Геннадий Мирам - Профессия: переводчик Страница 4

- отсутствием единой надежной и практически выпол­нимой теории и методологии перевода;

- отсутствием механизма учета и накопления перево­дческого опыта (словари и учебники представляют перево­дческие знания лишь в части регулярных лексических и грамматических соответствий, чего явно недостаточно).

Поэтому переводчик не только человек-невидимка, но и почти всегда первопроходец. У инженера есть ГОСТы, СНиПы, справочники. Да, у переводчика есть словари, но специфика нашей профессии такова, что даже самый пол­ный словарь не дает гарантии качества перевода.

Кроме того, сложность профессии переводчика усугуб­ляется еще и тем, что это профессия очень индивидуаль­ная. Подобно актеру, выступающему один на один со зри­тельным залом, переводчик тоже может полагаться только на свое мастерство и умение. Свои ошибки он не может "списать" на коллектив, как это часто делают представите­ли других профессий, выполняющие работу "бригадным методом".

Короче говоря, переводчик - профессия сложная, утомительная и нервная. Я могу с полным основанием утвер­ждать это исходя из своего почти тридцатилетнего опыта. И все же: "Хорошая это профессия - переводчик?"

Я думаю, что хорошая. Потому что интересная. Ника­кая другая не ставит перед тобой ежеминутно столько поч­ти неразрешимых проблем, которые тем не менее нужно решать, и ты их всегда решаешь, хуже или лучше, но реша­ешь. Никакая другая профессия не даст тебе такую уни­кальную возможность наблюдать самых разных людей (от президентов до простых крестьян) в самых разных обстоя­тельствах (от войны до научного семинара), оставаясь при этом в тени. Никакая другая не даст тебе возможность увидеть столько чужих стран, узнать столько чужих обы­чаев.

Но это и очень тяжелая профессия, иногда просто фи­зически. Ты не только постоянно решаешь сложные ин­теллектуальные задачи, но и почти всегда находишься в состоянии нервного напряжения, часто стресса. Чего сто­ят, например, 4-5 часов последовательного перевода дис­куссии с десятком-другим участников, а несколько часов синхронного перевода, который даже бюрократы из Меж­дународной организации труда относят к разряду самых тяжелых профессий!

Перевод, бесспорно, сложная штука, но решение пере­водческих задач можно себе облегчить, и иногда значи­тельно, если знать тот необходимый минимум сведений о переводе, который позволяет правильно определить эти задачи и реальные возможности их выполнения, если вла­деть тем "джентльменским набором" средств и приемов, которым владеют все опытные переводчики.

Отчасти я вижу цель этой книги в том, чтобы дать чи­тателю этот необходимый минимум сведений о переводе и поделиться приемами из своего арсенала и арсенала моих коллег, переводчиков-профессионалов.

Но это только отчасти. В основном же в этой книге вы найдете мои собственные мысли и суждения о языке и пе­реводе. Многие из них спорны и нет среди них "истин в последней инстанции", как нет их и в переводе, в языке, да и в самой жизни.

Давайте начнем с самого основного, с фундамента, ма­териала и инструмента нашей профессии. Давайте попро­буем понять, что такое язык.

Глава1 Язык, окружающий мир, человек

Язык не несет в себе никаких аналогий с окружающим миром и в то же время очень точно его отображает. Значение слов — результат договоренности, которая по­стоянно нарушается Язык — самый неоднозначный и в то же время самый надежный способ фиксации и переда­чи информации. Как объяснить эти парадоксы языка? Как мы понимаем друг друга при таком ненадежном "средстве общения"?

"Язык - действительность мысли, язык - средство чело­веческого общения",- так говорили марксисты. Что ж, как и многие другие марксистские определения, эти определе­ния верны, но слишком общи и мало дают для понимания сути явления. Ну и что из того, что с помощью языка мы общаемся и выражаем свои мысли? Что это дает нам ново­го?

Мы можем общаться также и жестами, а мысли иногда выражаем, например, с помощью рисунков или чертежей. Это что, тоже языки? Если так, то чем отличается вербаль­ный способ выражения мыслей и общения (язык) от не­вербального (жестов, рисунков и т.п.)?

Для того чтобы понять это различие, давайте будем считать, что язык - это код, с помощью которого мы фиксируем свое представление об окружающем мире и переда­ем друг другу информацию о нем2.

Предположим также, что рисунки, чертежи и т.п. - это тоже своего рода невербальный код, выражающий наше представление о мире. В чем же тогда отличие языка как кода от других способов кодирования информации?

Это отличие состоит в том, что как средство "коди­рования" представлений об окружающем мире язык не несет в себе никаких аналогий с "закодированным" объектом окружающего мира и обладает при этом огромной неод­нозначностью.

"Ничего себе код! Как же его расшифровать?" - скажете вы и будете правы, но лишь отчасти. Давайте разберемся.

Прежде всего надо иметь в виду, что все результаты сознательного отображения окружающего мира в челове­ческой деятельности связаны с этим миром не прямо, а опосредованно, т.е. через мыслительный образ (концепт) того фрагмента реальности, который человек отображает. А поскольку мыслительные образы субъективны, то сразу возникает неоднозначность любых отображений.

Это значит, к примеру, что когда мы рисуем дерево, то мы изображаем не дерево, каким оно есть в окружающем нас реальном мире, а образ (концепт) этого дерева в нашем сознании. Чаще всего это обобщенный образ, но может быть и утрированный, карикатурный, нарочито искажен­ный образ или образ, в котором выделяется одна из черт, присущих дереву: сравните, например, схематическое изо­бражение дерева на топографической карте, деревья на картинах художников, генеалогическое древо, дерево ре­шений и т.п., и вы увидите, что все эти образы, хотя и раз­личны, но похожи на дерево, так как выражают общий концепт дерева.

Несмотря на стремление копировать действительность, изображение никогда не будет точной копией изображаемого предмета или фрагмента реальности (даже на фото­графиях или картинах натуралистического направления в живописи) и всегда будет нести в себе черты индивидуаль­ного восприятия. Кроме того, в вечно изменяющемся ми­ре двух одинаковых объектов не существует. Это наглядно демонстрирует пример так называемого персептрона.

Идея персептрона была выдвинута в свое время в ки­бернетике. Предполагалось создать автомат (персептрон), который должен был регистрировать все измеряемые па­раметры предмета (форму, размеры, материал, цвет, массу и многое другое) и потом на основании этих данных опо­знавать такие же предметы. Идею не удалось реализовать, так как выяснилось, что двух предметов с абсолютно оди­наковыми параметрами не существует и поэтому персеп­трон не смог опознать даже самые простые геометриче­ские фигуры.

С одной стороны, данный пример свидетельствует о по­стоянных изменениях в окружающем мире, но с другой -показывает, что человек изображает и опознает не сам объект окружающего мира, а его идею, собственное о нем представление.

Тем не менее изображения объектов реального мира имеют определенное сходство с оригиналом, их узнают по этому сходству разные люди. Это, конечно, своего рода код, но код, который легко разгадать. Когда мы рисуем, мы в большей или меньшей степени копируем окружающую реальность и узнаем предметы, изображаемые другими, поскольку человечество выработало их обобщенные обра­зы. А вот автомат не узнает, так как такой обобщенный образ создать не может.

В отличие от рисунка язык не только не стремится ко­пировать окружающий мир, но связан с ним исключительно на основе соглашения (конвенции) между говорящими на этом языке.

Поэтому говорят, что знак языка конвенционален, т.е. считается, что люди договорились о том, что, например, в русском языке такой предмет окружающего мира, как дерево, будет обозначаться сочетанием символов или звуков Д Е Р Е В О, в английском - сочетанием Т R Е Е, в немец­ком - В A U М, во французском - A R В R E и т.д.

И эту договоренность надо знать, потому что иначе за­кодированную надпись не расшифруешь. Как, например, понять, что значит "onemli not3, если ты не "присоединил­ся к конвенции" говорящих по-турецки.

На заре человеческой цивилизации, когда письменность только начинала зарождаться, ее пытались создать, копи­руя образы окружающего мира. Письменный язык как информационный код был ближе к рисунку. В этом вы можете убедиться, рассмотрев египетские иероглифы (Рис. I2). Устная речь, по-видимому, тоже пыталась копи­ровать природу. И сейчас элементы звукоподражания при­сутствуют в нашей речи: "кукушка" (ку-ку), "мяукать" (мяу-мяу). "рычать" (р-р-р) и т.п. Потом, однако, язык ут­ратил какое-либо сходство с окружающим миром и возоб­ладала конвенция (т.е. некое условное соглашение между говорящими).