Карл Саган - Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме Страница 27

Они обрекают себе в жертву «пленный и одураченный разум человека, — писал Тертуллиан[63]. — Живут они в воздухе, соседствуют со звездами, собеседуют с тучами».

В XI в. влиятельный византийский богослов и философ, а также закулисный политик Михаил Пселл описывал демонов так:

Эти существа пребывают в нашей жизни, ибо она полна страстей, а они обитают в страстях. Их обиталище, их ранг и статус материальны, а потому они также подвержены страстям и окованы ими.

Некий Рихальм, настоятель Шёнталя, около 1270 г. написал о демонах трактат[64], основываясь на личном опыте: он видел (только плотно закрыв глаза) множество злобных демонов, подобных частицам пыли. Они так и жужжат рядом с ним и рядом с другими людьми тоже. И сколько бы волн иных мировоззрений — рационализм, зороастризм, иудаизм, христианство, ислам — ни накатывало, какие бы ни бродили революционные дрожжи в обществе, философии и политике, демоны все так же присутствуют в нашей жизни, и ни их характер, ни даже именование не изменилось со времен Гесиода до Крестовых походов и далее.

Демоны, «силы воздуха», нисходят с небес и вступают в незаконные половые сношения с женщинами. Августин считал, что от подобных запретных союзов рождаются ведьмы. В Средневековье, как и в Античности, все продолжали верить в подобные сюжеты. Демонов также именуют бесами, дьяволами, падшими ангелами. Женщин соблазняют инкубы, мужчин суккубы. В некоторых случаях монахини с ужасом обнаруживали в демоне-соблазнителе сходство со своим исповедником или епископом и просыпались наутро, как выразительно сообщает хронист XV в., «оскверненными, словно в самом деле совокуплялись с мужчинами». Аналогичные истории происходят в древнем Китае, но не в монастырях, а в гаремах. Перед лицом стольких сообщений об инкубах писатель-пресвитерианец конца XVII в. Ричард Бакстер писал в книге «О несомненном существовании мира духов» (Certainty of the World of Spirits, 1691), что «счел бы опрометчивым усомниться»[65] в них.

Инкубы и суккубы ощущались как навалившаяся на грудь спящего тяжесть. Слово mare в древнем английском означало инкуба, и отсюда кошмар — nightmare: демон, сидящий на груди спящего и терзающий его во сне. В «Житии святого Антония», написанном Афанасием[66] около 360 г., демоны проникают в запертые помещения и столь же свободно их покидают; 1400 лет спустя в трактате «О демонической природе» (De Daemonialitate) ученый-францисканец Людовико Снистрари доказывает, что демоны проходят сквозь стены.

Реальность демонов практически не подвергалась сомнениям с древности и до конца Средневековья. Правда, Маймонид[67]их отрицал, но подавляющее большинство раввинов признавало существование диббуков. Одним из редких случаев, где хотя бы отдаленно допускается внутреннее происхождение демонов, т. е. что они могут быть плодом человеческого разума, стал ответ аввы Пимена, одного из отцов-пустынножителей, на вопрос:

— Каким образом демоны борются против меня?

— Наши желания, — сказал отец Пимен, — становятся демонами и нападают на нас.

Средневековые представления об инкубах и суккубах сложились в том числе и под влиянием сочинения Макробия[68]«Комментарий к сну Сципиона» (Commentary on the Dream of Scipio): этот написанный в IV в. текст до наступления европейского Просвещения успел выдержать десятки переизданий. Макробий описывал фантомы, которые можно увидеть «меж бодрствованием и дремотой». Спящему эти фантомы «воображаются» хищниками. В голосе Макробия звучит сомнение, однако средневековые читатели не расслышали эту ноту.

Одержимость демонами достигает пика в знаменитой будле папы Иннокентия VIII (1484 г.):

Дошло до нашего сведения, что лица обоего пола не избегают сношения с ангелами зла, инкубами и суккубами, и своим колдовством, заклинаниями, чарами и заклятиями удушают, уничтожают и истребляют младенцев в утробе матери и вызывают множество других несчастий. Этой буллой Иннокентий положил начало систематическим процессам, пыткам и казням бесчисленных «ведьм» по всей Европе. Их обвиняли в том, что еще Августин называл «злоумышленным общением с незримым миром».

Несмотря на политкорректное упоминание «лиц обоего пола» в булле, преследовали, естественно, главным образом женщин и девушек.

В последующие столетия протестанты при всех разногласиях с католической церковью в этом отношении мало чем отличались. Даже такие гуманисты, как Эразм Роттердамский и Томас Мор, признавали существование ведьм. «Отрицать существование ведьм — все равно что отрицать Библию», писал Джон Уэсли, основатель методизма. Прославленный юрист Уильям Блэкстон в «Комментариях к законам Англии» (Commentaries on the Laws of England, 1765) утверждал:

Отрицать возможность и, более того, реальное существование ведьмовства и колдовства — значит вступать в полное противоречие со словом Божьим, откровенным во многих текстах Ветхого и Нового Завета.

Папа Иннокентий особо рекомендует «дорогих наших сынов Генриха Крамера и Иакова Шпренгера», которые «апостольскими посланиями были направлены в качестве инквизиторов для расследования сих еретических мерзостей». Если «таковая извращенность и распущенность останется безнаказанной», множество душ ожидает вечная погибель.

Папа поручил Крамеру и Шпренгеру написать подробное исследование проблемы, используя весь академический арсенал конца XV в., и эти двое, обильно цитируя Писание, а также древних и современных им ученых, произвели «Молот ведьм» (Malleus Maleficarum), книгу, о которой справедливо отзываются, как об одном из самых страшных документов человеческой истории. В своей книге «Свеча во тьме» (A Candle in the Dark) Томас Эди именует это произведение «подлейшим учением и изобретением», «страшной и нелепой выдумкой», которой они «прикрывают от мира свою неслыханную жестокость». Вся суть «Молота» сводится к простейшей мысли: если тебя обвинили в ведовстве, значит, ты и есть ведьма, а наилучший способ доказать обвинение — пытка. Обвиняемому не предоставлялось никаких прав, ни малейшего шанса опровергнуть слова обвинителей. Даже мысли не брезжит, что обвинение могло быть выдвинуто и по отнюдь не благочестивым причинам: например, из зависти, или ради мести, или же причиной его могла стать алчность инквизиторов, которым обычно доставалось имущество осужденного. Этот учебник палачей излагал также методы пытки и наказания, рассчитанные на то, чтобы изгнать бесов из тела жертвы прежде, чем замучить ее до смерти. С «Молотом» наперевес, уверенные в поддержке папы, инквизиторы быстро охватили своей сетью всю Европу.

А как быстро эта затея обернулась подтасовкой расходов и командировочных! Все затраты на расследование, суд и казнь возлагались на осужденную или ее родственников — все, включая поденную плату соглядатаям, которым платили за слежку перед арестом, вино для тюремщиков, охраняющих жертву после ареста, щедрое угощение судьям, дорожные расходы гонцов, отряженных в другой город за искусным палачом, плата за хворост и смолу или же за веревку. А еще членам трибунала причиталась премия за каждую сожженную ведьму. Имущество казненных — если от него еще что-то оставалось — делилось между церковью и государством. Массовые убийства, санкционированные законом и обычаем, превращались в систему, разрастался обслуживавший их бюрократический аппарат, а интерес палачей переключился с побродяжек и нищих старух на представителей среднего и зажиточного класса обоего пола.

Чем больше людей под пытками сознавалось в общении с бесами, тем труднее было доказывать, что все эти обвинения вымышлены. Каждую «ведьму» принуждали обвинять других, число подозреваемых росло по экспоненте, а сама многочисленность «ведьм» превращалась в «ужасающее доказательство того, что дьявол все еще жив», как позднее было сформулировано во время охоты на ведьм в американском Салеме. В тот суеверный век с легкостью принимались самые фантастические свидетельства: например, что десятки тысяч ведьм собирались на шабаш на площадях Франции или что небо помрачилось, когда стая из 12 000 ведуний летела на Ньюфаундленд. Библия наставляла: «Ведьму не оставляй в живых». Тысячи женщин горели на кострах[69]. Всех обвиняемых, молодых и старых, подвергали чудовищным пыткам. Орудия пытки предварительно благословлял священник. Папа Иннокентий умер в 1492 г. после неудачной попытки спасти его переливанием крови (ради этого умертвили трех юношей) и молоком из груди кормящей матери. Святейшего отца оплакивала любовница и прижитые с нею дети.

В Британии нанимали «охотников на ведьм», которые получали изрядную премию за каждую выданную на расправу женщину или девушку. Ни малейшего стимула соблюдать в своих обвинениях осторожность у «охотников» не было. Обычно они искали на теле жертвы «метки дьявола» — шрамы или родинки, которые можно было безболезненно и без кровотечения проткнуть булавкой. Не такой уж сложный фокус: притвориться, будто кончик булавки глубоко вонзился в плоть «ведьмы». А если таких знаков на теле не обнаруживалось, годились и «невидимые» знаки. Один такой охотник в середине XVII в., уже сам стоя на эшафоте, «сознался, что причинил смерть более чем 220 женщинам в Англии и Шотландии ради 20 шиллингов, кои получал за каждую»[70].