Олег Ивик - Женщины-воины: от амазонок до куноити Страница 29

„Да победишь ты!“ — вскричали небожители, а богиня издала воинственный клич, потрясший миры, и, оседлав льва, отправилась на битву».

Естественно, что богиня, оснащенная и вооруженная столь замечательным образом, одержала над воинством злокозненного Махиши убедительную победу. Тем более что у нее, помимо всего прочего, была тысяча рук, из ее дыхания возникли сотни грозных воинов, да и сам лев, на котором она восседала, внес свою лепту в общее дело, опрокидывая колесницы и терзая воинов и даже слонов. Сама богиня проявила себя великолепным бойцом, она «рубила могучих асуров своим мечом, ошеломляла их ударами палицы, колола копьем и пронзала стрелами, а на некоторых набрасывала петлю и волочила за собой по земле».

Войско асуров было рассеяно. Дольше всех сопротивлялся сам Махиша. Он превращался то во льва, то в человека, то в слона, то в буйвола… Но Кали-Дурга «взвилась в воздух исполинским прыжком и сверху обрушилась на великого демона. Ногой она ступила на его голову и пронзила его тело копьем. Когда же Махиша, стремясь ускользнуть от гибели в новом облике, высунулся наполовину из собственной пасти, богиня немедля мечом отсекла ему голову».

Так богиня-женщина одержала победу, о которой могли лишь мечтать боги-мужчины. Перед тем как исчезнуть, Кали пообещала, что и впредь будет приходить, если ее военная помощь понадобится для поддержания мирового порядка. И действительно, через некоторое время асуры, которых ничему не научил пример злосчастного Махиши, вновь взбунтовались. Двое братьев-асуров Шумбха и Нишумбха победили богов и изгнали их в северные горы, к истокам священной реки Ганги (точнее, туда, где она, как известно, низвергается с неба). И тогда боги вновь воззвали к той, «чье могущество равно силе всего небесного воинства».

На этот раз у Кали была возможность одержать бескровную победу. Шумбха, предводитель асуров, был пленен красотой богини и предложил ей руку, сердце и совместную власть над миром. Но Кали жаждала воинской славы и объявила, что выйдет замуж только за того, кто победит ее в бою. Шумбха не захотел сражаться с женщиной и стал посылать против Кали свои войска, но Кали без особого труда уничтожала их. Ей пришли на помощь и другие боги, в частности Брахма, летевший на колеснице, запряженной лебедями, и Сканда, скакавший на павлине. Но главных врагов — могучего демона Рактавиджу, а также самих Шумбху и Нишумбху — богиня сразила лично. Особенно трудно оказалось управиться с Рактавиджей — из каждой капли пролитой им крови на поле брани появлялся новый воин, поэтому раны, наносимые зловредному демону, лишь умножали силы вражеской армии. Сначала, пока с Рактавиджей сражались боги-мужчины, этот факт изрядно деморализовал небесное войско. Но Кали оказалась мудрым стратегом: она не просто поразила врага своим мечом, но и выпила его кровь, окончательно лишив противника его мобилизационных ресурсов.

Несмотря на такой впечатляющий божественный пример, индийские женщины в массе своей остались чужды воинским доблестям. Знаменитый философ Малланага Ватьсьяяна, живший предположительно в третьем-четвертом веках нашей эры, утверждал: «Твердость и порывистость считаются достоинством мужчины; беспомощность, избегание боли и бессилие — женщины». Он же писал: «…женщины подобны цветам и требуют очень нежного обхождения». Правда, согласно традиционной точке зрения, Ватьсьяяна был аскетом-молчальником и, казалось бы, не мог разбираться в вопросах пола. Но поскольку ни аскетизм, ни обет молчания не помешали ему написать знаменитый трактат «Камасутра», то авторы настоящей книги во всем, что касается индийских женщин, готовы положиться на мнение сексуально продвинутого аскета.

Ватьсьяяна писал о представителях разных полов: «Иногда благодаря влечению и особым обычаям происходит перемена ролей, но ненадолго: под конец природа снова берет свое». Правда, он имел при этом в виду любовные, а не военные битвы. Но одно непосредственное упоминание о воинственности женщин аскет все же оставил. Искусство боя входит в список из шестидесяти четырех искусств, которые автор «Камасутры» рекомендует изучать девушке. Конечно, прежде всего Ватьсьяяна перечисляет танцы, рисование, плетение гирлянд, приготовление ложа и напитков, «знание правил приличия», «украшение повозки цветами», «обучение попугаев и скворцов разговору» и прочие «знания, примыкающие к Камасутре». Не обойдены вниманием «плотничанье, строительное дело, проба серебра и драгоценностей, металлургия… искусство ухода за деревьями» и даже «устраивание боев баранов, петухов, перепелов…». В самом конце списка, перед последним пунктом, рекомендующим «телесные упражнения», стоит «искусство побеждать». Авторы настоящей книги подумали было, что речь идет о духовных или в крайнем случае любовных победах, но в комментариях к весьма солидному изданию «Камасутры» на русском языке этот пункт недвусмысленно расшифровывается: «искусство побеждать — т. е. военное искусство».

Правда, как именно должна юная индианка постигать военное искусство, не вполне понятно. Ведь Ватьсьяяна советует: «Пусть девушка тайно, в уединении занимается шестьюдесятью четырьмя искусствами — их изучением и применением. Наставники же девушки это: молочная сестра, выросшая вместе с ней и уже познавшая мужчину; или такая же подруга, с которой можно безопасно говорить; сестра матери, одного с ней возраста; старая доверенная служанка, занимающая место последней; или же давно знакомая нищенствующая монахиня и сестра, на которую можно положиться…» Впрочем, если уж допустить, что в уединении, под руководством старой служанки, можно изучать «устраивание боев баранов», то приходится допустить, что под этим руководством можно изучать и военное дело. Здесь же, вероятно, следует искать и объяснение тому факту, что индийские женщины слабо продвинулись в военной науке — видимо, «знакомые нищенствующие монахини» оказались не самыми лучшими учителями «искусства побеждать». Тем более что в монастырях Индии в отличие, скажем, от Китая боевым искусствам особого внимания не уделялось.

И все же в Индии тоже были свои «амазонки», хотя и очень немногочисленные. Примерно за шестьсот лет до того, как Ватьсьяяна рекомендовал индийским женщинам постигать воинское искусство, в стране уже существовала императорская гвардия, состоявшая из женщин-лучников. Она принадлежала первому объединителю Индии, основателю династии Маурьев, императору Чандрагупте.

О происхождении Чандрагупты существуют разные версии. Во всяком случае, он не был законным наследником ни одной из существовавших в раздробленной тогда Индии династий, и за власть ему пришлось бороться долго и упорно. Став правителем Пенджаба на развалинах державы Александра Македонского, Чандрагупта выдержал упорную борьбу с империей Нанда. Огромные армии были мобилизованы с обеих сторон. Как сообщает буддистский текст «Милинда-панха», написанный примерно через век после описываемых событий, в решающей битве пало около миллиона солдат, десять тысяч боевых слонов и сто тысяч лошадей. Получив власть, Чандрагупта пополнил свое войско, набрав на завоеванной территории еще четыреста тысяч воинов и четыре тысячи слонов, после чего подчинил себе громадные территории: не только почти всю современную Индию, но и нынешние Пакистан, Афганистан и Бангладеш…

Короче, этого императора было кому охранять, и в том, как организовать войско и собственную гвардию, он, судя по всему, разбирался неплохо. Опираясь на его опыт (или, возможно, нарабатывая этот опыт совместно со своим другом и государем), ближайший советник Чандрагупты мудрец и политик Каутилья (Кауталья) написал знаменитый политический трактат «Артхашастра», что в переводе означает «наука о достижении полезного». Значительная часть этого трактата посвящена детальнейшему описанию того, как надлежит охранять священную особу царя от разнообразных напастей. Каутилья описывает потайные лестницы и проходы в стенах, по которым надлежит спасаться в случае опасности; спальню, «где посредством машины опускается пол»; подземное обиталище, на дверях которого изображены охраняющие монарха божества; попугаев и сорок, которые кричат, «когда есть подозрение на присутствие змей или яда»; «охранные войска, надзирающие за женскими покоями»… Он запрещает любые контакты обитателей дворца с «живущими вне его» и говорит, что «всякий отмеченный при вносе и выносе предмет, проверенный, должен уходить или приходить во дворец, снабженный печатью с указанием места назначения». Недоверчивый сановник рекомендует царю даже с царицей видеться «во внутренних покоях только после того, как она осмотрена старухами» на предмет обнаружения оружия или же яда, не замеченного попугаями.

Естественно, не обошел этот древний руководитель службы безопасности и тему личной гвардии царя. Он пишет: «Как только царь встанет, пусть он будет окружен отрядами женщин с луками, во втором дворе — служащими тюрбаноносцами, евнухами, домашними слугами, в третьем — горбатыми, карликами, горцами, в четвертом — советниками, родственниками и привратниками-копьеносцами». Интересно, что «женщины с луками» составляли, видимо, основу гвардии, потому что помимо них из всего списка охранять царя могли разве что привратники-копьеносцы. А поскольку дело охраны было поставлено Каутильей на широкую ногу, то его «амазонки», безусловно, представляли собой многочисленный и великолепно обученный отряд, пользовавшийся к тому же полным доверием как самого Чандрагупты, так и его предусмотрительного советника.