В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную Страница 48

Глава шестая. Игнач-Крест и «злые города»

В то время когда Бурундай исполнял возложенную на него почетную миссию по преследованию и уничтожению владимирского князя, Бату, а вместе с ним Субэдэй и несколько чингисидов с главными силами орды подошли к Переяславлю-Залесскому. Этот город они «взяли сообща в пять дней» [38, с. 407], после чего был устроен очередной совет, на котором было решено «идти туманами облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся [на пути] брать и разрушать» [38, с. 407]. Решение об облаве касалось всех монгольских войск, действовавших автономно в разных частях Руси и разделенных сотнями километров заснеженных пространств. Надо полагать, что там, у Переяславля, Субэдэем была предложена и начала реализовываться программа завершения первого этапа войны. Уже тогда им был намечен сбор всех монгольских корпусов где-то в северной части Черниговского княжества и был определен непосредственно город или местность, в пределах которых должно было произойти это соединение. Так или иначе, но это случилось под Козельском.

Для реализации согласованных действий по обеспечению облавы требовалось время, пока доскачут посыльные, пока тумены развернутся, тем более что некоторые царевичи скрипя зубами исполняли распоряжения Бату, поэтому у того появилась возможность для продвижения на северо-запад, где лежала Новгородская земля, ткнуть которую монгольским копьем ему не терпелось. В то время когда основное войско «разбиралось» с Тверью, один из отрядов, выделенных Бату, подошел к Торжку, городу, который принадлежал Господину Великому Новгороду. «Город Торск был окружен, но не взят» [12, с. 231]. Составители «Юань Ши», говоря о Торске, именуют его еще «Ту-ли-си-гэ» [6, с. 503], и не обязательно, что под этим наименованием скрывается название именно Торжка. Вполне возможно, что под Торском (Ту-ли-си-гэ) еще подразумеваются и Козельск, (Кисель Иске) по Рашид ад-Дину [38, с. 433], и Торческ[137], и Турск[138]. Эти города объединяет схожая судьба. Они были уничтожены монголами после упорного сопротивления их защитников. Особо это касается первых двух: Торжок держался две недели, Козельск — семь. Поэтому понятия Торжок, Горческ, Козельск слились у биографов Субэдэя воедино ввиду практически легендарных для авторов лечжуаня событий, далеких от них и по расстоянию, а главное — во времени (как известно, «Юань Ши» была составлена в 1368 году). Кроме всего, Субэдэй самолично руководил взятием Торческа в 1240 году, в чем, возможно, и причина накладок, совершенных его биографами.

На завершающем этапе похода 1237–1238 годов у руководства армии вторжения возникла острая необходимость в централизации военной власти.:Это связано как с осадой и взятием «злых городов», так и возвращением монголов в Дешт-и-Кипчак, т. е. выводом войск. Чингисиды, рьяно взявшиеся за уничтожение деревянных городов русских, под Горжком и Козельском оказались в ситуации, которая требовала от них не только пьяной бравады и безумной храбрости (как в случае с Мункэ, который «совершал богатырские подвиги» [38, с. 407], например, при штурме Рязани «самолично сражался в рукопашной» [12, с. 181]), но и точно выверенных полководческих действий, позволяющих с минимальными потерями завершить этот кровавый набег. Никто, кроме Субэдэя, на такое способен не был.

Как только Бату стало ясно, что у Торжка происходит заминка, он «подал доклад [каану], [чтобы] прислали Субэдэя руководить сражением» [12, с. 231]. Эта короткая фраза лишний раз подтверждает, что Субэдэй, находясь рядом с Бату и другими царевичами, имел особое в их среде положение. А вот факт того, что Бату, являясь самой весомой фигурой среди чингисидов в том походе, обращается к Угэдэю с просьбой о назначении «свирепого пса» руководить сражением, свидетельствует о непосредственном подчинении Субэдэя Великому каану, а не джихангиру. Кроме того, Ба гу преследовал еще одну цель. Абсолютно ясно, что, посылая гонца в Монголию (было нереально дождаться быстрого ответа, но факта отправки было достаточно), джучид передавал Субэдэю не только руководство войсками, но и всю полноту ответственности за предприятие в целом. Царевичи, побаловавшись с «игрушкой» под названием монгольское войско, до поры до времени отложили ее, наблюдая, как сподвижник их великого деда разбирается с ситуацией.

Осада Торжка, начавшаяся 22 февраля, закончилась его падением 5 марта 1238 года [46, с. 164–165]. «[Субэдэй] в одном сражении захватил Юрия-бана, выдвинулся вперед, атаковал Гор ск и за три дня овладел им…» [12, с. 231]. Взятие этого торгового центра (само название говорит за себя) было достаточно важным для монголов, здесь они, по-видимому (и в этом можно согласиться с В. А. Чивилихиным), пополнили свои запасы продовольствия и фуража [11, с. 185]. Субэдэй же «еще до взятия города выслал, по своему обыкновению, вперед разведку и, быть может, авангардный отряд» [11, с. 185], и началось движение орды в сторону Новгорода.

Монголы, не дойдя 150–200 километров до столицы вечевой республики, повернули назад, отказавшись от захвата богатейшего города Европы. Почему? Вопросов и ответов множество. «Выдающийся русский историк С. М. Соловьев писал: „Не дошедши ста верст до Новгорода, остановились, боясь, по некоторым известиям, приближения весеннего времени, разлива рек, таяния болот, и пошли к юго-востоку в степь“» [27, с. 66–67]. Долгие десятилетия никто и не думал оспаривать эту мысль, утвержденную затем В. Яном в замечательном для своего времени романе. Затем в историческую науку пришло новое видение этой проблемы, были выдвинуты предположения, что 1) силы монголов были подорваны произошедшими боевыми действиями: 2) Бату не желал разрушать богатый город, взимаемые с которого дани впоследствии будут важной составляющей поступлений в казну его улуса; 3) причиной стали противоречия, возникшие среди чингисидов; 4) опасения монголов перед сильной новгородской ратью, так как войска самого агрессора были рассредоточены; 5) тайный договор Ярослава Всеволодовича с захватчиками и огромные откупные, предоставленные им и новгородцами монголам. Все эти версии, как и многие другие, имеют право как на отдельное, так и на совместное существование.

Но возможен еще один вариант событий, и в его основу можно положить действия Субэдэя в Китае во время последней войны с Цзинь. Вспомним о том, как он не стал ломать копья с чжурчженями за Тунгуань и, не потеряв у ее стен ни одного воина, сумел изолировать там, исключив из боевых действий, стотысячную армию Вэньян Хэды. Та цзиньская армия просто не осмелилась впоследствии выйти из горных местностей на оперативный простор и дать бой монголам. Та же картина видна и на Руси, с тем только отличием, что господа новгородцы и князь Ярослав не только не выступили против врага, который, по сути, уже попирал их земли, но и, по мнению Лин фон Паля, согласились платить, «а для монголов это считалось знаком полного подчинения» [54, с. 224]. Кроме того, возможно, что Субэдэй, разрабатывая план вторжения в Северо-Восточную Русь, вообще не планировал взятие Новгорода при любом раскладе, так как основной задачей Великого западного похода на этом этапе было полное подчинение Дешт-и-Кипчак, а не выход к Балтике.

Говоря о действиях монголов на Селигерском пути, можно также предположить, что Бату и Субэдэй сами лично не дошли до легендарного Игнач-креста, оставаясь в районе истоков Итиля (Волги), а в направлении Новгорода двигались отряды, преследовавшие бежавших из захваченного ими Торжка. Выполнив возложенную на него задачу, авангард орды, обогнув озеро Селигер, вернулся к главному войску, которое, в свою очередь, направлялось на юго-восток к тому месту, где все соединения, участвовавшие в походе, должны были после обусловленной облавы встретиться. Этим местом стали окрестности Козельска.

Козельск, являвшийся пограничным городом Черниговского княжества, «был хорошо защищен, причем не только оборонительными сооружениями, но и естественными преградами — реками, болотами, холмами и взгорьями» [47, с. 126]. Однако главная сила города была в его защитниках. «Жители Козельска, посоветовавшись между собой, решили сами не сдаваться поганым, но сложить головы свои за христианскую веру» [41, с. 171]. Оборона Козельска является неоспоримым примером героизма и самопожертвования[139]. Она началась в конце марта 1238 года и продолжалась около двух месяцев. Монгольское войско, расположившись в его окрестностях и приступив к осаде, в ходе ее постоянно увеличивалось численно. Подходили тысячи и тумены, участвовавшие в облаве, которая охватила все Владимиро-Суздальские земли. Одними из последних к месту сбора подошли отряды Кадана и Бури [38, с. 407], с их прибытием задерживаться у Козельска всей степной армаде не было смысла. Произошел решительный 3-дневный штурм города, в котором погибли не только все его защитники и малолетний князь Василий, утонувший, по свидетельству летописца, в крови, но и несколько тысяч монголов, включая трех сыновей темников, тела которых так и не были найдены среди множества трупов [41, с. 293]. От Козельска, который за ожесточенное сопротивление завоеватели прозвали «злым городом», орда, отягощенная добычей, хотя и не такой огромной, как в Китае, направилась на юг. «Здесь в степях между Северным Донцом и Доном расположились основные кочевья Батыя» [46, с. 171].