты на рабочую силу в Греции должны быть такими же, как в Эстонии, Латвии или Польше, для того чтобы она могла предлагать успешно промышленную продукцию.

Дотации ЕС, евро и дешевые кредиты привели в Греции к стандартам расходов и доходов, которые совершенно расходятся с реальным экономическим потенциалом страны. Даже при дееспособном правительстве и стабильных политических условиях едва ли возможно представить, как можно в разумные сроки справиться с такими несоответствиями затрат только за счет сокращения заработной платы и повышения производительности труда, без девальвации валюты98. Современные медленные темпы при снижении удельных затрат на рабочую силу в Греции с 2 до 3 % в год 99 должны продолжаться 15 лет, чтобы снова уменьшить возросшие с начала валютного союза недостатки.

Страна с самым плохим управлением в еврозоне имеет самую сложную задачу по оздоровлению, и без возможности девальвации своей валюты она с этим не справится100.Политический соблазн для ответственных лиц в еврозоне заключается в том, чтобы отодвинуть этот провал путем финансирования все новых дефицитов затратно-доходного баланса все новыми мерами по спасению. Греция в этом случае станет для еврозоны тем, чем Южная Италия является для Италии уже 150 лет: вечная дотационная область без перспективы и без внутренней силы для собственного восстановления.

И напротив, совершенно иная ситуация в Ирландии: страна на основе смелых реформ в восьмидесятые и девяностые годы из европейского приюта для бедных превратилась в привлекательный регион для размещения предприятий промышленности и сферы услуг. С начала валютного союза она имела в еврозоне самый сильный рост экономики и добивалась почти все время бюджетного профицита (см. таблицы 3.2 и 3.12). Государственная задолженность постоянно снижалась и составляла накануне мирового финансового кризиса в 2006-м только 24,7 % ВВП, это был самый низкий показатель во всем валютном союзе (см. таблицу 3.13).

Дефициты расходно-доходного баланса Ирландии по сравнению с другими кризисными государствами были умеренными. Они отражали утекающие за границу проценты за большое количество ввезенного капитала. Он первоначально использовался для восстановления промышленности, но потом все больше и больше служил для превышения предложений над спросом и привел к большим ценовым пузырям101.

Когда бум недвижимости в 2007-м рухнул и кредиты из-за границы иссякли, то трем банкам Ирландии грозило банкротство. Ирландское правительство предотвратило его, взяв на себя государственные гарантии не только за вклады, но и за облигации, которые банки приобрели. Последнее, правда, было не очень мудрым. Принятие платежных обязательств по банковским облигациям государством привело к взрывообразному повышению государственной задолженности, которое должно остановиться только в 2013 г. на 120 % ВВП102. Если в какой-либо стране злость граждан на банки была оправданной, то это была Ирландия. Но ведь в конечном итоге широкие слои населения также играли в азартные игры при буме недвижимости.

Сдержанный ирландским государством банковский и долговой кризис привел к увеличению государственной задолженности примерно на 100 % ВВП. Это гигантское – и скандальное – обременение на будущее. Но оно не сказалось негативно на имманентной мощи ирландской экономики. Имманентная мощь проявляется в том, что профицит торгового баланса Ирландии в 2010 г. составлял 19 % ВВП (Греция в том же году имела дефицит торгового баланса 8,9 %). Дефицит расходно-доходного баланса Ирландии составлял, однако, в том же году 12,3 %, а государственный дефицит достигал 10,6 %103.Сейчас оба дефицита сильно сокращаются: государственный бюджет Ирландии экономит, одновременно растет экспорт, а импорт снижается. Резкий государственный курс на консолидацию быстро сделал выводы из долгового кризиса.

Последствия для населения Ирландии очень жесткие: реальное личное потребление снизилось с 2007-го по 2011-й на 12 % (в Греции снижение составило 7 %), но выросла также и конкурентоспособность: общеэкономические удельные затраты на рабочую силу снизились с 2008-го на 12 %, в Греции удельные затраты на рабочую силу в 2011-м были на 2,4 % выше, чем в 2008 году104. То есть Ирландия с начала кризиса, несмотря на высокий профицит торгового баланса, была заметно более конкурентоспособна, а Греция, напротив, несмотря на высокий дефицит торгового баланса, нет. Успех разной политики: Ирландия с 2011-го снова имеет положительный экономический рост, в Греции же роста долго не предвидится.

Это короткое сравнение истории кризиса и консолидации Ирландии и Греции показывает большое значение социально-психологических и ментальных факторов. Ирландцы знают, что они сами создали проблемы. Они хотят сами решить их и не ищут вину других105. Политолог Вильгельм Хеннис много десятилетий тому назад писал, что мощь общества зависит от трех факторов: от силы институтов, от качества политического персонала и от добродетели граждан106. В греческом обществе, очевидно, отсутствуют все три фактора, в то время как Ирландия при преодолении кризиса, несмотря на грубые ошибки, которые ей пришлось исправлять, проявила себя так, как и подобает сильному обществу.

Европейская финансовая политика

Страх перед эффектом спустившейся петли

В начале июля 2011-го неопределенность на финансовых рынках снова возросла, в частности, повысились процентные ставки по государственным облигациям Италии и Испании. В ответ на это главы государств и правительств валютного союза зоны евро и органы ЕС 21 июля 2011 г. поставили снова вопрос о дополнительном пакете помощи Греции, продлили срок кредитов ЕФФС, понизили их условия и заметно расширили набор инструментов по кредитам ЕФФС и ЕSМ.

Бундесбанк включил после этого в свой следующий месячный отчет «серый ящик», текст которого я считаю историческим документом того времени107:

– Вначале он (Бундесбанк) напомнил об основах Маастрихтского договора:

«При создании валютного союза было согласовано в качестве основного принципа, что финансовая политика остается в национальной ответственности… Чтобы создать предпосылки для солидной бюджетной политики, в Маастрихтском договоре было прописано, что ни сообщество, ни страны-члены не должны выступать за долги других членов или нести за них ответственность».

– Затем он подверг критике то, что «решениями от 21 июля первоначально согласованные рамки валютного союза все больше находятся под угрозой потери консистенции», и высказал сожаление: «Единой европейской финансовой политики или политического союза с демократически узаконенными полномочиями центрального уровня давать директивы относительно национальной бюджетной политики в настоящее время на политическом уровне не намечается».

– Бундесбанк выдвинул требование:

«Если не произойдет принципиальной смены режима с широким отказом от национального фискального суверенитета, то решающим будет то, чтобы не полностью отменить все еще предписываемое договором исключение ответственности и связанное с ним повышение дисциплины национальных фискальных политик через рынки капитала, а наоборот, снова укрепить».

Это предложение понятно, но звучит не очень обнадеживающе. Когда-то мощный Бундесбанк выглядит сейчас как античный гладиатор, который в конце своей последней борьбы барахтается, пойманный в сеть, наброшенную на него коварным противником. Тем не менее сформулированный в вышестоящем заявлении вывод правильный:

1. В валютном союзе суверенных государств риск банкротства принципиально должен оставаться у национального государственного бюджета.

2. Если на облигации стран еврозоны в зависимости от надежности будут выплачиваться разные проценты, то это не является «отрицательным влиянием на конъюнктуру рынка», с которым нужно бороться средствами с более выгодными процентами ЕФФС или ЕSМ, а будет считаться неотъемлемой директивой, такой же, как при облигациях предприятий с различной степенью надежности.