Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика? Страница 12

Тот тип европейской интеграции, который сейчас проявляется, значительно повлияет на процесс атлантических консультаций. Рассматриваются три возможных подхода.

Первый – это наднациональный подход, он открыто выдвинут немецким министром иностранных дел Йошкой Фишером. Он предполагает движение вперед с созданием европейских федеральных институтов и наделением их законодательными полномочиями. Предложение Фишера о проведении выборов в европейском масштабе, что привело бы к созданию исполнительной и законодательной власти в Европе, является самым далеко идущим понятием, которое до сего времени выдвигалось 12.

Такой план наталкивается на противоречие – по словам французского министра иностранных дел Юбера Вердина – между «укрупнением Европы и усилением ее»13. Укрупнение стремится к расширению Европейского союза до российской границы (и, по некоторым сценариям, оно включает также и Россию). Дальнейшая интеграция – «углубление», если использовать технический термин – несовместима в некотором смысле с расширением. Это происходит потому, что не все члены проектируемого Европейского союза будут готовы подчинить свой суверенитет до такой степени, которая требуется полной политической интеграцией.

Второй подход – это предложение о «многоскоростной Европе». Он предлагал бы Европейскому союзу с его нынешними пятнадцатью странами в основе продвигаться вперед к политической и экономической интеграции, давая возможность другим европейским странам взаимодействовать с ним на основе менее жестких процедур. Многоскоростная Европа позволила бы иметь многочисленные связи с интегрированным костяком: некоторые могли бы носить экономический характер, другие – военный, и все члены Союза могли бы принимать участие вместе с интегрированным костяком по некоторым согласованным решениям в подробно оговоренной форме14.

В конечном счете британский премьер-министр Тони Блэр предложил вариант на тему многоскоростной Европы 15. А поскольку британское общественное мнение никогда не поддержит наднациональный исход и поскольку Блэр не хочет, чтобы Великобритания оставалась на задворках такой Европы, и не хочет также отказываться от тесных отношений с Соединенными Штатами, премьер-министр предложил создать конфедеративную Европу без группы костяка. Ее члены могли бы свободно создавать различные, более интегрированные группировки внутри Европы ради разных специально оговоренных целей.

Соединенные Штаты не должны вмешиваться прямо в европейские конституционные дебаты. С одной стороны, они являются внутренним делом Европы. Но поскольку каждые из них включают те или иные формы интегрированного европейского положения, они фактически поднимают вопрос, который в итоге выливается в ключевую проблему атлантического сотрудничества. Поскольку ход, который предпринимает Европейский союз, даже в его нынешней форме, при ведении переговоров с Соединенными Штатами, оставляет мало простора для творческого американского сотрудничества. Когда Соединенные Штаты имеют дело со странами Европы на индивидуальной основе, они имеют возможность проводить консультации на многих уровнях и быть услышанными задолго до принятия решения. При взаимодействии с Европейским союзом, напротив, Соединенные Штаты исключены из процесса принятия решения, и они приступают к взаимодействию только после свершившегося события с представителями, выступающими от имени министров, принявших решение на встречах, на которых Соединенные Штаты не принимали участия ни на каком уровне. Когда Америка сталкивается с представителями объединенной Европы, они обнаруживают, что их собеседникам не хватает гибкости, потому что решения, принятые комитетом министров, могут быть изменены только в результате повторного прохождения через всю внутреннюю процедуру Союза. Традиционные каналы американо-европейского сотрудничества перестают действовать, когда речь идет об экономических делах. Аналогичные процедуры сейчас предлагаются также и для внешней политики и политики в области безопасности. Растущая отчужденность между Америкой и Европой, таким образом, насаждается в узаконенном институционном порядке. В некоторых отношениях возможности проведения консультаций Америки с Европейским союзом менее существенны, чем с другими дружественными, не связанными союзами странами. Должен быть найден баланс между Соединенными Штатами, настаивающими на своих взглядах, будто они являются членом европейских институтов, и отодвинутыми на задний план до такой степени, что они будут в состоянии участвовать в европейских обсуждениях только после того, как они фактически будут завершены.

Многие защитники наднациональной Европы утверждают, что настоящие американские интересы заключаются в том, чтобы удерживать Европу разделенной на национальные государства, что усиливало бы способность Америки господствовать за счет использования внутриевропейского соперничества. Это неверная трактовка. Гегемония не в американских интересах по причинам, которые я разберу в заключительной главе. Но неверна и изоляция. Мудрая американская политика будет стремиться лавировать между Европой, которая отрекается от международных обязательств, и Европой, которая стремится играть глобальную роль в соперничестве с Соединенными Штатами.

Каким бы ни было направление европейского объединения, поиск нового подхода к атлантическому сотрудничеству становится необходимостью. НАТО больше не может служить единственным институтом атлантического сотрудничества; функции организации слишком ограниченны, количество ее активных членов очень невелико, а их партнерское членство слишком велико для решения предстоящих задач, включая даже некоторые в области безопасности.

Стратегическая доктрина – урегулирование кризисной ситуации с европейскими войсками

Тема, которая в одночасье демонстрирует взаимоотношения между атлантическим сотрудничеством и европейской интеграцией, – это так называемая политика европейской безопасности и обороны, которая привела к созданию Европейских вооруженных сил[2]∗ со своей командной структурой и политическим курсом, формально независимым от НАТО. Впервые выдвинутое в декабре 1998 года на встрече на высшем уровне в Сен-Мало между британским и французским руководителями предложение о европейских вооруженных силах получило свое ускоренное развитие сразу же после Косова на европейском саммите в Кёльне в июне 1999 года. Официальный план их создания был объявлен 21 ноября 2000 года на встрече европейских министров обороны в Брюсселе. В соответствии с Декларацией об обязательствах по военным возможностям намечено, что Европейские вооруженные силы составят к 2003 году 100 тысяч человек, у них будет 400 боевых самолетов и 100 кораблей, способных выполнять задачу с участием 60 тысяч боевого личного состава в течение одного года. Упор делается на «автономность в принятии решения Европейским союзом», хотя имеется и условие относительно обмена информацией с НАТО, которое подлежит обсуждению на переговорах.

С точки зрения перспективы европейский военный потенциал является логической параллелью появлению европейского политического самосознания. И такая сила готова иметь некоторую возможность автономных действий, достаточно столько, сколько имеют национальные силы, независимо от их, строго говоря, отношения к НАТО. Тревожащим аспектом Европейских вооруженных сил является то, что их автономия, как представляется, рассматривается как отличительный признак, и сотрудничество с НАТО, оказывается, воспринимается как особый случай.

Косово, как утверждают защитники Европейских вооруженных сил, продемонстрировало большое несоответствие военного потенциала двух сторон Атлантики. Силовое поведение Америки, граничащее с доминированием, способствовало принятию решения ускорить создание независимых вооруженных сил для того, чтобы восстановить некоторые средства для отстаивания сугубо европейских интересов.

Однако упор в Европейских вооруженных силах до сего времени делался на их автономности, а не на увеличении военного потенциала. Если одним из поводов создания Европейских вооруженных сил является уменьшение чувства относительной слабости, вызванного высокотехническим американским военным комплексом, как это может быть соотнесено с сокращающимися оборонными бюджетами практически всех европейских стран? Если существующие оборонные бюджеты сохраняются или сокращаются, финансирование Европейских вооруженных сил обязательно должно происходить за счет запланированных бюджетов НАТО. Таким образом, Европейские вооруженные силы станут вкладом в общую копилку союзной обороны только в том случае, если они приведут к общему увеличению европейских оборонных бюджетов или если они будут объединены каким-то органическим образом с НАТО.