Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 5 (21 ноября 2012) Страница 8

Зато массовые (а значит, желающие подкормить своего читателя «жарехой») СМИ и интернет-ресурсы никого и ничего не жалеют, во всех подробностях расписывая, как, сколько и по каким схемам воровал Сердюков и его «амазонки» (как называли в Минобороны приведенную им из Агропрома женскую команду).

Но коррупция, мошенничество и прочее — дело следственных органов, поэтому их мы здесь обсуждать не будем. А вот если попытаться выудить из неблагосклонно настроенной по отношению к Сердюкову прессы итоги его деятельности на посту министра обороны, получится любопытная картина, в корне противоречащая мифу об «эффективном менеджере».

Свою деятельность на посту министра Сердюков начал со смены формы одежды военнослужащих. На разработку новой формы из бюджета было выделено 100 млн рублей. Однако те части, которые были переодеты в форму «от Юдашкина», были ею крайне недовольны: неудобна, плохо сшита, из синтетических тканей, быстро изнашивается и рвется. В итоге (по официальной версии — из-за недостатка бюджетных средств) переодевание армии было отложено на неопределенный срок.

Еще Сердюков запомнился многочисленными кадровыми перестановками и отставками в военном ведомстве, причем независимо от заслуг и профессиональной ценности увольняемого. Были отправлены в отставку: начальник вооружения, главкомы ВВС и ВМФ, начальник Главного управления международного военного сотрудничества и начальник Главного управления воспитательной работы. Сами ушли в отставку из-за несогласия с политикой, проводимой Анатолием Сердюковым, начальник Генерального штаба Юрий Балуевский, начальник Главного оперативного управления Генштаба Александр Рукшин и начальник связи ВС генерал-полковник Евгений Карпов. По некоторым данным, за время пребывания на посту министра, Сердюков сменил высший кадровый состав Минобороны на 70 процентов.

Но это бы ладно — каждый новый руководитель приводит с собой свою команду и изгоняет команду предшественника. Многие в армии если и не одобряли «кавалерийские наскоки» Сердюкова, тем не менее, понимали необходимость реального реформирования, и поначалу даже с энтузиазмом восприняли новые веяния. Вся военная пресса была заполнена статьями и советами о том, как лучше, безболезненнее и эффективнее проводить реформу. Однако ответом было глухое молчание министра и всего ведомства — и абсолютное самоуправство, без тени мысли о каких-либо последствиях. Военное сообщество поняло, что его игнорируют, что министр, обладающий абсолютной властью, даже не собирается прислушиваться к советчикам.

По прошествии пары-тройки лет стало ясно, что реформа по-сердюковски заключается, в основном, в двух вещах: максимальном и зачастую бессмысленном сокращении армии и переструктурировании оставшихся частей по западному образцу. Подходит ли для России западный (американский) опыт, годится ли для нее структура бригад вместо дивизионной структуры, надо ли так радикально сокращать костяк армии — офицерский корпус, — об этом, как и о многом другом, не было ни общественной, ни профессиональной дискуссии. Минобороны никого и ничего не хотело слышать.

Поэтому оценка военным сословием деятельности Анатолия Сердюкова на посту министра обороны сменилась на негативную. Ему ставят в вину абсолютный дилетантизм в военном деле, сугубо менеджерский подход к любым военным вопросам, попытки фактической коммерциализации Вооруженных сил.

Для Сердюкова и его команды не было табу по имени «национальная безопасность и обороноспособность страны». Например, 31-й Государственный проектный институт спецстроительства (ГПИСС) являлся единственной в стране специализированной головной организацией по проектированию спецобъектов. Этот секретный институт, имевший прямое отношение, в том числе, к воздушно-космической обороне (реконструкция космодромов, проектирование шахтных пусковых установок и пр.), был неожиданно приватизирован, переведен в «непрофильные» активы и продан по резко заниженной, по сравнению с рыночной, цене.

Незаконно был продан нефтеперевалочный комплекс в Мурманской области — опять с разрешения Сердюкова. Комплекс, необходимый для снабжения Северного флота горюче-смазочными материалами, несмотря на возражения командования, был продан, как и в случаях с объектами «Оборонсервиса», по заниженной цене. Сходная история происходила и с целым рядом других объектов, имевших большое значение для безопасности и обороны страны, и находившихся, в основном, в Москве и Подмосковье.

Тема махинаций с бывшими военными объектами, активно распродаваемыми Министерством обороны, возникала в прессе регулярно. При этом внимание привлекало то, что продажа или вывод военных частей, НИИ или военных училищ из столицы производились не по соображениям целесообразности, а из желания чиновников военного ведомства заработать на продаже объекта, находящегося на сверхдорогой московской земле.

Много шума вызвала история с продажей военного аэродрома в Кубинке, где базируются две пилотажные группы: «Стрижи» и «Русские Витязи». В июле 2010 года Минобороны с одобрения министра продало 2/3 аэродрома миллиардеру Сулейману Керимову под создание аэропорта для бизнес-авиации. Элитным летным группам было предложено перебазироваться в Липецк. Но липецкое авиакомандование имеет собственную пилотажную группу «Соколы России» — и не заинтересовано в сохранении «Витязей» и «Стрижей», которых оно готово использовать лишь как обычных рядовых летчиков.

Автор этих строк сам являлся свидетелем, как выводился из Подмосковья секретный военный НИИ, занимающийся проблемами баллистики. После взрывов в московском метро нашему Центру понадобилось провести баллистическую экспертизу. Когда я приехал в НИИ, меня поразила атмосфера нервозности и неуверенности — огромное секретное учреждение сворачивалось, паковало архивы и исследовательские лаборатории и готовилось по приказу Минобороны выезжать… неизвестно куда.

От очень многих отставных и действующих военных приходилось слышать то, что в марте 2008 года открыто заявил генерал Л. Ивашов: «В Минобороны творится что-то невероятное. Если в ситуацию не вмешаются оба наших президента — уходящий и избранный, полагаю, последствия в сфере безопасности для России могут оказаться необратимыми».

Сейчас на пост министра обороны утвержден бывший глава МЧС Сергей Шойгу, происходят замены «девочек Сердюкова» на кадровых военных и вроде бы начат постепенный отказ от «новаций» экс-министра: приняты решения о возвращении на Парад Победы нахимовцев и суворовцев, о приостановке перевода в Санкт-Петербург Тверской академии ПВО имени Жукова и возвращении в Монино Военной академии имени Гагарина. Все это замечательно, но пока напоминает косметические меры. Между тем, важно другое — продолжит ли Шойгу ту траекторию реформирования армии, которую начал Сердюков.

Не замахиваясь в этой статье на анализ элитной подоплеки снятия Сердюкова (борьба «путинского» и «медведевского» кланов, ущемление интересов военной контрразведки, новый виток конкуренции крупных экономических кланов, возвращение вместе с Шойгу на политическую сцену устраненного с нее Сердюковым ГРУ и т. д.), я хотел бы поставить перед читателем один простой вопрос: а зачем нам нужна та армия, которую пытался создать Сердюков? И какую именно армию он силился создать?

Премьер Медведев, явно задетый отставкой Сердюкова, взахлеб хвалит проворовавшегося «мебельщика» и, походя, в очередной раз лягает все советское — на этот раз армию. Мол, советская армия нам не нужна. Чем плоха была советская армия? А главное, какая армия нам нужна? Если мы приступаем к строительству новых мощных МБР, сравнимых с «Сатаной», то вряд ли речь идет об армии, способной участвовать лишь в локальных конфликтах.

И не о том ли речь, что по сумме открывшихся обстоятельств стало ясно — проект вхождения России в Европу накрылся медным тазом. И та армия, которую строил Сердюков — не нужна. Оставим в стороне вопрос о том, что он ее строил бездарно. Он подгонял нашу армию под натовские стандарты. И превращал ее в некую деталь, которую можно присобачить тем или иным образом к механизму под названием НАТО.

А потом хозяева механизма сказали: «Нам не нужна никакая ваша деталь, даже совместимая с механизмом!». Так может быть — крамольная мысль! — надо и впрямь поставить памятник Сердюкову за то, что он бездарно занимался осуществлением вредного и провалившегося проекта? Но ведь не может только армейский проект оказаться вредным и провалившимся? И какие проекты мы начнем осуществлять по ту сторону этого провала, носящего системный характер?

Культурная война

«Креативный класс» на тропе войны

Жизнь постепенно вытесняется смертью, а культура — гламуром и китчем