Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы Страница 19

Зеландия — остров вполне приличного размера, равный по площади штатам Род-Айленд и Делавэр, вместе взятым. Он находится в Балтийском море между континентальной Данией и Швецией. Эльсинор расположен в той части, которая ближе к Швеции. От шведского города Хельсингборга его отделяет пролив шириной всего в 3 мили (4,8 км).

Остров Зеландия — сердце Дании, несмотря на то что часть страны находится на континенте. На этом острове живет четвертая часть датчан; нынешняя столица (и крупнейший город) Дании Копенгаген также расположена здесь. Копенгаген стоит на восточном побережье Зеландии, в 25 милях (40 км) к югу от Эльсинора, это самая восточная точка Дании. Лишь 15 миль (24 км) водного пространства отделяют его от крупного шведского города Мальме.

Может показаться странным, что столица Дании находится на восточной границе государства; обычно (но не всегда) столица располагается в центре страны. Впрочем, это условие соблюдают в момент основания города, и по традиции столица продолжает оставаться на прежнем месте даже в том случае, если исторические условия меняются коренным образом. (Когда в 1800 г. американской столицей стал Вашингтон, округ Колумбия, он располагался в центре первоначальных тринадцати штатов, но теперь Соединенные Штаты разрослись на запад, и Вашингтон тоже оказался на восточной окраине страны.)

Копенгаген стал столицей Дании примерно в 1170 г. (Кстати, это косвенным образом подтверждает правильность отнесения событий пьесы к 1050 г. Двор находится в Эльсиноре, потому что Копенгаген еще не стал столицей.) В то время и Эльсинор, и Копенгаген находились в центре страны, поскольку южная Швеция также принадлежала датчанам, поэтому остров Зеландия лежал между двумя частями континентальной Дании. На самом деле южная Швеция во времена Шекспира все еще принадлежала Дании, и так продолжалось до 1658 г., то есть спустя почти полвека после смерти Шекспира.

Похоже, что Шекспир описывал королевский замок по образцу эльсинорского замка Кронборг. Однако тогда этот замок ни в коей мере не мог претендовать на древность. Он был построен лишь в 1580 г., всего за двадцать лет до написания «Гамлета», Фредериком II, отцом того датского короля, который правил в период работы драматурга над пьесой.

Этот замок сохранился по сей день. Шекспир прославил его на весь мир. Но на самом деле Кронборг стал местом действия «Гамлета» совершенно случайно.

Наступила полночь, дежурство Франсиско закончилось, и он уходит. К Бернардо присоединяется еще один часовой — Марцелл, который привел с собой друга Горацио. Все трое собираются в кружок и начинают о чем-то шептаться.

Причина нервозности выясняется сразу. Бернардо и Марцелл видели Призрак и пытаются убедить в этом скептика Горацио. Сделать это нетрудно, потому что едва они начали разговаривать, как Призрак появляется снова.

Очень важно понять, что во времена Шекспира люди относились к призракам совсем не так, как мы. Мы все знакомы с этой пьесой (даже если не читали или не видели ее сами, что маловероятно) и заранее знаем, что это привидение — тень отца Гамлета.

Но для елизаветинской публики все выглядело иначе. Призрак — это дух, который может принимать любую форму для разных целей. О привидении можно лишь сказать, что оно похоже на отца Гамлета, то есть решило принять его внешний облик. Кто это на самом деле, неизвестно.

Шекспир сразу дает это понять. Когда привидение приближается к троим мужчинам, Бернардо описывает его так:

Совсем такой, как был король покойный.

Потом он подталкивает локтем Горацио, у которого отвисла челюсть, и говорит:

Похож на короля?

Когда наконец к Горацио возвращается дар речи, он (самый ученый из троих) выражает ту же мысль, только более сложно:

Кто ты, что посягнул на этот час

И этот бранный и прекрасный облик,

В котором мертвый повелитель датчан

Ступал когда-то? Заклинаю, молви!

В оригинале используется слово узурпировал, то есть присвоил что-то не по праву. Призрак — существо сверхъестественное, и по нормальным человеческим меркам ему тут не место. В этом смысле он не только «узурпировал» ночное время, но и внешность покойного короля. Похоже, Горацио считает, что это не призрак мертвого короля, а дух, который воспользовался его внешностью для каких-то своих целей. Фактически Горацио спрашивает духа, кто он такой на самом деле.

Если мы не поймем это с самого начала, то не поймем и всю пьесу.

Призрак исчезает, не сказав ни слова, и трое мужчин, дрожа от страха, дивятся тому, как он похож на покойного короля. Горацио говорит:

Такой же самый был на нем доспех,

Когда с кичливым бился он норвежцем;

Вот так он хмурился, когда на льду

В свирепой схватке разгромил поляков.

Норвегия действительно была частью Датской империи Свена и Кнуда; возникает соблазн видеть в подвигах, приписываемых покойному королю, отражение исторических завоеваний этих датчан.

Что же касается поляков, то как нация они сформировались в X в., при Мешко I, который правил с 960 по 992 г. При его преемнике Болеславе I, современнике Свена и Кнуда, Польша начала экспансию, завоевав восточную Померанию на южном берегу Балтийского моря. Напротив Померании находилась южная Швеция, в то время принадлежавшая Дании. Выходит, что тогда Польша и Дания были соседями.

После смерти Болеслава в 1025 г. стремление Польши к новым завоеваниям уменьшилось. В 1031 г. Кнуд отобрал у Польши восточную Померанию, так что упоминание о столкновении с поляками исторически достоверно.

Но почему «на льду»? Сражение поляков и датчан в восточной Померании происходило не на льду; можно предположить, что Шекспир слышал о такой битве, происшедшей где-то на Востоке. После смерти Кнуда Дания в течение нескольких поколений воевала с восточными язычниками (то есть как бы участвовала в Крестовом походе); спустя век эту задачу взяли на себя немцы. Около 1200 г. был создан рыцарский Тевтонский орден, который постепенно завоевал южное побережье Балтийского моря, вытесняя датчан. К 1237 г. они овладели территорией, на которой ныне находятся Эстония, Латвия и Литва.

Используя эти земли как плацдарм, орден планировал вторжение в Россию, которая в то время не смогла устоять перед непреодолимым натиском монголов. Свободным от прямого монгольского правления оставался только Новгород на северо-западе России (выплачивая монголам огромную дань); именно Новгород непосредственно граничил с новыми завоеваниями тевтонских рыцарей.

В то время Новгородом правил князь Александр. В 1240 г. он разбил шведов в битве на Неве (неподалеку от современного Санкт-Петербурга), за что получил прозвище Александр Невский. В апреле 1242 г. он встретил вторгшихся тевтонских рыцарей на тающем льду озера Пейпус (Чудского), по которому сейчас проходит граница между Россией и Эстонией. Лед не выдержал веса тяжеловооруженных немецких всадников, и их войско было уничтожено. Русские одержали громкую победу и положили конец экспансионистским устремлениям тевтонских рыцарей.

Следовательно, самое знаменитое сражение на льду состоялось не между датчанами и поляками, а между немцами и русскими, причем победу одержали в нем силы Востока, а не Запада. Однако отрывок, процитированный выше, вызывает в памяти именно битву на Чудском озере.

Горацио размышляет, не является ли визит Призрака зловещим предзнаменованием. Его можно понять. Старый король победил норвежцев (как сделали исторические Свен и Кнуд), однако Норвегия стремится вернуть себе независимость (что тоже верно с исторической точки зрения; после смерти Кнуда в 1035 г. это стремление действительно усилилось).

Горацио описывает нынешнюю ситуацию:

И вот, незрелой

Кипя отвагой, юный Фортинбрас

Набрал себе с норвежских побережий

Ватагу беззаконных удальцов

За корм и харч для некоего дела,

Где нужен зуб; и то не что иное, —

Так понято и нашею державой, —

Как отобрать с оружием в руках

Путем насилья сказанные земли,

Отцом его утраченные…

Норвежского короля, которого разбил старый датский король, звали Фортинбрасом. Его сын, молодой Фортинбрас, пытается вернуть себе потерянные земли, что легче сделать после смерти короля датчан.

Однако норвежского короля по имени Фортинбрас в природе не существовало. Это имя французское, и означает оно «Крепкий в доспехах». У ранних скандинавских королей был обычай присваивать себе какое-нибудь отличительное прозвище. Например, Свена называли Вилобородым, а его отца Гарольда — Синезубым. Были еще и Эрик Кровавый Топор, Гарольд Гардрада («Суровый правитель») и так далее. От этого рукой подать до прозвища Крепкий в доспехах.