Михаил Домогацких - Последний штурм Страница 8

— От нас с вами в немалой степени зависит это счастье, — сказал представитель Ханоя. — Первый день — первый шаг в этом направлении, господин посол.

— Я не вижу причин, которые могли бы помешать нам прийти к общему решению о начале четырехсторонних переговоров в самые ближайшие дни, — сказал Вэнс.

— От своего имени и от имени представителя Фронта освобождения я предлагаю первую встречу назначить на 6 января. Как вы к этому относитесь?

Вэнс немного подумал. Ему надо было связаться с Вашингтоном, который дал команду начать четырехстороннюю встречу, но не указал сроков. Вполне возможно, что там его согласие оценят как поспешное. Но все-таки он не мог уклониться от ответа.

— В принципе я не возражаю против шестого января, хотя у нашей делегации остается слишком мало времени, чтобы подготовиться к этой дате. Вы понимаете, господин посол, что надо будет проанализировать все предыдущие события…

Будто не было полугодового отрезка на анализ и размышления. Собеседник Вэнса хорошо понимал, что американская сторона все еще не решается ответить без обиняков, хотя, видимо, получила инструкции приступить к переговорам. Она уже не ставила под сомнение законность участия в них Фронта освобождения.

— Что ж, — ответил он, — впереди еще целых четыре дня. Хочу сказать, что мы готовы начать переговоры в любой день.

На этом и закончили короткий обмен мнениями.

Пятого января пресс-секретарь американской делегации сообщил, что, к сожалению, по ряду причин шестого января встреча состояться не может.

На следующий день было объявлено, что президент Никсон, официально еще не приступивший к президентским обязанностям, назначил нового главу делегации на четырехсторонних переговорах: Генри Кэбота Лоджа. Сменил главу своей делегации и южновьетнамский президент Нгуен Ван Тхиеу: генерал Нгуен Као Ки, некогда всесильный премьер сайгонского правительства, покинул Париж, заявив корреспондентам, что он считал бы позорной страницей своей жизни участие на пиру, где в качестве десерта подавали бы его страну. Французские газеты писали, что бывший премьер решил укрыться в своей резиденции в курортном Далате, потому что его вражда с президентом Тхиеу приняла самые острые формы. «Видимо, — писала газета, близкая к министерству иностранных дел, — до президента Тхиеу дошли слухи о непопулярности генерала Ки в Париже и он решил убрать его с переговоров, а потом, если подвернется удобный случай, окончательно разделаться с ним».

37-й президент США Никсон занял кресло в Овальном кабинете Белого дома 21 января 1969 года. Американские газеты откликнулись на это событие по-разному. Одни приветствовали его приход к власти, другие предрекали провал, третьи сомневались, сможет ли «такой неуравновешенный, склонный к принятию необдуманных и поспешных решений человек вывести американский корабль, погрязший в трясине вьетнамской войны, на морской простор, где всегда будет семь футов под килем». «Нью-Йорк пост» писала о трудностях, которые ожидают нового президента. «Те, кто наблюдал за Ричардом Никсоном ранее и склонен сравнивать его с президентами Вильсоном, Рузвельтом, Трумэном, Кеннеди и Джонсоном, должны помнить, что его отделяет от них глубокая пропасть. Он вступил на пост президента в канун новой эры, когда перед Америкой встают сложнейшие проблемы. Его предшественники могли давать обещания, зная, что за ними есть достаточно сил, богатств, доброжелательства и времени, на которые они могут рассчитывать и опираться. Ричард Никсон вступает в Белый дом, когда Америка переживает кризис доверия. Общество расколото, вьетнамская война отравила его кровь и душу, заразила американцев неверием в способность администрации восстановить былые позиции Америки в мире. У Никсона слишком слаб фундамент, на котором он будет строить свою политику».

В день вступления в свою новую должность президент Никсон отдал приказ командующему войсками в Южном Вьетнаме «продолжать максимальное военное давление». «Примите все меры, — писал он Крейтону Абрамсу, — чтобы в ближайшие месяцы довести численность армии наших союзников до одного миллиона восьмидесяти тысяч человек, обеспечить ее новым оружием, заставить эффективно вести боевые действия и тем самым сократить потери американцев, которые трагическим образом воздействуют на моральный дух нации».

Через несколько дней собрался совет старейших государственных деятелей Америки, в который входили бывший командующий американскими войсками в Корее Риджуэй, бывший государственный секретарь Дин Ачесон, судья Эйб Фортас, крупные дипломаты Аверелл Гарриман, Артур Дин, Джордж Болл и еще многие известные в прошлом люди. С докладами перед ними выступили эксперты ЦРУ Карвер, государственного департамента Хабиб и новый помощник президента по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджер.

— В сороковых и пятидесятых годах, — говорил Киссинджер, — для американской внешней политики проблема всеобщего мирового порядка заключалась в основном в противостоянии и споре с коммунизмом. Сейчас мир стал намного сложнее, чем двадцать лет назад. Поэтому стало сложнее при наличии огромного числа государств создать всемирный порядок. Сейчас даже в своей собственной стране мы должны думать об установлении необходимого порядка. Самая острая проблема и самый острый вопрос, который ставит перед нами нация: как быть с Вьетнамом? Решим мы эту больную проблему или война будет продолжаться вечно?

— И что же вы думаете по этому поводу? — не выдержал Ачесон.

Вопрос не смутил самоуверенного помощника президента. Все годы — и в этой должности, и потом, на посту государственного секретаря, он будет вести себя так, будто он единственный человек, которому известны решения любых вопросов, выдвигаемые обстоятельствами.

— Вьетнам представляет собой очень трудную и, даже трагическую картину. У нас болит голова от того, как обеспечить независимость Южного Вьетнама без постоянного присутствия американских войск.

В этом высказывании Киссинджера, как покажет время, уже было заложено в самом общем виде будущее американской политики правительства Никсона, которая на первых порах будет воспринята как смелое и динамичное начинание нового президента, а потом снова окажется еще одним извилистым ходом в лабиринте, ведущим в тупик, потому что она по-прежнему будет рассчитана на решение вьетнамской проблемы только военными средствами.

— Это старая, неразрешимая на практике ситуация, — снова произнес Ачесон, — сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Над ней ломали голову люди, когда еще ходили в звериных шкурах.

В своих докладах Хабиб и Карвер доложили о том, как они, а вернее, их ведомства видят вьетнамскую проблему завтра, не представили четких и определенных выводов. В завуалированной форме они по-прежнему видели только один путь: добиваться победы на полях сражений, сломить Вьетконг, укрепить режим сайгонской администрации и передать усмиренный Вьетнам под ее управление.

— О каком укреплении администрации может идти речь, — возразил Джордж Болл, — когда войска Вьетконга стоят под самыми стенами Сайгона, а наше правительство дало согласие на переговоры, в которых на равных будут участвовать представители не только Ханоя, но и того самого Вьетконга, чью силу вы рассчитываете сломить?

— Имеется мнение, — ответил на это генерал Карвер, — укрепить наши военные силы, добиться решающей победы, то есть разгромить основные формирования Вьетконга, а затем на переговорах заставить его пойти на подписание соглашения, которое гарантировало бы невмешательство Северного Вьетнама во внутренние дела Республики Вьетнам.

Эта мысль вызвала бурную реакцию.

— Вы, генерал, считаете сидящих здесь людей ничего не смыслящими в политике? — возмутился Джордж Болл. — А, кстати, почему бы не прийти сюда самому директору ЦРУ? Передайте, генерал, шефу, что вы плохо подготовились к своему выступлению.

— Я высказал свое предположение, — обиженно произнес генерал, — как идею для обсуждения. Ведь мы и собрались здесь, чтобы рассмотреть любые варианты и найти наиболее верный, который можно рекомендовать правительству.

— Для обсуждения абсурдных предложений, — ответил на это Макджордж Банди, — у нас нет времени. Идея абсурдна, во-первых, потому, что в нынешней ситуации Америка не сможет послать во Вьетнам ни одного солдата. Во-вторых, президент Джонсон дал согласие на переговоры не из-за того, что не хотел усиления нашего военного присутствия во Вьетнаме, а потому, что война там грозит нашей стране, помимо растущих жертв, угрозой полной потери престижа в мире. Она разлагает общество, и спасти положение, выйти из нее без еще большего ущерба можно только через переговоры. Президент Джонсон хотел послать во Вьетнам еще двести тысяч солдат, на чем настаивал генерал Уэстморленд, но ему убедительно доказали, что они не спасут положение в джунглях Вьетнама, но зато загонят Америку в катастрофический тупик.