Анатолий Вассерман - Самые интересные факты, люди и казусы современной истории, отобранные знатоками Страница 17

Но начинать всё же надо с каждого отдельного человека, расширять его творческие и интеллектуальные возможности. С древних времен рассказывают о четырёх типах людей:

• Тот, кто кое-что знает и знает, что знает, — мудрец: учись у него.

• Тот, кто кое-что знает, но не знает, что знает, — спящий: разбуди его.

• Тот, кто ничего не знает, но знает, что не знает, — открыт: научи его.

• Тот, кто ничего не знает и не знает, что не знает, — глупец: избегай его.

Каковы основные черты знания, важные с точки зрения общества?

• Знание непредсказуемо. Наряду с открытиями, на которые надеялись, всегда делались открытия, не предвидимые никем. И таких большинство.

• Знание неограниченно. Исчерпались неоткрытые земли, исчерпываются ресурсы недр. Но «электрон так же неисчерпаем, как и атом». И знание позволяет собирать с прежних земель больший урожай, заменять истощённое сырьё…

• Знание неуничтожимо. Открытое и надлежащим образом опубликованное однажды остаётся доступно всему человечеству навсегда.

• Знание распространяется. Бернард Шоу сказал: «Если мы с вами обменяемся яблоками, у каждого будет по одному яблоку; если обменяемся идеями — у каждого будет по две идеи».

• Знание окупается. Его получение оплачивается однажды, а использование непрерывно.

• Знание общедоступно. Всякий находящийся в здравом рассудке способен при надлежащих усилиях усвоить любые достижения человеческого разума.

• Знание проверяемо. Установленное одним исследователем может быть повторено другим.

• Знание неделимо. Арийская физика и пролетарская биология не принесли своим творцам ничего кроме позора.

Как же согласуется с этими чертами нынешнее отношение общества к знанию?

• Знание предсказывают. И в советские времена, и в рыночном обществе поощряются лишь те исследования, чьи результаты ясны заранее и заведомо не противоречат взглядам лиц, принимающих решения.

• Знание ограничивают. Целые отрасли исследований объявляются неинтересными для общества

• Знание уничтожают. История наполнена погибшими библиотеками, убитыми учеными, запрещёнными трудами.

• Знание останавливают. Отказы в публикации отдельных работ, не соответствующих взглядам публику ющих. — мелочь по сравнению с засекречиванием целых областей исследований. А в советские времена, например, для публикации необходим был акт экспертизы, чей смысл сводился к доказательству, что статья не содержит ничего нового и интересного.

• На знании экономят. Организации, связанные со знанием, легче всего вычеркнуть из списка финансируемых — ведь их голод ударит по всему обществу, лишь когда победный рапорт об экономии уже прославит ретивого разорителя.

• От знания изолируют. Рыночные радикалы поставили прочный барьер на пути малоимущих к образованию.

• Знанием объявляют веши, не проверяемые в принципе — вроде идеи загробного мира, — или, ещё того хуже, уже давно проверенные и опровергнутые — вроде идеи централизованного общегосударственного планирования без соответствующих информационных технологий.

• Знание делят. Новоявленные границы рассекают давно налаженные совместные исследования.

Противопоставить всему этому каждый из нас может только свои личные умственные усилия. Поэтому нужно, чтобы эти усилия были как можно мощнее — креативнее.

Меня как-то спросили студенты: «Как быть, когда хочешь выучить больше, но получается зубрёж и в итоге скоро многое забывается? Надоело учиться на четвёрки и пятёрки, а после в голове мало полезного…»

Вот лишь один из вариантов ответа. В обучении надо изыскивать междисциплинарные связи. Голое и расчленённое знание никому не нужно. Зубрёжка позволяет лишь наполнить базу данных, но не заполучить базу знаний.

Мой жизненный опыт показывает: история науки и её создателей неотрывна от истории происхождения и развития идей. Так, чтобы овладеть азами тригонометрии, неплохо было бы чертить на песке или на земле, а не просто карандашом на листе бумаги. Надо вжиться в образ античного или арабского учёного, решающего не отвлечённые, а вполне прикладные задачи. Но как отмечал Александр Сергеевич Пушкин, мы «ленивы и нелюбопытны»: жизнь замечательных людей и не менее замечательных идей нас мало интересует.

А для усвоения математики надо иметь хотя бы общие представления о языкознании вообще, потому что математика — язык хотя и искусственный, но вполне универсальный. Математику стоило бы преподавать в тесной взаимосвязи с курсом «Родной речи». Как писал тот же Пушкин: «Леность ума наша охотно выражается в языке чужом, которого механические формулы давно готовы и всем известны». Ведь чтобы достичь подлинных успехов в её изучении, придётся уйти от письменного характера математики.

Таково моё мнение.

Две культуры

Борис Слуцкий как-то сетовал:

Что-то физики в почёте,Что-то лирики в загоне.

Сегодня в общественном сознании в загоне как раз физики. Зато лирики расцвели до абсурда.

Ещё выдающийся английский методолог Чарлз Перси Сноу в своей знаменитой работе «Две культуры» показал глубокий разрыв во всём мире между художественной и научно-технической культурой. А в последнее время, особенно в России, этот разрыв усилился ещё в одном направлении: художественная культура лучше научной умеет себя рекламировать.

Увы, при таком раскладе не только экономический, но и психологический климат страны неблагоприятен для инноваций, о которых больше слов, чем дела.

Вспомните 1950—60-е годы: в институты шли не за длинным рублём, а за романтикой научного поиска. «Иду на грозу», «Девять дней одного года» — лишь самые яркие из бесчисленных художественных произведений, работавших на имидж науки и производства. И это была до определённого момента государственная политика, пока в конце 1980-х годов инженеры не превратились в «инже негров»…

Есть понятие о престиже профессии, от этого никуда не деться. Сегодня нам ничуть не меньше нужны ядерщики, микробиологи, технологи… Вы видели хоть одно произведение, где показаны созидательные возможности нанотехнологий или генной инженерии? Сплошной «Камеди Клаб», «Дом-2», ошмётки «Фабрики звёзд», бесконечные сериалы про бандитов и милицию, ледовые, песенные, танцевальные и мордобойные шоу. Выбор молодёжи невелик — либо на подмостки, либо в банду, либо кого-то ловить, либо от кого-то убегать. «Круто», как говорится. Хотя крутыми бывают не только американские уокеры, но также куриные яйца и склоны гор.

Неужели сдвигать мозги набекрень — государственная политика? Неужели массмедиа будут до бесконечности помыкать культурой технической?

Наука и техника страны пока ещё существуют — но в основном благодаря старым заделам. Да, штучные образцы для парада или выставки мы ещё вполне способны производить. Но от большинства предприятий научно-технического комплекса страны, знаменитых ещё лет двадцать назад, осталось одно название да старые стены, сдаваемые в аренду. Распалась связь времён, как говаривал Гамлет. Г де те новые кадры, что наладят массовое производство штучных образцов?

Кроме того, сам разрыв между гуманитарной и технической культурами непрерывно нарастает, разрушая государство. Причём технари традиционно прислушиваются к деятелям искусства куда внимательнее, нежели те — к инженерным и научным творцам. Более того, инженер или физик, не знакомый с сонетами Шекспира или офортами Гойи, встречается несравненно реже, чем артист или писатель, не только не владеющий школьной математикой, но и считающий правилом хорошего тона сомнение в шарообразности Земли.

Инженерные и экономические соображения ныне вообще знакомы лишь очень малой доле российских мастеров культуры. Точнее, гуманитарной культуры.

Такая асимметрия ролей постепенно привела к тому, что властителями дум стали люди, способные почувствовать болевые точки общества, но просто не умеющие понять причину этой боли. Поэтому их очень легко заморочить знахарскими — а то и откровенно шарлатанскими — рецептами в области всё той же культуры типа новой хронологии или всесветной грамоты.

Разве учёные, учителя, инженеры меньше гуманитариев страдают от общественных неурядиц, желают стране меньше добра? Актёру и писателю просто легче выразить свою боль — профессиональные навыки помогают. Но злоупотреблять этим — в сущности, техническим, а не содержательным — преимуществом рискованно.

Во времена потрясений гуманитарная интеллигенция оказывается во главе общества не за собственные заслуги, а всего лишь потому, что ярче формулирует желания и настроения остальных сограждан. Если она поддаётся соблазну подменить общие цели своими кастовыми интересами — теряет право на лидерство. А если она (как было, например, при Ельцине) просто тонет в сиропе чьих-то подачек и поощрений, то и вовсе лишается звания интеллигенции.