Сергей Кургинян - Постперестройка Страница 9

И если суммировать все антикоммунистические лозунги и декларации, все «сценарии», обсуждавшиеся в последнее время радикально настроенными политологами, все программы решительно настроенной элиты, так называемых «неформальных движений», то становится очевидным, что антикоммунизм для такого путча — необходимое, решающее условие, своего рода запускающий механизм, что с помощью антикоммунизма криминалитет хочет решить следующие основные задачи.

Первое. Сплотить враждующие между собой силы, создать коалицию групп, действующих против «красной идеологии».

Второе. Окончательно деморализовать общество, поскольку антикоммунизм в нашей стране равносилен глубокой культурной травме. Здесь надо говорить не просто о смене идеологии. Ни одна страна не приносила-' столько жертв на алтарь какой бы то ни было идеи, сколько их было возложено здесь на «красный алтарь», и коль скоро теперь возникает соблазн отбросить тот идеал, ради воплощения которого терпело крестную муку не одно поколение, ту практически религиозную идею, во имя которой брат шел на брата, следует четко осознавать, какую цену придется заплатить за такое предательство. Этой ценой станет очередная «гибель богов», влекущая за собой тот комплекс последствий, который для данной страны равносилен концу истории. Это произойдет вне зависимости от тех эмоций, которые сегодня господствуют, вне зависимости от ориентации тех, кто рвется уничтожить «старых богов». Завтра, совершив убийство, они протрезвеют, и тогда окажется, что убито нечто неподдающееся словесным определениям, вообще находящееся вне сферы слов, но бесконечно важное для каждого из живущих в этой стране и принадлежащих этой культуре. И не в том ли действительная метацель тех, кто одобрительно похлопывает по плечу «либералов», разворачивающих антикоммунистическую истерию в стране, где в каждой семье есть либо мученики за эту идею, либо ее жертвы, а зачастую сразу и те, и другие?!

Третье. Антикоммунизм должен, далее, обеспечить индульгенцию новой власти, уже не отвечающей за все предшествующее. Он станет поводом для начала террора и обоснованием для установления жесткой диктатуры, заведомо благой, поскольку воюет с «коммунистическим злом».

Война немыслима без насилия. Альтернативы государственному и соразмерный масштабу войны механизм насилия — в руках у криминалитета. Начав войну, он сбрасывает демократов, возглавляет крестовый поход против коммунистов и легитимизирует себя в глазах экзальтированной «массы».

Четвертое. Антикоммунизм, как и любое другое «антидвижение», с расширением социальной базы неизбежно радикализируется. Призывы к Нюрнбергскому процессу над партией более чем наивны. Нюрнбергский процесс вели страны-победительницы, а не восставший народ. Опыт показывает, что в нашей стране в данных исторических условиях речь может идти только о самосудах, расправах, новых революционных тройках и трибуналах, и при благоприятном исходе событий, новом «мемориале» по поводу «жертв репрессий начала 90-х годов XX века». Доколе?! Те, кто призывает сегодня к антикоммунизму на митингах и демонстрациях, может быть одержим праведным гневом, но те, кто организуют, управляют, манипулируют, — стремятся, используя благородное негодование, повязать кровью широкие слои общества (вплоть до лозунга мобилизации на борьбу с коммунистическим злом). Примеры подобного типа «вязки» есть. И не только в нашей истории.

Пятое. Антикоммунизмом опять же — наравне с любым другим антидвижением — можно будет кормить вместо колбасы. И чем дальше будет голодать народ, тем выше будет накал антикоммунизма. И снова можно говорить об исторических аналогиях. Радость по поводу расправы со вчерашними «коммунистическими буржуями», мысль о том, что как ни плохо тебе живется, но «им», «тем» — еще хуже, страх перед властью, с которой шутки плохи, словом, все худшее из того, что есть в народе, — сотрет слабые неустойчивые рефлексы самоуважения и воли к независимости.

Трагедия нашего общества состоит в его неумении, а главное, нежелании логически мыслить, в его неумении проводить хотя бы исторические параллели не на уровне лозунгов и пожеланий, а на уровне социальных технологий, применяемых для оболванивания народных масс.

Легко заражаясь благородным негодованием, впадая в экстатическое состояние, оно, естественно, теряет остатки столь необходимого ему сегодня рационализма, являющегося одним из великих достижений той самой, западной цивилизации.

Пусть даже коммунизм и является злом, но кто сказал, что тот, кто с ним борется, не несет с собой еще большее зло?! «Враг моего врага — совсем не обязательно друг мне». За неумение усвоить эту логическую аксиому придется, возможно, очень дорого заплатить.

5. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА КРИМИНАЛЬНОЙ БУРЖУАЗИИ. РЫНОЧНЫЙ УТОПИЗМ, БЮРОКРАТИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ И ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ МАФИИ

От копирования электронно-вычислительных машин, моделей одежды и культурных стереотипов наша страна переходит сегодня к тотальной социально-политической имитации, пытаясь устроить «все как у них» и в обмене на это получить «их» качество жизни.

Не полемизируя по поводу правомочности постановки подобной задачи, мы постараемся указать только на то, что средства, предлагаемые обществу, на самом деле не обеспечивают сколько-нибудь приемлемого ее решения.

Трансплантировать в нашу социальную ткань, не разрушая ее, десятки тысяч социальных, экономических и хозяйственных институтов, обеспечивающих эффективность современного рынка, невозможно. При «пересадке» уже второго или третьего элемента существующая экономика рухнет.

Мы не сумеем осуществить в том виде, в каком существуем сегодня, даже нормального контроля над доходами юридических и физических лиц, необходимого для адекватного налогообложения. Тем более утопично построение сколько-нибудь эквивалентного западному рынка с фондовой биржей, ценными бумагами, механизмом регулирования финансовой деятельности, эффективным антимонопольным законодательством и пр.

Добив существующую экономику, не добившись вожделенных западных инвестиций (необходимы минимум двести миллиардов долларов только на ближайшие три года на то, чтобы хотя бы не вызвать повального голода и эпидемий), мы в итоге обретем «черный рынок» в общенациональном масштабе, на котором начнется схватка не на жизнь, а на смерть между двумя силами, стремящимися не к тому, чтобы создать эффективную экономику, на уровне требований конца XX века, а к тому, чтобы попросту побольше урвать, скупить по дешевке или присвоить из того, что имеет ценность для дальнейшей перепродажи на Запад. Силами этими будут бюрократия, способная к выпуску «ценных бумаг» — постановлений с предоставлением льготных условий представителям своей касты, и криминальная буржуазия, обладающая большим финансовым и преступным могуществом. Учитывая карту антикоммунизма, мы имеем право ожидать победу криминалитета и полного поражения «коммунистической» бюрократии, скорее всего далеко не бескровного.

Таким образом, страна, вставшая на путь имитации, получит даже не бюрократический капитализм (меньшее из двух зол), а именно установление неограниченного господства криминальной буржуазии, или, пользуясь общепринятым международным термином, так называемое огосударствление мафии.

Тем, кто считает, что новый хозяин начнет интенсивно производить общественно необходимую продукцию, мы вынуждены напомнить, что вторая экономика по сути ничем не отличается от первой, что она столь же монопольна, столь же экстенсивна, столь же ориентирована на получение прибыли. Мы приобретем всего лишь перекрашенные идеологические фасады, понижение уровня жизни и новых, еще более жестоких хозяев, теперь уже не сдерживаемых даже страхом потерять место в высокой страте. Миф о том, что любая экономика, построенная на частной собственности, эффективна, принадлежит к числу наиболее ярких химер перестроечного сознания. А как же страны «третьего» и, главное, «четвертого» мира? Эффективна ли их частнособственническая экономика? Анализируя их опыт, мы видим, что огосударствление мафии предполагает:

Первое. Бедствие, разруху, острый дефицит всего жизненно необходимого, социальную прострацию населения.

Второе. Выкачку у населения всех финансовых сбережений, всех материальных ценностей за счет монопольно высоких цен на все, что обеспечивает выживание (в связи с этим особо пристального внимания заслуживает ситуация «сгона» 500 тысяч беженцев в Азербайджане, Армении с экспроприацией их имущества на сумму в несколько миллиардов рублей. Наши исследования показали, что именно в этом случае скупить можно все, обладающее ценностью, по минимально низкой, бросовой цене (или же экспроприировать, апеллируя к отстаиванию национальных интересов), а продать свои услуги по обеспечению выживания (медикаменты, транспорт, «защита») по цене монопольно высокой). Для любителей рыночной экономики подобный пример есть демонстрация возможной модели рынка в СССР в условиях огосударствления мафии. Достаточно 500 тысяч беженцев превратить в 20–25 миллионов. В условиях распада территории это вполне реально.