Уильям Стирнс Дэвис - История Франции. С древнейших времен до Версальского договора Страница 16

В государственных делах Людовик не был большим новатором, но он, не нанеся ни одного сильного удара по феодализму, постоянно укреплял авторитет королевской власти. Он употреблял все свое влияние, чтобы запретить или по меньшей мере сделать нежелательным «благородное право» решения судебных дел поединком, когда переданное в суд дело решалось сражением между защитником одной стороны и защитником другой, а не честным путем предоставления доказательств судье, который, рассмотрев их, выносит приговор. Была создана система королевских судов, устроенная так, что люди легко могли обращаться в эти суды для пересмотра решений, вынесенных судами их сеньоров. Со временем (во всяком случае, при рассмотрении важных дел) «суд сеньора» стал лишь номинальным и предварительным перед тем, как дело передавалось «королевскому правосудию». Таким образом, Франция была подчинена единой системе судов, что еще больше объединило страну. Еще одним шагом к объединению государства, и даже шагом по более прямому пути, была другая мера Людовика. Он реформировал систему чеканки королевских денег и положил в ее основу новые, честные принципы. С этого времени королевские монеты были в обращении на всей территории королевства. А жалкие маленькие монетные дворы баронов из-за коррупции и неодинаковых стандартов чеканили монеты, которые были в ходу только во владениях выпустившего их сеньора. Разумеется, хорошие деньги короля быстро вытеснили из обращения плохие деньги феодалов. Невозможно даже подсчитать, какое огромное значение это имело для развития экономической жизни Франции.

Авторитет и престиж монархии Капетингов неизмеримо выросли за сорок четыре года правления этого гениального человека – мудрого, отважного, энергичного и искренне набожного. Людовик IX был идеальным королем-христианином XIII в. Даже злоключения в Египте, казалось, были посланы этому королю Небом для того, чтобы ярче были видны его добродетели. Еще при жизни его стали называть святым, и смерть Людовика усилила этот ореол святости. В 1270 г. король Франции снова отправился в Крестовый поход, хотя все его приближенные – люди с большим жизненным опытом – настойчиво отговаривали его от этой войны. Европа устала от Крестовых походов, и только огромное личное влияние короля помогло собрать и отправить в путь на кораблях большую армию. По пути в Палестину это войско высадилось возле африканского города Туниса, чтобы усмирить его правителя, мусульманского князя, который угрожал Сицилии. Вскоре в лагере крестоносцев началась чума, король заболел и после короткой болезни умер (в том же 1270 г.). Разумеется, поход сразу же был прерван, и армия вернулась во Францию с гробом любимого монарха. Современники единодушно считали этого правителя святым, и в 1297 г. (необычно короткий срок для католической церкви) Людовик был положенным образом канонизирован в Риме и его имя внесено в календарь. С этого времени французские короли могли гордиться тем, что в их роду были не только государственные деятели и воины, но и святой, признанный церковью, достойный равняться с мучениками, святыми епископами и вдохновенными богословами. Пока в умах и душах людей сохранялся дух Средних веков, это было огромной выгодой для династии Капетингов.

В 996 г. Гуго Капет оставил после себя небольшое родовое владение – Париж и земли вокруг него – и слабые претензии на вассальные обязанности многочисленных непокорных феодалов. В 1270 г. святой Людовик, его прямой потомок, оставил в наследство своему сыну Филиппу III прочное и обширное государство, которое простиралось от моря до моря, огромные доходы и грозную армию. Франция заняла в Европе высокое положение и с тех пор никогда его не теряла, несмотря на то что много раз переживала тяжелые испытания.

Глава 5. Жизнь в феодальную эпоху

Феодальный замок. Сюзерен и вассал. Убожество жизни всех людей феодальной эпохи. Какие общественные группы включала в свои ряды церковь. Интеллектуальная жизнь в Средние века. Крестьяне. Их тяжелое положение. Свободные крестьяне. Внешний вид города

Средневековые хроникеры часто рассказывали о делах баронов и королей феодальных времен скучно и без подробностей. Их сухие летописи редко волнуют наше воображение, если мы не можем представить себе мир, в котором они жили. Жизнь во времена первых Капетингов, когда королевская власть была очень слаба, а феодальная анархия – в самом расцвете сил, часто кажется нам более далекой, чем жизнь Древних Афин или Рима, несмотря на то что по времени Гуго Капет гораздо ближе к нам, чем Перикл или Август. Не может быть и речи о том, чтобы дать здесь идеальное описание условий жизни в феодальную эпоху: на это не хватило бы и гораздо более длинной книги. К тому же в Средние века дела были такими запутанными, что любое обобщение относительно того, как люди тогда жили, думали и действовали, становится более рискованным, чем обычно. Тем не менее мы можем считать некоторые черты тогдашней жизни типичными и подлинными и рассказать о них. Даже очень неполное описание тех условий, в которых королям Франции пришлось строить их государство, поможет нам понять, какая трудная задача стояла перед ними, как медленно и с каким трудом французский народ шел вперед перед тем, как смог превратиться в великую современную нацию.

В Средние века люди делились на три основных сословия – феодалы-воины, привилегированные священники и крестьяне, обязанные служить[26]. Мы рассмотрим жизнь только двух первых классов, потому что обычно только они считались по-настоящему важными.

Как правило, ячейкой жизни в Средние века был не город и не лишенная укреплений крестьянская усадьба, а феодальный замок – укрепленное жилище с большими или меньшими претензиями на внешнюю роскошь, стоявшее, если была возможность, на высоком холме. Часто возле замка располагалась маленькая деревня, где прижимались одна к другой грубые хижины, в которых жили крестьяне владельца замка. В начале феодальной эпохи эти замки были устроены очень просто. В большинстве случаев это была всего одна башня – вначале деревянная, позже каменная. Она могла быть круглой или квадратной, а окружали ее только грубый забор и ров. Здание было выше любой лестницы, которую могли бы использовать осаждающие. Проемы в белой каменной кладке стен начинались только на большой высоте над землей. Еще выше располагалась узкая дверь, куда можно было войти только по шаткому деревянному мосту, который было легко разрушить, или по хрупкой лестнице, которую каждую ночь поднимали вверх. Внутри башня делилась на несколько темных, похожих на пещеры комнат, которые располагались одна над другой и были связаны между собой лестницами. Единственным назначением такого неуютного замка была защита его обитателей, причем защита просто с помощью высоты и мощи[27] здания, а не путем умелого расположения его частей.

Вид снаружи

Вид внутри

Постепенно эта простая башня-донжон стала сложнее[28]. Первоначальную башню сохраняли, но лишь в качестве возможного последнего оплота в большом комплексе укреплений. Появились внешние ограды, рвы с водой, боковые башни, ворота, защищенные подъемными мостами и опускающимися решетками, а также большой двор, окруженный достаточно пригодными для жилья зданиями. Донжон по-прежнему стоял в центре и как будто хмурился, глядя с высоты на остальные постройки. Для противника прорвать внешние укрепления означало лишь оказаться перед более мощными, внутренними. Самым лучшим средневековым замкам было достаточно иметь очень маленький гарнизон. Даже не самый сильный барон мог, укрываясь за такими стенами, нанести поражение королевской армии.

В этом замке (более или менее крупном в зависимости от могущества и честолюбия владельца) жили сам хозяин-феодал (сеньор), его семья и несколько десятков или сотен личной прислуги – воины, слуги и служанки. Для нормального средневекового дворянина законным было лишь одно занятие – воевать или готовиться к войне. В начале феодального периода случаи, когда французский юноша из знатной семьи учился читать и писать, были исключением[29]. С самого раннего возраста его учили воевать – ездить на одном из свирепых боевых скакунов, легко и быстро прыгать в тяжелых доспехах и при этом наносить удары, в совершенстве владеть мечом и копьем. Отец мог отправить юношу ко двору своего сюзерена «на воспитание», то есть для обучения всему, что полагалось знать воину благородного происхождения. Там он становился «оруженосцем» сюзерена и ему давали уроки придворного церемониала, обучали вежливости, положенной при обращении с женщинами благородного происхождения, учили прислуживать на пирах и празднествах, но основная часть его образования была все же военной. Когда юноша достигал возраста примерно двадцати лет, его обучение завершалось. Теперь он был первоклассным воином; на огромном коне и в грозных доспехах он один был равен двадцати хуже обученным и плохо вооруженным пехотинцам. В конце учебы сюзерен устраивал для него хорошо продуманный праздник, на котором молодому дворянину вручали новые шпоры и опоясывали его новым мечом. В заключение этой церемонии сюзерен по обычаю ударял его рукой по голове или по плечу и произносил: «Будь доблестным!» С этого момента молодой оруженосец становился рыцарем[30] (на латыни это звание называли miles, что значит «воин»).