Александр Орлов - За кулисами второго фронта Страница 8

План «Великой Украины» завораживал, внушал надежды и успокаивал «миротворцев» по обе стороны Ла-Манша. Чемберлен даже посоветовал французам расторгнуть франко-советский договор: ведь «будущее не совсем ясно»… Английский историк А. Тейлор добросовестно указывает на беспринципную установку британского премьера: «Россия должна сражаться за интересы Англии, но Великобритания и Франция не должны сражаться за ее интересы».

И тут в конце 1938 г. в Англию стали вдруг поступать сведения о возможной агрессии Германии против западных держав. 14 ноября министр иностранных дел Англии Э. Галифакс отмечал, что, по данным разведки, рейх «намерен добиваться развала Британской империи и по возможности установления мирового господства немцев». А через два месяца, 28 января 1939 г., он имел уже сведения о том, что Гитлер «рассматривает вопрос о нападении на западные державы в качестве предварительного шага к последующей акции на востоке».

Советское правительство напряженно следило за тем, как развертываются события в Европе после Мюнхенского соглашения. Понимая, что политика коллективной безопасности драматически не состоялась, оно искало нового внешнеполитического курса. Сдержать агрессора было уже невозможно. Западные державы неуклонно подталкивали его на восток. Встал грозный вопрос о защите страны от весьма вероятного германского нападения.

Конечно, лучшим вариантом был бы действенный союз с Англией и Францией. В этом случае соотношение сил стало бы настолько не в пользу Германии, что Гитлер вряд ли решился бы развязать крупномасштабную войну в Европе. Но как этого добиться?

Малоскрываемое стремление Англии и Франции держать СССР в политической изоляции, уклониться от каких-либо совместных с ним действий по предотвращению фашистской экспансии, заставляло советское руководство задуматься об альтернативах своей политики.

К началу 1939 г. в СССР стали понимать, что Гитлер «меняет игру».

Германские дипломаты, особенно посольство Германии в Москве, начали добиваться улучшения советско-германских отношений. 19 декабря 1938 г. был подписан протокол о продлении германско-советского экономического договора, что еще весной 1938 г. казалось невозможным. Германия словно изменила свое отношение к большевистскому государству. 12 января на новогоднем приеме дипкорпуса Гитлер, к изумлению всех, несколько минут беседовал с советским послом А.Ф. Мерекаловым. А в своей речи в рейхстаге 30 января он уже не делал обычных своих нападок на политику СССР. Набирали силу торговые переговоры. Но вдруг все пошло вспять…

То были метания гитлеровских заправил, еще не решивших, в каком направлении наносить удар: в восточном (по СССР) или в западном (по Польше и западным демократиям при нейтрализации СССР).

Между тем события принимали все более опасный оборот. 15 марта 1939 г. Германия вероломно захватила Чехословакию. Словакия, ставшая формально «независимым» государством, обрела статус вассала третьего рейха, а остальная часть Чехословацкой республики была включена в состав Германии как «протекторат Богемии и Моравии». Англия и Франция сделали вид, будто никаких гарантий сохранить границы оставшейся — после отторжения Судетской области — части ЧСР они в Мюнхене не давали. Чемберлен, воспользовавшись декларацией о «независимости» Словакии, заявил в палате общин: «Эта декларация положила конец тому государству, соблюдение границ которого мы гарантировали. Правительство Его Величества не может считать себя далее связанным с этим обещанием». Так Гитлеру еще раз цинично дали понять, что он может осуществлять свои планы на востоке, не опасаясь противодействия Запада, а весь мир воочию увидел, как политика «умиротворения» не приводит ни к чему хорошему. Европа катилась к большой войне.

В этой обстановке каждое европейское государство во вред себе и всем пеклось прежде всего о собственной национальной безопасности.

Политика безрассудного попустительства агрессору позволила Германии сделать резкий скачок по накоплению и совершенствованию вооружений. Уже к весне 1939 г. вермахт по ряду показателей в этой сфере обогнал многие западноевропейские страны. Для «выравнивания» положения не было уже времени. И хотя в целом — при объединении — демократические страны Запада превосходили Германию по количеству вооружений и численности армий, отсутствие доверия друг к другу, национальный эгоизм, стремление решать задачи своей безопасности за счет других препятствовали созданию превосходящего Германию по военной мощи антифашистского блока.

Положение Советского Союза в этот период было особенно опасным. В мае милитаристская Япония спровоцировала вооруженный конфликт против Монгольской Народной Республики, и, как союзница Монголии, в него оказалась втянутой и наша страна. Военный пожар на Западе нам был совершенно не нужен. Необходим был политический и военный договор с Англией, Францией и их союзниками, и притом равноправный. Однако после Мюнхенского соглашения 1938 г. такой союз был пока невозможным. Оставалось приготовиться к любым зигзагам европейской политики. Главным тогда было выйти из политической — после Мюнхена — изоляции, улучшив отношения по возможности со всеми странами, особенно с сопредельными, а также и с Германией.

А Гитлер, приняв, наконец, решение нанести свой первый удар по странам Запада, собрался для начала захватить союзницу Англии и Франции — Польшу, чтобы не получить потом «удара в спину».

Началось все с изоляции Польши с запада и с востока: на западе проводилась политика изоляции Польши от ее союзников; на востоке — сближение с СССР, чтобы связать ему руки при германо-польской войне. Начался осторожный поиск путей для такого сближения.

Великобритания и Франция, наблюдая за усилением Германии, предпринимали ответные меры, чтобы сохранить свое влияние на соседние страны и оградить себя от войны. Если сразу после Мюнхена буржуазия и трудящиеся — отнюдь не все, конечно, — воспринимали Чемберлена и Даладье как «миротворцев», то теперь всем стало совершенно ясно, что политика «умиротворения» — эта англо-французская концепция безопасности в Европе путем сдерживания агрессора политическими средствами — провалилась.

Национальные интересы всех неагрессивных стран — достижение безопасности — теперь совпадали. Поэтому наша страна попыталась заключить союз с Англией и Францией. 13 марта, сразу после захвата Чехословакии, Советское правительство предложило созвать совещание представителей СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции с целью решить проблему предотвращения новой агрессии. Однако премьер-министр Великобритании счел такое совещание «преждевременным». Тогда же СССР обратился к правительствам Латвии, Эстонии и Финляндии с предложением подписать договоры о взаимной помощи в случае войны, но и это было отклонено.

В то время западные державы весьма негативно относились к союзу с Москвой, но этого не афишировали, прибегая ко всякого рода дипломатическим уловкам. 21 марта британский посол в нашей стране У. Сиде представил наркому иностранных дел Литвинову проект декларации, в которой говорилось, что в случае действий, угрожающих политической независимости любого европейского государства, правительства Англии, Франции, СССР и Польши обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям.

Через день Советское правительство ответило, что оно находит декларацию недостаточно эффективной, но тем не менее согласно ее подписать. А ровно через неделю Лондон… отказался от своего проекта без каких-либо объяснений. Невилл Чемберлен в частном письме от 26 марта так объяснял свои политические соображения: «…должен признаться, что к России я испытываю самое глубокое недоверие. Я нисколько не верю в ее способность провести действенные наступления. Даже если бы она этого хотела».

Отказ Великобритании подписать декларацию имел тяжкие последствия в будущем развитии событий, еще более сгустил атмосферу подозрительности и недоверия между СССР и Западом.

Но бесцеремонно-демонстративные действия третьего, рейха так усилили тревогу многих малых и средних стран, что они стали терять веру в способность бездействующих Англии и Франции защитить их от агрессии. Начались волнения в широких слоях общественности: люди требовали от своих правительств принятия жестких, действенных мер по обузданию фашистов, в том числе и объединения усилий с Советским Союзом.

Эти требования зазвучали еще тверже и резче, когда в последнюю декаду марта 1939 г. фашистская Германия захватила город Мемель (Клайпеда) — он был по мандату Лиги Наций под управлением Литвы, — а затем потребовала от Польши передать ей Данциг и предоставить в ее полное распоряжение экстерриториальные автостраду и железную дорогу, пересекавшие Польский коридор. Польша ответила отказом. Возник германо-польский конфликт, которому суждено было сыграть роковую роль в политическом кризисе 1939 г.